Перемените обстановку - Чейз Джеймс Хедли - Страница 25

Когда во вторник утром я появился в магазине, Джейн Боумен, моя секретарша, сказала, что Сидни не придет. Ему нездоровится. Я догадался, что он бьется над проектом ожерелья и задача оказалась трудной. Я подумал, не позвонить ли ему, но Терри наблюдал за мной, и я решил позвонить во время перерыва.

В то утро бизнес шел бойко. До перерыва я продал бриллиантовую брошь, браслет и обручальное кольцо.

Воспользовавшись телефоном-автоматом, я позвонил Сидни. Голос его звучал подавленно.

— Ларри, золотко, это будет непросто. Я весь уик-энд делал наброски и прикидки и начинаю немного отчаиваться.

Это было непохоже на Сидни, но я знал, как трудна его задача.

— Сделать два миллиона долларов никогда не бывает просто, Сидни, — сказал я. — У тебя уже есть, что показать мне сегодня вечером?

— Показать? — Его голос поднялся до писка. — Сотни и сотни набросков. Мне уже тошно на них смотреть.

— Не волнуйся. Я зайду в девять и мы их разберем… идет?

— Сколько в тебе уверенности! Да. Я закажу Клоду очаровательный обед… приходи пораньше. Приходи в восемь.

— Извини, я буду занят. Я приду, — сказал я и повесил трубку.

Я хотел, чтобы работая над колье, мы встретились попозже. Это играло важную роль в моем плане.

Клод, толстый, добродушный педераст одно время работавший в Париже у «Максима» помощником шеф-повара, был для Сидни чем-то наподобие Пятницы. Его рабочий день продолжался с восьми утра до десяти вечера. Он приходил и уходил точно во время. Он превосходно готовил и содержал роскошное жилье Сидни в безукоризненном порядке с помощью двух цветных женщин, выполнявших грязную работу.

В тот вечер, в начале десятого, он открыл дверь на мой звонок и просиял, увидев меня. Я был одним из его немногих любимцев.

— Добрый вечер, мистер Ларри. Разрешите выразить мою радость по поводу вашего выздоровления. — Его радужное приветствие были искренне. — Входите, пожалуйста. Мистер Сидни вас ждет. — Понизив голос, он продолжал:

— Обед почти готов. Так что прошу вас, не засиживайтесь слишком долго за коктейлями.

Я пообещал и прошел в просторную комнату, где застал Сидни за письменным столом с бокалом мартини.

— Ларри! Как я рад тебя видеть… Это совершенный ад! Иди, посмотри.

Я подошел к большому шейкеру и щедро налил себе мартини, после чего опустился в одно из больших кресел.

— Потом, Сидни. Сначала, давай пообедаем.

— У меня просто гудит голова. — Прихватив стакан. Сидни подошел к креслу, стоявшему рядом с моим, и сел. — Я начинаю сомневаться в успехе. Боже!

Прошлой ночью я не мог заснуть! Я все думал, что отдал этой ужасной женщине три четверти миллиона! Наверно, я потерял остатки ума! Я уже начинаю задумываться, верну ли вообще когда-нибудь свои деньги!

— Успокойся… вернешь с лихвой. Будет, Сидни, не тревожься зря. После обеда мы во всем разберемся. — И несмотря на явное отсутствие интереса с его стороны, я принялся рассказывать, как прошел день в магазине, что я продал и кому, добавив, что о нем многие спрашивали.

За этой болтовней, я покончил со своим мартини к тому моменту, когда Клод объявил, что обед подан. Это был отменный обед: фаршированные яйца чайки, за которыми последовали котлеты из баранины, одно из коронных блюд «Максима».

После обеда мы вернулись в гостиную. Я слышал, как ушел Клод, захлопнув за собой входную дверь. Я гадал, спустил ли он предохранитель замка.

— Я только зайду в маленькую комнатку, — сказал я, — а после давай займемся делом.

Когда Сидни сел за письменный стол, я вышел в прихожую, увидел, что предохранитель поднят и дверь не заперта, потом прошел в туалет, спустил воду и вернулся в гостиную.

В течение следующего получаса мы рассматривали эскизы Сидни. Для меня это было пустой тратой времени, поскольку я знал, что никакого ожерелья не будет, но приходилось играть роль до конца. Среди множества набросков я отобрал три, которые, как я сказал ему, были близки к идеалу.

