Полуночная звезда (ЛП) - Лу Мари - Страница 42

Люцента мнется, неожиданно неуверенная, что сказать. Она проводит рукой по своим рыжевато-белокурым локонам, затем поспешно кланяется Мэв.

— Вы в порядке? — наконец спрашивает она, она запинается.

— А ты? — в ответ спрашивает Мэв. — Ты выглядишь ужасно, Люцента. Рафаэль упомянул в своем последнем письме, что ты. страдала.

Люцента качает головой, будто её собственное здоровье не важно.

— Я слышала, что случилось, — отвечает она. — Тристан. Ваш брат.

Она снова склоняет голову, и молчание затягивается.

Тристан. Именно поэтому Люцента здесь. Слабость её голоса затрагивает решимость Мэв, и она находит себя смягчающейся по отношении к Люценте. Как она упустила присутствие Люценты, как быстро они разлучились снова после последней битвы против Аделины. Она поворачивает голову и кивает солдатам. С грохотом доспехов они отходят и оставляют их двоем.

— Он никогда не смог бы оставаться таким долго, — отвечает Мэв через некоторое время.

Она дрожит от вида мертвых глаз своего брата, бессмысленной причины его нападения. Это был не он, конечно же.

— Он уже был в Преисподней.

Люцента морщится и отводит взгляд.

— Ты все еще винишь себя, — продолжает Мэв, мягче. — Даже после всего прошедшего времени.

Люцента ничего не говорит, но Мэв знает, что творится в её голове. Это память о днях смерти Тристана, когда трое решили поехать на охоту в зимний лес.

Тристан шарахался и уклонялся от озера. Он всегда боялся воды.

Мэв закрывает глаза, и на мгновение, она переживает это снова — Люцента, стройная и смеющаяся, тянущая Тристана вперед через кусты, чтобы увидеть оленя, которого она отследила для них; Тристан, глядящий на оленя, который был на полпути замерзшего озера; Мэв, стоящая на коленях в молчаливом приседе, поднимающая свой лук перед своими глазами. Они были слишком далеко от создания. Один из нас должен приблизиться, предложила Мэв. И Люцента уже призвала Тристана.

Ты должен пойти.

Они часто играли на льду, никогда не попадая в неприятности. Так, наконец, Тристан схватил свой лук и стрелы и выполз на замерзшее озеро на локтях и животе. Они играли со смертью тысячи раз, но в тот день были совсем другие последствия. Была трещина на льду, на том роковом месте. Возможно, причиной были копыта оленя, возможно, вес создания сделал лед неустойчивым, или, возможно, зима была не такой холодной, и не было прочно замерзшего льда. Возможно, это был тысячный раз, когда они обманывали смерть, все вернулось к ним.

Они услышали треск льда прежде чем Тристан провалился. Было достаточно времени, чтобы он оглянулся на них, когда он погрузился в воду под собой.

— Это была моя вина, — говорит ей Мэв.

Она приближается, поднимая подбородкок Люценты, затем останавливается сама. Вместо этого, она одаривает Люценту грустной улыбкой.

— Я вернула его обратно. — Она смотрит вниз. — Я не могу больше дотянуться до Преисподней. Прикосновение к ней просочилось в смертный мир, его неприятное присутствие, как лёд в моём сердце. Моя сила убьет меня, если я использую её снова. Возможно, — добавляет она, понизив голос, — часть всего этого — моё наказание за неповиновение богине Смерти.

Люцента изучает её долгое время. Действительно ли это всё было так давно? Мэв размышляет, будет ли это окончательной поездкой, когда они будут вместе, сбудутся ли предсказания Рафаэля о том, что они ступят на горные пути и никогда не вернутся.

Наконец, Люцента кланяется.

— Если мы все должны идти, — говорит она, опустив глаза вниз, — то я сочту за честь, отправиться с вами, Ваше Величество.

Затем она поворачивается, чтобы уйти.

Мэв протягивает руку и хватает руку Люценты.

— Оставайся, — говорит она.

Люцента замирает. Её глаза расширяются. Мэв может почувствовать тепло, поднимающееся к её щекам, но она не отрывает взгляда.

— Пожалуйста, — добавляет она тише. — Только на этот раз. Всего лишь раз.

На мгновение, кажется, Люцента может отвернуться. Они обе остаются на своих местах, никто не хочет делать первый шаг.

