Великий врачеватель - Воскобойников Валерий Михайлович - Страница 8

До вечера Хусайн читал свою книгу.

Умар успел съесть все орехи.

Хусайн читал.

— Пойдем к нам играть в наездники, — звал Умар. Но Хусайн не замечал его.

На другой день они снова вышли на улицу.

— Ты чего бы хотел сейчас больше всего? — спросил вдруг Умар.

— Многого… — Хусайн улыбнулся.

— А я, знаешь, что хочу? — Он оглянулся. Улица, как и в прошлый раз, была пуста, Умар закрыл глаза. — Я хочу, чтобы мы снова нашли деньги. Ну, еще раз, последний. — Он сразу открыл глаза и взглянул на землю. Денег на земле, конечно, не было.

Наконец они стали изучать книгу, к которой Натили относился с благоговением. Натили даже не мог точно сказать, хорошо ли он знает сам то, что написано в этой книге. Книга называлась «Альмагест, или Великое построение астрономии». Ее написал александрийский астроном Клавдий Птолемей.

Конечно, и до Птолемея люди занимались астрономией, наблюдали за звездами. Но только Птолемей внес в эту науку строгий, четкий порядок.

Не все древние люди считали, что Земля — плоскость, лежащая на семи китах. Некоторые ученые говорили, что Земля — цилиндр и вокруг нее твердое небо. А звезды, как гвозди, вбиты в это небо. Были и другие, которые уверяли, что лун и солнц несколько и для каждой страны загорается своя луна и свое солнце.

Лишь древний мудрец Аристотель, духовный наставник Александра Македонского, утверждал, что Земля — шар. Но даже и он считал, что Земля, конечно же, центр вселенной. Иначе, что было бы делать во вселенной богу, если бы Земля не была центром. Только Архимед говорил, что шарообразная Земля вовсе не центр, а обычная небольшая планета, которая крутится вокруг огненного облака — Солнца.

Птолемей создал свою астрономическую систему. Он использовал все достижения древних астрономов, а заодно оставил место и для бога.

В молодости Натили часто перечитывал первые страницы «Альмагеста». Он знал многие куски наизусть. Но чем дальше, тем трудней становилась книга. Поэтому Натили сказал:

— Изучай эту книгу самостоятельно, а потом рассказывай мне. Я буду проверять тебя и объяснять непонятное.

Из книги Птолемея Хусайн узнал, что Земля большой неподвижный шар. Вокруг Земли вращаются прозрачные оболочки — сферы, к которым прикреплены разные светила. Самая близкая к Земле — сфера с Луной. Потом идет сфера с Меркурием, потом с Венерой, потом с Солнцем, потом с Марсом, потом с Юпитером. Седьмая сфера — с Сатурном. На восьмую прикреплены все неподвижные звезды. А на девятой сфере прячется «первый двигатель», который заставляет двигаться планеты и весь окружающий мир. «Первый двигатель», конечно, полностью зависит от воли и силы бога.

Этой теорией были довольны и астрономы и богословы. Лишь через много лет польский ученый Коперник решится на спор с Птолемеем.

Птолемей вычертил схемы движений всех планет.

Натили уже забыл, как чертятся эти схемы. Но Хусайн разобрался и в них. Он с удовольствием вычертил схему вращения для каждой планеты. И сам объяснил все Натили.

Пришло время, когда старый Натили передал мальчику Хусайну все свои знания. Лишь одной науки пока не касались они. Немало людей в то время зарабатывали себе на лепешки и похлебку — шурпу — с помощью этой науки.

— Я научу тебя предсказывать судьбу людей по звездам. Это называется астрологией, — сообщил однажды Натили таинственным голосом.

По ночам Хусайн и учитель стали забираться на минарет, на высокую башню. Старик тяжело ставил ноги на большие каменные ступени лестницы. Он шел согнувшись, чтобы не ударить голову, громко кряхтел, часто останавливался, опираясь о плечо маленького Хусайна. Наконец они забирались на самый верх. Неясная тень старика маячила на плоских крышах домов. Старик запахивался в халат. Хусайн держал его за руку, и они тихо стояли, глядя на черное молчащее небо. Потом старик начинал говорить, и его голос казался странным в этом скрытном, темном, ветреном мире.

