Не повезло (СИ) - "Velva" - Страница 17

Мне не хотелось его мучить. А заднице его действительно досталось еще как.

Ннар сказал, что я ненасытный, и у него здоровья столько нету, чтобы трахаться без остановки. Сказал, что такого от орка он никак не ожидал.

Но говорил он одно, а сам тоже хотел. Мы перешли на руки и рты, а когда уже совсем даже шевелиться не могли, то просто лежали обнявшись и уткнувшись друг в друга.

Если кому-то интересно, почему я все это время не думал о том, что будет, когда придет ответ из Крепости, то скажу, что я тогда вообще ни о чем не думал.

Я был как пьяный. Только не от жгучей воды, а от Ннара.

И потом, мы, орки, вообще не любим думать о неприятном — надеемся, что все-таки само собой утрясется.

Я отмахивался от мыслей о Крепости. Шла вторая неделя, как Маргл ушел, и я уже думал, что, может, ответа вообще не будет.

Мало ли эльфов в плен попадает. Там ближе к эльфийским лесам постоянно кого-то ловят, и все важных персон. А тут подумаешь — всего один какой-то залетный попался.

Кому он там нужен.

Так я подумал один раз, а потом забыл про это.

У меня, видимо, вся кровь от головы вниз ушла, и я совсем соображать перестал. И Ннар, по-моему, тоже.

Мы вели себя, как орки, объевшиеся дурных грибов. Растут такие грибы гнусных свойств. Их дают, если кто раненый — чтобы боль унять. Но некоторые орки приваживаются их просто так жрать, и им начинается всякая ересь мерещиться, они перестают соображать, где явь, а где сон, и все такое.

Ну мы вот такими и были.

Только трахались, даже все шкуры истерлись и провоняли.

Но очнуться нам все-таки пришлось.

Мы как раз спали после очередного захода, когда вдруг в дверь забарабанили.

Я очнулся, натянул штаны, набросил на спящего Ннара шкуру, и пошел открывать.

Открыл — и меня словно в живот ударили.

Там стоял Маргл. С ним были Ургл и еще кто-то, но я никого не видел, кроме Маргла. У меня в глазах потемнело и голова закружилась.

— Хей, Орлум! — глаза у Маргла возбужденно блестели. — Приказ из крепости! Ты прикинь — нас всех наградят! Всех, кто этого эльфа поймал!

И он протянул мне пергамент.

Я взял и начал читать.

Тысячник Баршлаг меня ругал последними словами.

Мол, какого хуя я в каждом слове по восемь ошибок сделал, да еще его имя неправильно написал. Грозил высечь. Сообщал, что обо мне думает. А в конце — крупными жирными буквами, писал: «Пленника немедленно, бегом и без отдыха доставить в Крепость живым и невредимым. Дело государственной важности!».

Меня качнуло. Во рту появился привкус крови. Я поднял глаза на Маргла, он что-то возбужденно орал, и остальные тоже, но я не слышал и не понимал.

Я понимал, что это — пиздец.

Конец всему.

После такого прямого приказа я не мог оставить Ннара у себя. Во-первых, парни. Во-вторых, все равно бы через пару дней нагрянул отряд из Крепости — из Черной сотни. А эти разговаривать не станут. Тысячник Баршлаг вообще не из тех, кто спускает, если на его приказы хер кладут.

Видимо, Ннар оказался ценным пленником. Ну или в Крепости знали что-то, чего я не знал. А может, какие-то события произошли. Одним словом — оставить его здесь я не мог.

Но и отдать — тоже.

Я не мог отвести его в Черную Крепость, потому что это значило не только его потерять безвозвратно, но и просто убить. Так же верно, как если бы я ему сам топором грудь вскрыл.

Я стоял, глотая горькую слюну, и пытался собраться с мыслями.

— Ну что, ну что, когда выступаем? — суетился Маргл.

Ургл размахивал руками, остальные перебивали друг друга.

— Не орите! — рявкнул я. — Выступим завтра вечером.

— Но… — открыл рот Маргл. — Велено же — немедленно и бегом…

— Ты что, хочешь днем бежать? — спросил я его. — Когда там эльфов полно и можно в засаду угодить? Отличный план. Может, сразу отведем пленника к эльфам и отдадим, а сами себе кишки мечами проткнем?

Все замолчали. Эльфийская засада это было серьезно. И умирать за зря никому не улыбалось.

