Не повезло (СИ) - "Velva" - Страница 27

Но ронять они меня не стали, а честно доволокли до самого верха. Там, правда, бросили на землю, но здесь все выстилал мягкий мелкий песок, и я не пострадал.

Мне заломили руки назад, связали покрепче и повели в крепость. Распахнулись огромные ворота, и я оказался внутри.

Там было… странно. Всюду цветы, птицы щебечут, эльфы-малыши и самки бегают. Музыка играет. В эльфийском вкусе — арфы всякие.

Но рот разевать мне не давали и волокли вперед, подталкивая тупыми концами копий. Я шел и думал, что вообще происходит и зачем я тут. Тут, поди, Владыка их сам живет, не иначе. Зачем я ему-то понадобился?

Наконец мы оказались перед огромными дверями, сплошь покрытыми узором из золота и серебра. Вроде как кусты какие-то переплетаются, яблоки растут и птицы опять же по веткам сидят. Слабые у них все-таки познания об окружающей среде.

— Вступите в зал Владычицы Имлариэль! — возгласили два эльфа, стоящие по бокам дверей. — Отринув черные помыслы и зло!

Я хотел было сказать, что в моем случае лучше бы запах отринуть, чем помыслы — такого зла они, поди, еще и не нюхали, но не успел.

Двери распахнулись и меня втолкнули в огромный зал, с окнами от пола до потолка. В окна бил закат.

В зале эльфов было битком. И все уставились на меня. Впереди на свободном месте на возвышении стояли два престола.

К ним меня и потащили. Не иначе, к самой Владычице Имлариэль. Я шел, волоча ногу, сутулясь, весь в засохшей блевотине и крови, промасленный от барсучьего жира, провонявший старой мочой, грязный и страшный, но старался при таком раскладе держать голову повыше.

Ну хоть как-то чтобы выглядеть силой зла, а не ничтожной искалеченной тварью.

— Преклони колени, орк! — громко потребовал один из эльфов, шедших сзади.

— Не могу, не преклоняются они, — огрызнулся я. — Могу только на пол упасть. Если вам так пригорело.

— Тогда склони голову перед Владычицей Имлариэль, прекрасной, как свет утренних звезд, и принцем Алканаром!

Я вздрогнул и наконец-то широко открытыми глазами уставился на престолы. На правом сидела пафосная эльфийская самка с длинными светлыми волосами в высокой короне с семью драгоценными камнями, а на левом…

А на левом восседал Ннар — одетый в какое-то белое длинное платье, расшитое расписными узорами, и тоже в короне. Серебряной, с одним большим сверкающим камнем.

Ннар смотрел прямо на меня — пристальным взглядом. Глаза его блестели, щеки снова стали розовыми, ноздри раздувались.

Он был… ослепителен. Совсем не узнать.

Но все-таки, вне сомнений, это был Ннар.

Наш пленник, с которым я трахался, и ради которого предал своих парней и стал калекой. Нарушил приказ Крепости. Похерил свою жизнь.

Эльфийский принц.

Обманувший меня, словно последнего дурака.

Я медленно оскалил клыки и зарычал, чувствуя, как по самое горло меня заливает кипящая, черная, как смола, ярость.

========== 16. Имя ==========

Я шагнул вперед, к тронам, и заревел так, что стены задрожали:

— Дерьмо кошачье! Сука лживая!

Рычал я по-орочьи. Ругаться нужно на нашем, так как других языках подходящих слов нет, да и звуки орочьего языка лучше всего подходят для брани.

Эльфы с копьями не дали мне разоряться — окружили и стали оттирать древками назад. Но я не сдавался — пер грудью вперед, исходя пеной, оскалившись и хрипел:

— Да лучше бы я тебе глотку порвал, шлюха! Как я мог поверить эльфу! Дерьмо! Надо было с тебя шкуру с живого содрать!

Эльфы пихали меня со всех сторон, вынуждая упасть на колени. Но у меня откуда силы только взялись — от злости, видимо. Я широко расставил ноги, уперся и продолжал поливать Ннара на орочьем. Я ничего не видел, кроме его бледного лица с широко раскрытыми глазами. Даже видел, как дрожат его длинные ресницы. Уже с десяток эльфов пытались завалить меня, но я все каким-то чудом удерживался на ногах и орал ему проклятия.