— Вега, утренняя звезда, — показывал старик. — Ее хорошо видно под утро… Кто рождается вот под этим созвездием, тот будет богат, а кто под тем, долго проживет, если проявит осмотрительность.

Ветер снова раздувал халат учителя. Учитель закутывается еще плотнее и все вглядывается в едва заметные точки — звезды, мерцающие в черной глубине.

Скоро Хусайн находил все планеты и созвездия быстрее старика.

— Для чего они все-таки, звезды? — спрашивал иногда Хусайн. — Они не греют и почти не светят.

Старик молчал.

— Для чего весь мир?

Старик молчал.

— Для чего я?

— Все создано волей аллаха. И один аллах знает, для чего нужен весь этот беспорядок, — отвечал наконец Натили, предварительно оглянувшись, чтобы его не подслушали. — Когда ты станешь взрослым, я, может быть, открою тебе одну тайну, — сказал старик в один из таких дней. — Правда, я сам в ней все-таки сомневаюсь.

— Я и так достаточно взрослый. Видишь, какой я большой, — вытягивался Хусайн.

— Ты мальчик еще, хотя, конечно, ум твой не по годам бойкий.

— А знаешь, мне кажется, что расположение звезд мало влияет на судьбу человека…

— О-о-о! — схватился за голову старик. — Такие мысли нельзя произносить вслух. Кто тебе сказал это?!

— Я сам узнал. Если обдумать то, что пишут мудрые книги, сопоставить события жизни, обязательно поймешь это. Ведь созвездия расположены одинаково для всех людей, однако в одной деревне — урожай, а в другой — засуха.

— Ты и это понял сам? — удивился старик. — Что же мне теперь делать, старому человеку? Я буду снова скитаться и нищенствовать! Ты понимаешь, что ты наделал?

— Разве я обидел тебя?

— Лучше бы обидел… Где я найду такой хороший дом? Где я найду другого такого способного ученика!

— Разве мы тебя прогоняем?

— Я сам, сам должен уйти из вашего дома. Я не могу даром есть вкусный ваш плов, носить красивый халат. Я, бедный старик, всю жизнь думал о законах мира, скитался в пустынях, голодал в городах, изучал движение небесных светил и под конец жизни дознался, открыл то, что ты сказал мне минуту назад. Страшно так думать, но мне кажется, что расположение небесных тел действительно мало влияет на судьбу человека. Но ты никому, кроме меня, не сказал об этом?

— Нет.

— И ответь, хотя недостойно учителя спрашивать так, я давно хотел узнать, зачем тебе все эти знания, зачем ты не спишь по ночам, сидя над книгами? Или у твоего отца мало денег? Или у вас плохой дом? Неужели ты не понимаешь, что знания не дают счастья? Ты будешь в постоянных муках, всегда терзать самого себя — вот что тебя ждет. Неужели ты еще этого не понял?

— Но я не могу иначе, — ответил Хусайн.

А старик внезапно подумал: «Он совсем не мальчик, нет, он только кажется мальчиком. Может быть, он взрослей меня».

— Я не могу прожить часа, не узнав хоть немного нового, — продолжал Хусайн. — Я должен постоянно узнавать новое о мире, иначе я просто не могу жить.

— У тебя будет тяжкая судьба. Но когда-нибудь, через тысячу лет, говоря о тебе, люди вспомнят и мое имя — Натили. Я ведь все-таки учил тебя, хоть немного.

Вечером отец ходил по дому мрачный. Должны были прийти гости, но не пришли. Певцы из Мемфиса тоже не пришли. Они тихо собрались и уехали.

— Ну что они делают, наш эмир и везир?! — повторял отец. — Народ недоволен, на город надвигаются враги, а они вводят новые налоги. Ситора, ты знаешь, если я умру, то часть нашего имущества перейдет в казну. Вместо того чтобы помочь семье покойного, они еще сдирают с нее налог! Так решил сегодня наш властитель. И он надеется, что народ выступит в его защиту. А я, несчастный, должен исполнять его волю. Если завтра умрет мой друг, с какими глазами я приду к его семье забирать имущество!

— Если это воля самого эмира, ты должен смириться.

— Я-то смирюсь. А что делать крестьянам, с которых я срочно должен собрать налог за будущий урожай? Ты понимаешь, за будущий! А потом казна эмира вновь опустеет, за какой год он будет собирать налоги? Может быть, в счет жизни нашего Хусайна!