Я воевал в Корее
(Записки английского солдата) - Танстолл Джулиан - Страница 12

В ту ночь у нас испортилась автомашина. Шел четвертый час, и трудно было надеяться, что кто-нибудь возьмет нас на буксир. Пришлось скатить машину с дороги и ждать утра. Мы не подумали о том, что нас может подстерегать опасность.

Едва рассвело, как нас начали обстреливать с обеих сторон. Партизаны, засевшие в горах, захватили нас врасплох. Вероятно, они следили за нами ночью и ждали только утра, чтобы уничтожить нас. Мы спаслись чудом. Наше счастье, что их огонь был не очень точным. Партизаны стреляли с вершины холма, поросшего соснами. Яркие лучи восходящего солнца пробивались из-за гор и слепили нам глаза. Б общем, мы оказались в западне.

Пробиваясь вверх по ущелью, мы, к своему удивлению, наткнулись на колонну американских бронемашин. Они укрылись в долине и словно окаменели от начавшейся стрельбы. Мы долго уговаривали своих союзников развернуться и ударить по засаде. Но когда они наконец согласились, противник занял другую, более выгодную, позицию. Кругом виднелись следы деятельности партизан: валялись разбитые «виллисы», лежали убитые…

Когда американская колонна двинулась вниз по долине, она вызвала на себя сосредоточенный огонь партизан. Солдаты разбегались во все стороны в поисках укрытия, а офицеры и сержанты пытались собрать их и организовать подобие обороны. В бой были брошены самоходные артиллерийские установки и танки, которые прямой наводкой открыли огонь по склонам холмов. Подумать только, весь этот переполох подняла горстка партизан! Они остановили целую колонну и обратили ее в паническое бегство. Горящий «виллис» стоял на дороге, и американские автомашины объезжали его стороной. Успешно выполнив боевое задание, партизаны прекратили огонь и отошли. Остатки разбитой колонны двинулись дальше по долине.

В этом бою было уничтожено и повреждено десять автомашин, а также убито и ранено много американцев. Один молодой лейтенант, тяжело раненный в ногу, лежал на земле и стонал. Солдаты бросили его. Двое наших ребят подняли лейтенанта и перенесли в безопасное место. Видимо, дух товарищества покидал американцев в разгаре боя. Если бы не наша помощь, офицер умер бы на дороге от ран.

К седьмому декабря, чередуя короткие марши с переброской на автомашинах, мы добрались до Синге, около ста километров к югу от столицы. Вместе с 1-м американским корпусом мы быстро уходили из Северной Кореи и вскоре оказались всего лишь в пятидесяти километрах от 38-й параллели.

В тот же день мы узнали, что командир нашей бригады представлен к ордену. Солдатам трудно было понять, что, награждая командира, тем самым отмечали их заслуги. Они не понимали, как можно орденом, который не имел для них никакого значения, оценить пережитые ими мучительные недели непрерывных боев.

Мы продвигались теперь к Сибелли. Погода стояла по-прежнему морозная, часто шел снег.

Тем временем наши правительства непростительно долго вели переговоры с китайцами. И когда наконец были выдвинуты какие-то предложения, они оказались совершенно неприемлемыми. И все же, поскольку Макартур отводил свою армию все дальше и дальше от китайской территории на юг, вероятность открытой войны с Китаем уменьшилась. Представители государств, которые вели переговоры от имени ООН, кажется, понимали, что если мы сами уйдем из Северной Кореи, не дожидаясь, пока нас вышвырнут оттуда, они смогут договориться о прекращении огня.

Десятого декабря нам приказали к утру следующего дня подготовиться к длительному переходу на юг. Это вселило в нас надежду, что мы наконец отойдем как можно дальше от 38-й параллели. Мы устали от этой войны и хотели только одного — избавиться от нее навсегда.

Наше командование оказалось настолько бесталанным, что солдаты потеряли почти всякую веру в него. Мы прежде всего мечтали о немедленном отступлении, а если возможно, — о прекращении огня.

И все же мы еще не пали духом, хотя почти круглые сутки находились под открытым небом, невероятно страдая от холода.

