Октябрь, который ноябрь (СИ) - Валин Юрий Павлович - Страница 105

- Меня интересует, что со мной будет.

- Да ничего с вами не будет. Что с вами сделать-то можно? Вон, коллеги ваши по пулеметному делу отправятся искупать вину ударным трудом. Добровольно, пусть и немного принудительно. Будут строить ерапланы и всякое иное, быстро летающее. А у вас иной талант. Наверное, много больший, уникальный, но абсолютно не организуемый здравым смыслом. Не ставить же за спинкой вашего писательского кресла контролера с наганом? Сущая ерунда выйдет...

Катрин сказала еще кое-что и оборвала сама себя:

...- Так что, ступайте-ка домой. Перекусите ветчиной, поразмыслите. А потом в деревню, в глушь, в парижи, праги, аль берлины. Напишете что-то от души. Какие-нибудь "Окаянные дни" или "Покаянные ночи". Прощайте, Алексей Иванович.

- Дрянь вы. Изощренная. Умеете унизить. Дрянь, дрянь в начищенных сапогах! Прощайте!

Бывший литератор вышел, чуть не задев теменем косяк - такая уж спина прямая и несгибаемая. Попытался хлопнуть дверью - но новая, еще даже некрашеная дверь успела разбухнуть и бабахать отказалась. Сыро в революционном Петрограде.

Катрин вышла и попросила у доктора папироску.

- Гордыня большого таланта, - анатом кивнул в сторону входной двери. - Не поверите, молчал академик эти дни как обычный наш клиент. А с вами разговорился. Даже раскричался.

- Мы с ним еще до вашего нервного морга были знакомы. Хотя и шапочно, - Катрин с сомнением глянула на совершенно безвкусную папиросу. - В общем, это печальная история. Слушайте, а вы сегодня здесь? На дежурстве?

- Сегодня и ежедневно. За квартиру полгода нечем платить, перебрался на житие в кабинет. Здесь как-то веселее, да и время экономится. Выхожу только побриться и за газетами. Нет, помнится, недели две тому в синематограф ходил. "Клеопатру"[53] смотрел - весьма душещипательная фильма. Особенно эпизод, когда она со змеей смотрят в зеркало. Слушайте, а давайте я вас в "Пикадилли"[54] приглашу?

- Благодарю, но, увы, дел многовато. Но вполне возможно, я к вам еще загляну. Как раз обсудим одну душещипательную тему...

Во дворе "лорин" ждал под парами.

- И этого отпустили? Который сочинитель? - возмутился Колька. - Он вышел, чуть лошадь не сшиб. Вне себя от ярости. Сейчас найдет какой пулемет, да ка-а-к...

- Вряд ли. Пулеметы у группы изъяты и пересчитаны. И возможности выхода на главарей-кураторов у гражданина литератора больше не имеется. Так что, ухватит револьвер или винтарь. Это если возникнет большое желание к столь категорическому поступку. Особой уверенности, что нужно его отпускать у нас нет, но что прикажешь с ним делать? Бесконечно держать на подсобных работах известного писателя - бессмысленно. В тюрьму засунуть - заработает ореол романтического мученика. А расстрелять... Нет юридической возможности, да и вреда от подобного решения опять же будет больше, чем пользы. Его горячечное воззвание с призывом "к оружию!" в газетах пропечатали с полным восторгом - получится, что мстят злобные большевики великому писателю.

- Тоже верно. Однако, не в себе он, - вздохнул Колька.

- Что тут поделаешь, тут мы бессильны. Кстати, на вот - разрешение и ствол. Надеюсь, понимаешь, что не для баловства?

- Еще бы! - пилот ухватил новенькую скрипучую кобуру с "браунингом" и ордер на оружие. - Исключительно для самообороны. В нынешние дни всякие сомнительные личности взяли привычку заглядываться на хорошие авто. Мало ли...

- В случае осложнений, ты сомнительных личностей лучше дави колесами, - посоветовала шпионка. - Оно у тебя надежнее выйдет.

Домчались до Смольного. Колька остался цеплять на ремень оружие в шикарной оранжевой кобуре (тесновата, но мальчишке не для ковбойских упражнений), а Катрин пошла в отдел. Оказалось заперто, на часах стоял "попутчик" с автоматом.

- Секретное совещание, - шепотом сообщил он, и условно постучал в дверь.

Узкий круг допущенных лиц планировал операцию по ликвидации.

- Придется вот здесь устраивать, - завотделом вела ногтем (безупречным, словно только что от маникюрщицы) по схематичному плану города. - Хотелось бы поторжественнее, где-нибудь на фоне классической архитектуры, но подходящий митинг только здесь. Опять же женская тюряга рядом. Что символизирует!