Наконец какая-то паскуда ударила меня под колени, и я рухнул на пол. Тут же попытался вскочить, но они навалились на меня, прижали копьями, а сверху еще и сеть набросили. Я бился в ней, рычал, исходил пеной, ревел, сопротивлялся. Волосы у меня взлохматились, шерсть встала дыбом, голос сорвался. Я был страшен.

Когда они меня завалили, Ннар вскочил и сбежал с постамента. На три ступеньки. Картинно вытянул руку и высоким голосом закричал на весь зал:

— Стойте! Не причиняйте ему вреда! Он спас мне жизнь!

Самка на троне заерзала, и тоже голос подала:

— Сын мой! Ты уверен, что это именно тот самый орк? Это же совершенное животное, обезумевшее от гнева. Дикое и невменяемое. Он точно разумен? Судя по его виду…

Но Ннар ее быстро перебил:

— Мама! Это — именно тот самый Орлум Серошкур, который спас мне жизнь в плену у орков. И никто не смеет причинять ему вред! Я не за этим его искал.

Самка снова уставилась на меня. Судя по тому, как ее перекосило, я ей не сильно понравился.

— Отчего же он сейчас пытается на нас наброситься? — спросила она.

Я извернулся и смачно харкнул в ее сторону. Она аж подпрыгнула.

— Ну, он, видимо, расстроен, — огорченно сказал Ннар. — Возможно, ему не объяснили, зачем он здесь, и он растерялся от неожиданности… Мне нужно с ним поговорить, и уверен, что…

— Сын мой, для начала ему нужно успокоиться, в таком состоянии давать ему свободу неразумно, мало ли, что он сотворит, — теперь перебила уже она. — Отведите его в темницу, позаботьтесь о нем, а когда он успокоится, тогда и поговорите.

— Но мама! — завопил Ннар. — Его нельзя в темницу! Он же ранен!

— Судя по его силе и ярости, с ним все прекрасно, — холодно ответила самка, продолжая буравить меня светлыми льдистыми глазами.

Действительно, я все это время продолжал барахтаться под эльфами — из чистого упрямства. Ногу дергало, в глазах потемнело, в ушах шумело, но я все пытался растолкать этих светлых мудаков. Так мне хотелось добраться до Ннара, и перегрызть ему глотку.

Ннар тоже смотрел на меня — по глазам было видно, что он в полном шоке и отчаянии.

— А что он, кстати, рычит? — спросила в воздух самка. — Ннар, ты понимаешь эти слова?

— Ну-у, — Ннар покраснел. — Он… Э-э… Он не ожидал меня здесь увидеть.

Я уже почти перестал сопротивляться, только мог злобно жечь его взглядом.

— Все равно, рисковать не стоит, — решила самка. — Проводите его.

Эльфы подхватили мою безвольную тушу и поволокли вон из зала. Протащили вниз по длинной каменной лестнице, кругами уходящей вниз, а дальше, под скалой, оказались камеры, забранные крепкой решеткой. Все пустые. Плоховато у них с пленниками. Может, они всех казнят сразу, не откладывая дела?

Эльфы доволокли меня до первой же, открыли решетку и впихнули меня внутрь. Надо признать, застенок у эльфов был ничего так. Во-первых, темно и приятно. Во-вторых, сухо — песочек, соломка свежая постелена. Никаких крыс, жуков и мокриц. Мне аж стыдно стало на секунду, когда я вспомнил про наш застенок, где в свое время Ннар сидел.

Но потом я потратил последние силы на то, чтобы выпутаться из сетки и доползти до соломы. Без сил упал на нее, пытаясь отдышаться. Меня тошнило, а перед глазами все плыло. Эльфы оставили факел на стене и ушли, оглядываясь.

Я остался один в уютном полумраке. Закрыл глаза и… заплакал. Как малыш. От усталости, боли, отчаяния и еще какого-то неизвестного чувства.

Такое вот чувство, когда ты кого-то любил всем сердцем, а этот кто-то тебя так подло предал. Попользовался тобой и еще обсмеял потом перед всеми. Я же действительно полюбил эту белобрысую шлюху, а он врал мне все время, чтобы сбежать обратно к своим. Я повелся на его сладкие губы и нежные взгляды, а он просто пользовался мной, как вещью.

Носом я зарылся в солому, глаза закрыл. Так плохо мне еще никогда не было. Лежал в тишине и пытался справиться с болью в груди. Вот до чего меня любовь довела — был гордый могучий орк, а превратился в старую половую тряпку, никому не нужную и выброшенную на помойку.