Стервятник ждать умеет - Чейз Джеймс Хедли - Страница 23

– Шестьдесят тысяч. Мерсиал отдал за него четверть миллиона. Нам он достался очень дешево. Теперь Мерсиал готов заплатить Шейлику полмиллиона, лишь бы вновь заполучить его. Глупо, но без этого его коллекция Борджиа теряет свою ценность.

– Я склонен позволить им заполучить его, – произнес Каленберг, впившись взглядом в Така, который промолчал. Он понял ход мыслей хозяина. – Будет любопытно посмотреть, как у них это получится. Но могу заранее сказать, что сокровище достанется им дорогой ценой.

Наклонив голову в знак согласия, Так ждал, что еще добавит Каленберг.

– Почему бы не разрешить им проникнуть сюда? Вы же сами сказали, что женщина привлекательна. Любопытно будет посмотреть, каким образом Феннел, которого считают знатоком своего дела, попадет ко мне в музей. Надо дать им шанс. Детали предоставляю вам.

– Так вы хотите, чтобы преступники ушли с добычей, сэр?

– Мы дадим им возможность без труда проникнуть на территорию, но покинуть ее им будет нелегко. Если же им удастся это сделать, то их старания нужно вознаградить. Правда, лишь в том случае, если они окажутся за пределами моих владений. – Внимательно изучив лицо Така, Каленберг спросил:

– Вы понимаете?

– Понимаю, сэр.

– Итак, мы их впустим, но выход сделаем затруднительным. Если с ними что-то случится, то, думаю, разнообразие в пище крокодилам придется по вкусу.

Сузив глаза, Так полюбопытствовал:

– Так вам угодно, чтобы с ними произошли неприятности, сэр?

– Ну а разве это дело, если негодяи проникнут в музей, а потом всем разболтают об этом? Нам ни к чему, чтобы нами заинтересовался Интерпол. Особенно возмутились в Ватикане, когда у них похитили бюст Юпитера. Для меня осталось загадкой, как этот подлец унес его из Ватикана. Нет, Интерпол ни в коем случае не должен узнать, что наш музей находится под землей.

– Но разве вы не упомянули о том, сэр, что намерены вернуть перстень Мерсиалу?

– Совершенно верно. Но перстень, а не его наймитов.

Не уловив мысль шефа, Так промолчал.

– Разве нашим зулусам не захочется устроить для разнообразия охоту на человека?

– В этом можно не сомневаться, сэр.

– И я так думаю. В них все еще много от дикарей. Конечно, такой вариант может оказаться излишним. Наши предприимчивые друзья могут просто заблудиться. Так что помогите славной четверке. Позаботьтесь о том, чтобы их старания были вознаграждены, и представьте мне соответствующее доказательство.

– Слушаюсь, сэр.

– Должен признаться, что такого рода охота меня позабавила бы. – Сжав и без того тонкие губы, Каленберг добавил:

– После того как четверку поймают и перстень вернется ко мне, я отправлю его Мерсиалу по почте. – Продолжая изучать лицо Така, Каленберг потер подбородок. – Нам нельзя допустить ни малейшего промаха. Нельзя, чтобы хотя бы один из них уцелел. Как вы полагаете, сколько у них шансов против моих ста зулусов и джунглей?

Поразмыслив, Так покачал головой:

– Ни одного, сэр.

– И я того же мнения. – Плантатор помолчал, вспомнив о фотографии, которую он запер у себя в столе. – Жаль только женщину.

– Что-нибудь еще изволите, сэр? – поднялся на ноги его личный помощник.

– Да. Принесите мне перстень. После того как Так ушел, Каленберг нажал на клавишу на переговорном устройстве.

– Пришлите ко мне Кемозу, – произнес он. Спустя несколько минут в кабинет вошел скрючившийся от старости негр-банту в ослепительно белой одежде из тика. Кемоза служил еще отцу Макса и теперь возглавлял прислугу из темнокожих, которых держал в ежовых рукавицах. Он выжидающе остановился перед хозяином.

– Старый колдун все еще в имении? – спросил тот.

– Да, хозяин.

– Я что-то не вижу его. Я думал, он умер. Старик промолчал.

– Отец говорил мне, что человек этот хорошо изучил яды, – продолжал Каленберг. – Это правда?

– Да, хозяин.

