Пламя Атлантиды (СИ) - Тимина Светлана "Extazyflame" - Страница 12

— Танец огня ускоряет свой бег, лишь узрев твой чарующий лик, Лучезарный подарок Атланты! — правитель династии Флаигусов криво усмехнулся, заметив замешательство гостьи, и медленно поднялся на ноги в полный рост. Взгляд девушки все так же изумленно скользнул по резким, словно вытесанным из камня чертам смуглого, волевого и несколько жестокого лица мужчины, плотно сжатым губам, гладко выбритому черепу, опустился на развитые крылья внушительных грудных мышц, едва прикрытых золотой перевязью лат, задержался на рельефе такого же очерченного торса.

Нет, ее невозможно было ослепить одним видом божественного тела варвара, лишить самообладания одной улыбкой непримиримого правителя, который привык видеть в женщинах исключительно безропотных рабынь, исполнительниц своей воли и желаний. Она с младых лет не умела робеть перед царями и императорами иных держав, даже теми, чья кровавая слава бежала далеко впереди них. Сейчас ее лишило опоры совсем иное.

Аттикусу Фланнигусу, который правил этой империей на протяжении тридцати семи зим, на вид было не более… тридцати! Но Латима не зря воспитывалась при дворце наравне с матриарх и училась дипломатическому искусству. Сохранять невозмутимость в любой ситуации атлантский посол умела. К тому же она нащупала нить логического пояснения увиденному, оставалось лишь проверить свою догадку.

— Аттикус Непобедимый, прославленный всеми богами! Почет и слава Спаркалии, родине воинов неиссякаемых сил и достоинства! — соблазнительная улыбка расцвела на устах девушки, превращая ее в совершенно иного человека — открытого, дружелюбного и обманчиво-ранимого. Она не могла не признать, сколь сильно ее поразил также уровень образованности собеседника, который приветствовал ее на языке родной атлантской поэзии.

— Аларикс, прекрасная дева, династия Фланигусов никогда не прервется; отбыл к богам первородный отец на восходе серпа ночного светила. Новый правитель предстал пред тобой, дабы взор свой ублажить видением искренней красоты и чарующей силы!

Латима сглотнула. Итак, за время ее пути с дипломатической миссией, а может, и гораздо раньше, в Спаркалии сменилась власть, и к престолу пришел сын правящего ныне Аттикуса. Отсутствие извещения и траура могло говорить только об одном — гибель императора преклонных зим не была случайной. Однако Лучезарная никогда не делала поспешных выводов, хотя история Спаркалии не брезговала подобными случаями. Сын шел на отца, брат — на брата в кровавом противостоянии за обладание троном из века в век. Ей хватит семи солнечных оборотов пребывания гостьей в Алессии, чтобы понять, заблуждается она на этот счет или нет.

Аларикс Фланигус величественно спустился вниз по золотым сходням. Латима непроизвольно внутренне дрогнула. Он возвышался над ней подобно гранитной скале, обволакивая жаром великолепного смуглого тела, и девушка против своей воли поддалась его жестокому обаянию. Словно сноп золотистых искр от ярко разгоревшегося костра проник ей под кожу, зажигая кровь обманчиво-ласковым, а на деле же, опасным пламенем, с поразительной скоростью, подобной бегу ягуара, достиг затрепетавшего сердца, оседая капельками испарины на спине. Ласковым ветерком, подобно морскому бризу, затрепетали ее ресницы, приоткрылись уста в непроизвольном порыве ощутить вторжение мужского языка внутрь ее сладостных глубин. Она даже не успела понять, что именно произошло, как сотни порхающих крыльев взметнулись между ее стройных бедер, и яркие искры пламени затопили тело сладкой истомой. Стрелы Криспиды беспощадно и неотвратимо поразили самую крепкую и неприступную доныне цель, словно в насмешку над гордостью своей воительницы.

Теплые, длинные пальцы нового императора Спаркалии коснулись ее ладони, Латима смело встретила взгляд мужчины. То, что читалось в этих светлых глазах, было именно желанием. Даже более — жаждой обладания. Намеренно или нет, Криспида Мудрейшая не поскупилась на стрелы для каждого из них.

— Позволь предложить тебе свою ладонь, наслаждаясь исконным правом вести в Зал Советов! Язык долгих переговоров оставим мы позади очень скоро. Пир и величие будут сегодня в Алессии в честь Лучезарной богини Атлантских брегов!

