Снайпер - Чейз Джеймс Хедли - Страница 27

– Ты меня видишь? – крикнул я Раймондо.

Я услышал его шаги. Последовала долгая пауза.

– Ничего не видно, кроме листьев. Пошевелись.

Я поболтал ногами.

– Я тебя слышу, но не вижу.

Медленно, осторожно я спустился вниз: ни одна ветвь не покачнулась, не зашуршал ни один лист. Я как бы репетировал спуск к Тимотео. У свидетеля Саванто не должно было возникнуть и тени подозрения, что Тимотео на крыше не один.

Я спрыгнул на крышу около Раймондо.

– Ты действительно меня не видел?

– Я даже не слышал, как ты спускался.

Я взглянул на часы. Десять минут до прибытия Тимотео. Я подошел к парапету, оглядел бухту. Ко мне присоединился Раймондо.

– Ты сказал, что видел мою жену. Что она делала? – я не смотрел на него.

Он замялся.

– Делала? – чувствовалось, что ему не хочется отвечать. – Разговаривала с Тимотео. Говорить он мастер. Если его кто-то слушает, он будет заливаться соловьем.

Мы думаем одинаково.

– Она не выглядела… несчастной?

– Можешь не беспокоиться о ней, солдат. Она в полном порядке.

– Что ты имел в виду, назвав Тимотео наследником Саванто?

– Когда старик умрет, Тимотео станет во главе «Маленьких братьев».

– Он этого хочет?

Раймондо пожал плечами.

– Старик так решил. Из Тимотео получится хороший лидер. Он умен. Образован. Просто ему не повезло, что он попал в такой переплет. Ему надо помочь.

Мы оба услышали шум автомобильного мотора, перешли на другую сторону крыши.

Черный «кадиллак» со знакомым, похожим на шимпанзе, шофером, приближался к дому. Тимотео, в черной шляпе и больших солнцезащитных очках, сидел на заднем сиденье. Рядом расположился один из мужчин, которых я видел с катера Нэнси. Мускулистый, смуглый, в белых брюках и рубашке.

– Вот и он, – Раймондо двинулся к люку.

– Пришли его сюда. Я подожду здесь.

Он кивнул и спустился по лестнице.

Я сел на парапет. Вскоре из люка показалась голова Тимотео, в неизменных черных очках. Вслед за ним на крышу поднялся мужчина в белом. Я оглядел его. Такие встречались мне в армии, наглые, непокорные, уверенные в себе. Он остался у люка.

Увидев меня, Тимотео остановился как вкопанный. Его черные очки смотрели прямо на меня.

Хотя ожог и причинял при прикосновении боль, оставшись один, я застегнул рубашку. Я не хотел показывать ему, что сделал со мной его отец. Пока не хотел.

Кровь бросилась мне в лицо. Будь моя воля, я бы избил его до полусмерти. Передо мной возникли он и Люси, идущие бок о бок вдоль берега. После появления Саванто ты стал совсем другим.

– Ты хочешь, чтобы я рассказал тебе, что должно здесь произойти? – прорычал я.

Он молчал, его лицо блестело от пота.

– Суть идеи состоит в том, – говорил я медленно, четко выговаривая каждое слова, будто обращался к идиоту, – что твой кузен будет кататься на водных лыжах. Он…

– Да, я знаю, – прервал он меня осипшим голосом.

– Ты знаешь? Вот и прекрасно, – меня охватила ярость. Из-за этого мерзавца, не способного постоять за себя, меня шантажом заставили расхлебывать заваренную им кашу. Я двинулся на него. – Ты знаешь? – повторил я. – Ты знаешь, что меня принудили убить человека, потому что тебе не хватает для этого духа? Ты знаешь, что твой папаша шантажом добился моего согласия, и теперь, убив твоего кузена, я до конца дней буду мучиться угрызениями совести? Ты все это знаешь, не так ли, трусливый болтун?

Мужчина в белом внезапно оказался между мной и Тимотео.

– Заткни свою грязную пасть! – рявкнул он.

Я уже дрожал от ярости. И вложил в удар всю силу. Если б он достиг цели, мужчина лег бы трупом. Но он увернулся.

Тут появился Раймондо. Втиснулся межу мной и мужчиной в белом и схватил меня за руки.

– Остынь, солдат.

Я вырвался и отступил назад.

– Займись им. Пусть он хоть выглядит, как убийца, – я отошел на пару шагов в сторону, чтобы видеть Тимотео. Тот стоял, не шевелясь. – Как ты себя чувствуешь, убийца? Ты гордишься собой? Легко говорить с моей женой, не так ли, убийца? Я бы хотел, чтобы она оказалась здесь и увидела, как я убью человека, изнасиловавшего и заклеймившего твою девушку, потому что тебе не хватает мужества сделать это самому! – я уже орал. – Хотел бы я, чтобы она присутствовала при этом!