– Ступай к нему и скажи, что мне нужен медленно действующий яд, способный убить человека через двенадцать часов. Как ты думаешь, у него найдется такой яд?

Кемоза кивнул.

– Вот и отлично. Яд этот мне понадобится к завтрашнему утру. Позаботься о том, чтобы его надлежащим образом наградили.

– Слушаюсь, хозяин, – поклонился старик и ушел.

Пододвинув к себе какой-то юридический документ, Каленберг принялся изучать его. Несколько минут спустя появился Так. В руках у него был небольшой стеклянный футляр, в котором на бархатной подушечке лежал перстень Борджиа.

– Оставьте его у меня, – произнес Каленберг, не поднимая глаз.

Положив футляр на стол. Так удалился. Дочитав документ, Каленберг взял в руки футляр и, откинувшись на спинку стула, снял его крышку и извлек перстень. Вынул из стола лупу часовщика, вставил в глаз. Несколько секунд изучал перстень, прежде чем обнаружил микроскопических размеров замок, закрытый алмазом, открывавший крохотный резервуар, в который наливался яд.

Участники экспедиции покинули отель «Рэнд интернешнл» утром, в самом начале девятого, и направились к Гаррисмиту по шоссе номер 16.

На всех были рубашки, шорты, гамаши, башмаки на толстой подошве и панамы с полоской шкуры гепарда. Все мужчины уставились на Гею, устроившуюся на переднем сиденье «лендровера». Одежда и оснастка ловко сидели на ней. И снова Феннела кольнуло чувство неутоленного желания.

Кен Джонс сел за руль, а Гарри с Феннелом расположились на заднем сиденье. В машине, до отказа набитой снаряжением, вчетвером было тесновато, тем более что каждый захватил с собой рюкзак с личными вещами. Их сунули на заднее сиденье между двумя пассажирами. Было пасмурно, душно, и, когда выехали из города на широкое шоссе, все облегченно вздохнули.

– Придется поскучать, – заметил Кен. – До Гаррисмита двести километров. Потом мы свернем с главного шоссе в сторону Бергвилля. К ленчу прикатим в Мейнвилль, там прихватим проводника, а потом через джунгли поедем к лагерю. Вот тогда повеселитесь: дичи будет достаточно.

– А кто приглядывает за «птеродактилем»? – спросил Гарри, подавшись вперед. – Не бросил же ты его прямо в джунглях?

– Я нанял четверых банту, чтобы его охраняли, – засмеялся Кен. – Я их знаю. Ребята надежные. Машину доставили только вчера. Беспокоиться нечего.

Гея призналась, что Йоханнесбург не пришелся ей по душе:

– Не понравился мне он.

– А кому он нравится? – возразил Кен. – Кейптаун – другое дело, а уж от Дурбана вы были бы без ума.

Пока спидометр «лендровера» накручивал милю за милей, трое его пассажиров болтали без умолку. Лишь Феннел, как заметил Гарри, угрюмо молчал. Наклонившись вперед (тяжелая сумка с инвентарем медвежатника стояла у него под ногами), он неотрывно смотрел своими свиными глазками на спину Геи и лицо – в те минуты, когда она оборачивалась. Путешественникам то и дело попадались похожие на муравейники хижины туземцев, бесцельно слонявшиеся банту и маленькие ребятишки, которые пасли тощих, унылых коров и стада коз.

Гея засыпала Кена вопросами, на которые тот едва успевал отвечать. Медвежатник на их болтовню не обращал никакого внимания. Единственное, что его заботило, – это как остаться с Геей вдвоем. А уж там-то он ее уломает. До черномазых ему не было никакого дела, так что лучше бы Кен этот заткнулся.

В третьем часу пополудни все четверо оказались в центре Мейнвилля. Неряшливо выглядевшая площадь была окружена роскошными деревьями в цвету. Слева – почта. Рядом с ней лавка, которой владел абориген. Через дорогу магазин, принадлежавший голландцу, который, казалось, торговал всем, чем угодно, начиная от башмаков и кончая микстурой от кашля. Сидевшие под деревьями банту с любопытством разглядывали приехавших. А двое лениво помахали Кену, который поприветствовал их в ответ.

– По-моему, вас тут все знают, – заметила молодая женщина.

– А то как же. Умею находить общий язык. Мне эти парни по душе, и они меня помнят.

Объехав вокруг площади, Кен повернул в сторону большого обшарпанного гаража. Затем въехал в ворота.