— Ты действительно так считаешь, Ларри? Или ты говоришь это только по доброте? — Сидни смотрел на меня с тревожным ожиданием.

— Ты смотришь на колье, когда работаешь?

— Нет, зачем? — Он удивленно раскрыл глаза. — Я держу его в сейфе.

— То-то и оно! — Я прищелкнул пальцами. — Вот почему у тебя не получается. Достань колье и положи на стол. Оно тебя вдохновит.

Он изумленно посмотрел на меня, потом его лицо озарилось счастливой улыбкой.

— Знаешь, а ведь мне это и в голову не приходило! Умница! Вероятно, ты совершенно прав!

Он повторил церемонию со снятием Пикассо и открыванием сейфа. Я знал, что он мне полностью доверяет, и все же открывая сейф, он повернулся так, чтобы я ничего не мог видеть за его спиной. Он потратил уйму денег на сейф и теперь только ему, и никому больше, принадлежало право знать, как он открывается.

Он положил колье на стол. Я передвинул настольную лампу так, чтобы свет падал прямо на стеклянную имитацию. Она и в самом деле выглядела прекрасно.

Он сел и несколько минут всматривался в колье, потом выбрал лучшие эскизы и стал их изучать.

— Ты прав, Ларри, золотко. У меня здесь неверная градация. Ах, какой я глупый! Да, кажется, я могу сделать кое-что получше. — Он принялся лихорадочно набрасывать рисунок, а я наблюдал за ним, куря сигарету. Через полчаса, после трех неудачных попыток, он закончил набросок настолько впечатляющий, что я почувствовал — необходимо унять его энтузиазм, иначе следующая встреча окажется излишней, а мне она была необходима.

— Вот оно! Я это чувствую! — возбужденно воскликнул он. — Посмотри.

У него получилось как раз то, что нужно.

— Очень хорошо, — сказал я нарочито вялым тоном.

— Это именно то, что нужно! Ты видишь, как я расположил большой камень?

Почему я раньше не догадался!

— Превосходно. — Я нахмурился, потом покачал головой.

— Разве тебе не кажется, что здесь все на своем месте? — спросил он с тревогой.

— Почти. Я мог бы продать это за полтора миллиона, но ведь мы хотели два.

— Больше никаких камней я докупать не стану, если ты это имел в виду. Голос Сидни стал капризным.

— Нет… нет, конечно, нет. Композиция идеальная, меня смущает оправа.

Слишком классическая, пожалуй. Не надо спешить, Сидни, дай мне подумать над ним. Я приду к тебе в пятницу вечером. Уверен, к этому времени мы найдем решение.

— В пятницу вечером? — Он открыл свою записную книжку-календарь и полистал ее. — В пятницу не получится. Я обещал пообедать со скучнейшим субъектом и никак не смогу отменить встречу. Вот в четверг я свободен.

— Отлично. — Я встал, прикидывая, что для окончательной подготовки операции у меня остается вся среда и четверг до десяти вечера… должно хватить. — Я приду в десять. И тогда следующий ход — Гонконг.

— Приходи пораньше, Ларри. Клод приготовит для тебя что-нибудь особенное.

— Извини. Раньше не смогу. Я обедаю с Джонсонами, (ложь) … боже, помоги мне! Ее интересует бриллиантовая брошь. Когда я получу более или менее ясное представление, чего она хочет, то попрошу тебя сделать для нее несколько эскизов.

— Эта противная старая карга? — Сидни вздохнул. — Всегда только старые и толстые.

— У них есть деньги.

Я убрал эскиз в бумажник.

— Как ты себя чувствуешь, Ларри? У тебя неважный, все-таки вид, — сказал Сидни, провожая меня к двери.

— Нормально. Я очень устал. Когда продам ожерелье, было бы, пожалуй, неплохо отправиться в морское путешествие… если ты не будешь возражать.

— Продай ожерелье, золотко, и отправляйся хоть на Луну, если пожелаешь, а я оплачу все расходы.

Когда он закрыл дверь, я задержался на площадке, прислушиваясь. Он не опустил предохранитель замка.

Похоже, все выходило по-моему.

Я вернулся к себе в половине двенадцатого. Усевшись со стаканом виски, я занялся оценкой ситуации.

При условии, что Рея и Фел заглотнули крючок и пойдут на дело, дальнейшее не представит трудностей. Они легко проникнут в дом и в пентхаус Сидни.