— Ну и все, — обвел я их взглядом. — Завтра вечером и выступим. Валите отсюда, мне собраться надо.

Я скрылся в норе. Ннар сидел на шкурах, обняв колени, и серьезно смотрел на меня.

Я остановился и показал ему пергамент.

— Это ответ из Крепости, — сухо сказал я ему. — Приказ — немедленно доставить тебя туда. Ты — ценный пленник.

Ннар закусил губу и молчал, глядя на пергамент. Лицо у него побледнело и вытянулось.

— Я ждал этого, — спокойно сказал он. — Вы же отправили им печать.

— Какую печать? — быстро спросил я.

— Зеленую, из нефрита, — ответил Ннар и замолчал.

Я принялся ходить туда-сюда, ероша волосы. Подбирал слова. Наконец, остановился напротив него.

— Ты понимаешь, что после прямого приказа я не могу тебя здесь оставить? — сказал я. — Если я нарушу приказ — это смертная казнь. Мне точно, другим моим парням — возможно. Это обыски, это штрафы на район, это… Это плохо будет всем, кто тут живет. Я не могу тебя спрятать, и подставить других.

— Я… понимаю, — с трудом ответил Ннар, стараясь, чтобы его голос звучал нормально. — Да, Орлум… я… Все понимаю. Ты не должен… То есть, ты должен делать, что приказано.

Какой он был в этот момент — у меня все в груди перевернулось.

Я шагнул к нему, схватил за горло и заглянул в самые глаза. В полные боли, отчаяния и мужества глаза.

— Думаешь, я тебя сдам? — тихо прорычал я ему в губы.

Ннар не ответил. Только смотрел.

Помните — тот взгляд раненого животного, попавшего в ловушку.

— Если даже я тебя оставлю, — еще ближе к его губам выдохнул я, — то все равно из Крепости за тобой придут. В любом случае, оставаться тебе нельзя. Отпустить тебя — тоже нельзя. Ты не пройдешь даже через мой район.

Ннар молчал, но взгляд его изменился. Он уже начинал догадываться.

— Но у меня есть план, — наконец выложил я, и поцеловал его.

В губы, пропихнув язык насколько мог глубоко.

Чтобы он не сразу успел спросить — что за план.

Потому что план был — пиздец.

Такой же, как вся ситуация.

========== 11. Во тьму ==========

Ннар тут же перестал интересоваться планом, прикрыл глаза и начал постанывать.

Вот это меня больше всего и заводило — то, каким он был ласковым и чувственным.

Мы, орки, вообще нежностей не признаем. Ну, может, только самки с малышами-орками нежничают иногда, когда те совсем мелкие. И тоже больше с самочками.

Орков-самцов с детства приучают к тому, что жизнь сурова, а мы — воины и охотники. Убивай, чтобы жить, или умри.

Никаких глупых лишних слов. Боль терпеть молча, эмоций, кроме гнева, проявлять нельзя. Иначе на смех поднимут и уважать перестанут.

С женой мы, например, только и делали, что цапались или даже дрались. Ну и еще я ее трахал, когда хотел. И приносил ей еду для выводков.

Но чтобы я вот так стонал над ней, сходя с ума от того, как теплые пальцы нежно скользят по моему лицу… Такое бы мне даже в голову никогда не пришло.

А Ннар вдруг открыл, что я, оказывается, могу и нежным быть, и стонать, и с ума сходить. Он умел прикоснуться ко мне как-то так по-особенному, что у меня вся шкура мурашками покрывалась.

Я сжимал рукой его горло, и шептал ему в ухо, разглядывая, как он меняется в лице по мере того, как я меняю ритм:

— План прост…

Ннар охнул и сжался вокруг меня.

— Я сам поведу тебя в Черную крепость, — я остановился и подождал, пока он не начнет ерзать, прося еще, а потом резко вошел поглубже.

— Но мы пойдем не поверху, а под землей, — я медленно двигался, чутко ловя каждый его вздох.

Я видел, что он уже близко.

— И поэтому нам придется пройти через Троллий хвост, Черную Погибель и Клыки, — выдохнул я ему в самое ухо, и чуть сильнее сжал его горло.

Ннар вцепился мне в волосы и глаза его приоткрылись. В его взгляде была такая безумная смесь наслаждения и ужаса, что меня перетряхнуло, и я слил в него.

Уткнулся лбом ему в плечо, и те несколько минут, пока приходил в себя, представлял, как оно все могло бы быть, если бы не было так, как есть.