Раймондо заступил между нами.

– Остынешь ты или нет, солдат?

Я взял себя в руки.

– Ладно, – я глубоко вздохнул. – Уведи его отсюда. Меня тошнит от одного его вида.

Мужчина в белом коснулся руки Тимотео. Тот повернулся и, как робот, двинулся к люку. Спустился по лестнице.

Я сел на парапет, тяжело дыша. Раймондо устроился рядом, то и дело озабоченно поглядывая на меня.

– Этот слизняк действует мне на нервы, – прервал я затянувшуюся паузу. – Я уже в норме. Когда они приедут, приведи его и Лопеса сюда. Пусть Лопес покрутится здесь, а затем уйдет на веранду. Скажи Тимотео, чтобы он позвал меня, когда останется один. С дерева крыши мне не видно. И постарайся, чтобы он выглядел как убийца. Если он будет таким, как поднялся сюда, Лопес не поверит, что он способен убить и муху.

– Хорошо. А как ты сам?

Я хмуро глянул на него.

– Я его убью, если тебя это интересует.

Несколько мгновений мы смотрели друг на друга, затем он кивнул.

– Мне жаль, что ты попал в такую передрягу, солдат. Я понимаю, что пользы тебе от этого никакой, но хочу, чтобы ты это знал.

– Тут ты прав. Пользы от этого никакой.

В молчании мы просидели минут двадцать, глядя на дорогу.

– Они едут, – Раймондо вскочил.

До нас донесся шум приближающегося автомобиля.

– Сделай все, чтобы он выглядел как убийца, – я встал на парапет, полез на дерево, добрался до ветви, на которой сидел раньше, уселся на ней, свесив ноги.

– Не видно меня? – крикнул я вниз.

– Нет, – ответил Раймондо, а после паузы добавил: – Удачи тебе, солдат.

Я привалился спиной к стволу. Что делается внизу, я не видел: слишком густой была листва. Я слышал голоса, хлопанье дверец автомобиля. Я узнал голос Саванто, но не мог понять, что он говорит: разговор шел на испанском. Ему отвечал грубый голос, который я слышал впервые. Я догадался, что он принадлежит Лопесу, свидетелю.

Потом на крышу поднялись люди. Говорили они по-испански. Я так и не дождался, чтобы Тимотео произнес хоть слово. Похоже, он все еще пребывал в трансе. Наконец, заскрипели ступени деревянной лестницы. Я понял, что они ушли, оставив Тимотео одного. Взглянул на часы. 14: 45. Еще четверть часа, и на воде появится Диас… если вообще появится.

Капли пота катились по моему лицу. Я думал о выстреле. О том, как поймаю в перекрестье оптического прицела голову Диаса. О глухом хлопке, который вырвется из глушителя, когда я нажму на спусковой крючок. О Диасе, который уткнется в воду с дыркой в голове.

Я замер, прислушиваясь. На крыше царила полная тишина. Остался ли Тимотео один? Я не решился спуститься, не получив его сигнала.

Но вот до меня донесся его шепот.

– Мистер Бенсон…

Ребенок, зовущий мамочку, со злостью подумал я, взялся за ветвь рукой, готовясь спускаться, и обомлел.

Подо мной свернулась в клубок гремучая змея, ее раздвоенный язычок появлялся и исчезал в пасти в дюжине дюймов от моей ноги.

Гремучая змея, одна из самых ядовитых змей Флориды, судя по всему, нацелилась на мою ногу.

– Мистер Бенсон…

Ответить я не рискнул. Звук моего голоса мог побудить змею броситься на меня. Я не смел пошевелить ногой, меня прошиб холодный пот. Я всегда боялся змей, даже при виде безобидного ужа у меня по коже бегали мурашки. Не мигая, смотрел я на свернувшуюся в клубок смерть. Выстрел, Диас, Тимотео, Люси тут же забылись. Я сидел на ветви, окаменев от страха.

– Мистер Бенсон… – настойчивее, громче.

– Тут змея, – выдохнул я.

Не знаю, услышал ли меня Тимотео, но змея подняла голову. И, словно кто-то потряс мешочек с сухими фасолинами.

Я сидел, не шевелясь. На веранде о чем-то оживленно говорили по-испански. Ветер шуршал пальмовыми листьями. Я смотрел на змею. Ноги начало сводить судорогой.