Пламя достигло своей критической отметки. Но никто из них ни словом, ни жестом не выдал пожар вспыхнувших чувств в неспокойных отныне сердцах. Латима кивком головы велела сопровождающим оставаться в зале и вложила собственную ладонь в руку Аларикса. Теплый захват ладони — сотни бабочек ожили вновь, и девушка не смогла сдержать улыбку. Переговоры и другое времяпрепровождение в Спаркалии обещало быть крайне занимательным.

ГЛАВА 4

Ее руки не дрожали, когда она решительно завязала ленты темного плаща на своей шее в причудливый узел. На ее красивом лице не было ни тени волнения, сомнения или нерешительности. Чуть прикусив чувственные губы для прилива крови, Латима медленно подошла к огромному зеркалу, занимавшему практически всю стену в покоях, отведенных для иноземных послов и амбитадоров.

В этот поздний час в императорском дворце Алессии царила неестественная тишина. Свита Лучезарной наверняка крепко спала в своих отдельных комнатах, их сон всегда был чутким — воительницы-Пантеры помнили о том, что находятся на вражеской территории, пусть даже под иллюзией шаткой дипломатической неприкосновенности были готовы встать на защиту своей госпожи по первому сигналу тревоги.

Вспыхнувшее между императором и послом вожделение не было тайной для сопровождающих. Так повелось издавна в Атланте — не стесняться своих желаний, брать то, что хочешь получить, по возможности, мирным путем, если же нет — приложить усилия. В любви, как и на войне, обычно хороши все методы. Надо лишь уметь предвидеть последствия своих деяний на несколько шагов вперед, чтобы понять, какой именно результат в итоге получишь.

Латиме Лучезарной потребовалась вся ее выдержка, железное, выработанное долгими зимами самообладание, чтобы сохранить спокойствие, не позволяя пламени взбунтовавшейся плоти одержать верх над разумом.

— Не преграда согласию между державами мое утомленное сердце, — Латима редко использовала в своей речи подобные поэтические обороты. Но сейчас она несла послание от матриарх, которая славилась своим красноречием, и собиралась произвести на молодого императора самое благоприятное впечатление. — Долг соглашения вновь принуждает меня, забывая усталость, скрепить его оттиском новой печати.

Она без тени смущения разглядывала мужчину, сидящего напротив во главе длинного каменного стола переговоров. Оружие, которым были увешаны стены зала, не произвело на нее ровным счетом никакого впечатления — вооружение Спаркалии во многом уступало Атланте, которая всегда негласно работала над укреплением военной мощи. Лаэртия не жалела сил и злата на исследование и разработку новейших видов оружия, информация о котором содержалась в строжайшем секрете. Клинок булатной лассирийской стали, тяжелые арбалеты, громоздкие копья — давно мудрые девы ее империи усовершенствовали подобное оружие. Легкие мечи рубили все живое на своем пути, арбалеты, которые легко было умостить на плече, поражали цель с максимальной точностью, а копья были невесомы и точны, достигая в полете запредельной скорости. О том, чем занимались ученые мужи в лаборатории Лаэр, она редко интересовалась, но знала одно, когда это оружие увидит свет, Атланта станет непобедима.

Декорированные златом и металлом Фебуса стены, россыпь слез пустыни и смарагдов по капители колонны — она никогда не была заложницей роскоши и богатства, хотя вынуждена была признать, насколько богатыми были залы этого дворца. Но даже их блеск и великолепие меркли на фоне молодого императора жестокой империи.

Аларикс Фланигус, не стесняясь, буквально ел глазами прекрасного посла Атланты. В глубине светлых омутов с искорками неприступного льда сложно было прочесть истинные эмоции. Вся поза мужчины выражала снисходительную скуку, его мысли витали далеко за пределами зала и совсем в иной плоскости. Латима вела разговор спокойно и невозмутимо, ни один мускул ее не дрогнул, выдавая в точеных чертах лица истинное волнение, наверняка ее взгляд был таким же холодным и сосредоточенным. Но это не мешало ей любоваться величественной фигурой императора с телом воина, скользить внимательным взглядом по сильным рукам с бугрившимися мышцами и четкой сеточкой вен, крыльям широкой груди, рельефному торсу и сильным ногам. Пожар опасного, будоражащего кровь вожделения растекался по ее телу, пришлось собрать все свое мужество и сделать над собой горячие усилия, чтобы не дрожать от внезапно нахлынувших чувств.