- Промзона. Есть свои плюсы, - согласился Гру, сонно клюя носом.

- Вы бы хоть для такого случая на приличную карту перешли, - не выдержала Катрин. - Сколько можно периодику мусолить.

- Так привычнее, Екатерина Олеговна, - пояснил мальчишка. - А по большому плану города мы операцию потом перепроверим.

- Угу, - подтвердил прапорщик Москаленко с довольно противоестественной ностальгией глядя на оригинальный план столицы, по которому традиционно планировал операции Общий орготдел. - Общие решения так гораздо душевнее принимаются. Хотя и странно, конечно.

Боец Василий кивал - ему условно-примитивная схема и картинки тоже были близки.

Большую часть операций военно-политический мозг Общего орготдела разрабатывал по схемам революционных событий, отображенным на страницах журнала "Пионер" ?11 за 1969 год. Хорошие там были картинки, наглядные. Да и статья Митяева[55] очень доходчивая. Но заниматься серьезными делами, ориентируясь вот на это.... Самокритичный Москаленко абсолютно прав. Чрезвычайно странно.

- Ладно, решение принято. Пока есть время, готовим техническую часть, - решительно поднялась со стула оборотень.

Мрачная как туча товарищ Островитянская снаряжалась в последний путь. Гру и прапорщик Москаленко возились с лейкопластырем, наклеивая хитроумные приспособления. О подобных устройствах имел некоторое представление только мальчишка, приходилось прислушиваться к его лаконичным рекомендациям.

- А если пулька справа, а падать мне наоборот? - нервничала оборотень.

- Для этого несколько сквибов[56] и ставим, - пояснил спец по спецтехнике. - Определяете отметку от пули - активируете - падаете. Если все пройдет оперативненько, свидетели не сообразят.

- "Оперативненько". Поучи еще, фруктоед несчастный, - ворчала завотделом. - Рухну-то я качественно, не сомневайтесь. Но сколько можно на меня лепить?! Вот и жакетку жалко - привычная, ее бы еще носить и носить. Да, и еще...

Оборотень молча, но очень значительно посмотрела на Василия.

- Буду предельно внимателен и осторожен, - заверил снайпер.

- Будь, - согласилась Лоуд. - Пулька, она, как известно, дура. Но на тебя я крепко надеюсь. Меня из винтовки еще не убивали, а первый раз, он очень волнительный.

Кабинет начал наполняться: немногочисленные, оказавшиеся свободными бойцы-"попутчики", влившиеся в отдел красногвардейцы, высвистанный из Зимнего комиссар Дугов и даже работники местной столовой. Последним прибыл недоумевающий штабс-капитан Лисицын.

- Все, больше ждать некогда, - Островитянская встала у своего стола, поправила немногочисленные оставшиеся в вазе пунцовые розы. - Товарищи, я решилась краткосрочно оторвать вас от дел, дабы попрощаться. Уезжать по-английски как-то не по-людски. Да и вообще недолюбливаю я этих англичан. В общем, мы отбываем, когда вернемся, неочевидно. Да и мало ли... время нынче решительное и бесповоротное.

- Да куда же вы, товарищ Люда?! - ахнула тетенька из столовой ЦИКа. - Как мы без вас?!

- Придется вам поднапрячься, - улыбнулась завотделом. - Обстановка требует нашего незамедлительного выезда в Москву. Ситуация там тревожная, сами знаете. Провокаторов в Москве уйма, а сознательности недостаток. Нужно предотвратить непоправимое. Так что сейчас я на митинг - обещала на "Арсенале" выступить, потом на вокзал и первым же паровозом в так называемую Первопрестольную. Разрешите пожелать всем вам твердости, терпения и бодрости духа! Впереди решение сложнейших проблем, преодоление бессчетных неприступных политических Анд и Гималаев на пути строительства нового, небывалого народного государства. Но мы справимся, товарищи! Главное, единство народа и несгибаемость на пути к нашей светлой цели. Помним, что мы строим новый мир, но не хищнически и безумно уничтожаем старый! Всякое будет в нашей жизни, и врагов будет вдосталь. Но "враг" - это не пожизненное клеймо. Оставим эти крепостнические упоротые ухватки. Работать нужно, превращать людей в единомышленников, в друзей. Вот стоим мы все здесь - недавно еще незнакомые, неделю назад готовые стрелять в друг друга. А ведь делаем сейчас одно общее и нужное дело. Так держать, товарищи! Спасибо всем!