Затем Люцента шагает в сторону королевы.

— Всего лишь раз, — эхом повторяет она.

Глава 24

Аделина Амутеру

Все мое богатство, власть, территории, военной мощи. это теперь не важно. Она ушла, и вместе с ней должна уйти и я.

— Последнее письмо короля Деламора своему генералу.

* * *

На следующее утро небеса накрывают серые облака, простирающиеся до самого горизонта, чётко предупреждающие о снегопаде. Когда Мэв ведёт двух всадников проверить наш путь, я сижу с Магиано, жуя вяленое мясо и сухари. Вокруг костра сидит Рафаэль с плотно собранным вокруг него плащом, тихим голосом говорит Люцента. Терен сидит один, игнорируя всех нас.

Магиано находится в плохом настроении, без сомнения, вызванном холодом и мраком. Без его радости, я понимаю, что отгоняю шепоты в голове больше, чем когда-либо, борюсь, чтобы быть в здравом уме. Ты потеряешь себя в снегах и ветрах, говорят они. Ты никогда не вернешься.

Рядом со мной без сознания лежит Виолетта, неудержимо дрожа под грудой мехов и одеял. Тяжело видеть её такой, нр я рада, что она дрожит. Это значит, что она ещё жива. Я приближаюсь и протягиваю руку к мехам.

— В таком случае, — бормочет Магиано, вытягивая меня из глубины мыслей, — мы больше не увидим голубого неба, пока не покинем это место. — Он обращает свой взор к небу и издает громкий и жалобный вдох. — Что бы я не отдал за капельку Меррутасского тепла и веселья.

Мэв и её всадники возвращаются, когда мы заканчиваем наш завтрак.

— Пути покрыты льдом, — говорит она, когда мы нагружаем наших лошадей сумками.

На миг она осматривает Люценту, и между ними витает что-то невысказанное.

— Но они чисты. Снежные Разрушители уже прошлись по ним.

Я замечаю, как королева дотрагивается до ботинка Люценты, прежде чем подсадить её на лошадь. Между ними возникла новая близость.

Неподалеку, Магиано и Рафаэль помогают мне безопасно укрепить Виолетту на носилках позади двух лошадей Мэв. Она беспокойно ворочается, когда мы движемся, лепечет что-то, что я не могу понять. Её метки выглядят сейчас более темными, почти чёрными, как будто Моритас медленно затягивает своё тело в Преисподнюю. Я сжимаю зубы, видя их.

Магиано наблюдает за мной, когда я стою рядом с носилками.

— Она сделает это, — говорит он, кладя свою руку на мою руку, но я слышу сомнение в его голосе.

Когда мы приближаемся к дорожкам, которые ведут в первые горы, узкая долина начинает наполняться ветром, так что он кусает за щеки и прорывается в каждую щель в наших одеждах. Я плотно накидываю капюшон над головой и пытаюсь натянуть плащ повыше, чтобы прикрыть нижнюю половину моего лица. Даже так, моё лицо примерзает к ткани, создавая участки белого инея. С ветром приходят и шёпоты, воющие в моих ушах с каждым сильным порывом ветра. Их слова так беспорядочны, что я не могу понять, что они говорят, но они заставляют колотиться моё сердце, пока мои плечи прогибаются от усталости. Теперь и тогда, думаю, я вижу тёмные силуэты, стоящие в расщелинах гор, на нас смотрят незрячие глаза. Я могу видеть их лишь боковым зрением: когда я поворачиваю голову, они исчезают.

Магиано продолжает хмуриться в небо.

— Это только мне кажется, или небо темнеет? — Он кивает на облака. — Облака не становятся больше и плотнее, кажется, будто дни проходили быстрее, чем следовало.

Я тоже смотрю. Он прав. То, что должно быть светлым полуденным солнцем, скрытым за облаками, выглядит, как уже зашедшее солнце. Тени в долине углубляются, простираются вокруг нас приглушенными формами, когда горные хребты вокруг становятся круче. Дорога под копытами наших лошадей хрустит от мороза и льда.

Я теряюсь во времени, как долго мы прошли в этих странных сумерках. Мы все молчим. Я еду позади носилок Виолетты, так что я могу наблюдать за ней. Её открытые серые глаза никак не могут сосредоточиться хотя бы на чём-то. Будто она уже ушла куда-то ещё.