Глава 6

Нас изгоняют из Северной Кореи

Одиннадцатого декабря в четыре часа утра наш полк подготовился к большому переходу на юг. Мы надеялись навсегда покинуть Северную Корею. Эта перспектива так обрадовала наше начальство, что оно милостиво разрешило нам разжечь костры и отогреться. Обычно в ночное время это строжайше запрещалось.

Когда мы двинулись в путь, было еще совсем темно и холодно. Ветер пронизывал насквозь. Но вскоре взошло солнце и немного потеплело. Мы прошли Кэсон. Город ожил: в магазинах было полно свежих фруктов и овощей, повсюду шла бойкая торговля американскими сигаретами и сластями. Хотя город был сильно разрушен, жизнь в нем быстро восстанавливалась, население опять принималось за работу. И этому мирному благополучию суждено было вскоре снова исчезнуть в пучине войны.

Под Кэсоном стояли подразделения 29-й английской бригады. Солдаты щеголяли в новенькой форме. Они удобно расположились в большом трехэтажном здании, перед которым выстроились ряды автомашин.

Усталым, обтрепанным Солдатам нашей бригады приятно было встретиться с земляками и переброситься добродушными шутками с не нюхавшими пороха новичками.

Вскоре мы пересекли 38-ю параллель и проехали по вновь построенному мосту через реку Имчжинган. Я радовался, что картины смерти и разрушений остались позади. Мы пробыли в Северной Корее всего два коротких насыщенных боевыми действиями месяца. Наши войска принимали участие в разрушении страны и, кроме огромного ущерба, ничего ей не принесли. Зачем же мы шли туда и чего добились? После нас там остались только руины и горе.

У меня тогда не хватало времени любоваться пейзажами. Теперь, когда мы уходили, я сожалел, что наш поход на север не был мирной миссией, что я не чувствовал себя культурным человеком среди культурных людей. И вот с чувством запоздалого сожаления я вместе с товарищами продолжал отходить на юг.

В Ыйчжонбу мы разбили лагерь. Корейские партизаны проявляли здесь большую активность. По нашим сведениям, в окрестностях партизанило до двух тысяч человек. В Южной Корее их было больше чем на севере. В партизаны шли солдаты корейской Народной армии, оставшиеся в тылу во время «победоносного» шествия американцев, и местные жители, возмущенные оккупацией и порабощением своей родины.

Американское начальство не скупилось на похвалы в адрес английской армии. Один высокопоставленный офицер из штаба 8-й американской армии прямо заявил, что 27-я английская бригада «стоила американской дивизии». В устах американца эти слова что-нибудь да значили! И в самом деле, мы непрерывно вели арьергардные бои, прикрывая отход американской 8-й армии. Поэтому нам приятно было услышать это признание. Макартур подошел к оценке обстановки более осторожно, он не торопился с выводами. Раньше Трумэн предоставил ему полную свободу действий. Но теперь престиж Макартура, очевидно, пошатнулся главным образом из-за скандального провала американской разведки. За последние несколько недель американские дивизии понесли огромные потери, которых можно было бы избежать при умелом руководстве.

На переговорах продолжали торговаться об условиях прекращения огня. Китайцы не соглашались остановиться на 38-й параллели. Добиться от них обещания, что они перестанут, наступать, было нелегко. Нельзя прекратить войну, запретив противнику наступать, когда сам находишься почти что в его руках.

В ночь на шестнадцатое декабря был сильный снегопад. К утру земля покрылась толстым слоем снега, а снегопад все не прекращался. А нам говорили, что в Южной Корее очень теплый климат и снега никогда не бывает. На самом же деле снег в этой части страны выпадает часто. Его не бывает только на самом юге в районе Пусана, где холода зимой бывают редко.

В этот день мы истратили много бензина для разжигания костров, которые то и дело гасли из-за снега.

Заботиться приходилось и об офицерах. Солдат заставляли рубить сучья и поддерживать костры в их палатках. Сами они этого делать не хотели, а лишь сидели у огонька, пили и развлекались анекдотами. Солдаты у них были вроде лакеев. Какая бездна высокомерия и эгоизма! Офицеры заботились только о своем комфорте и пренебрегали нуждами солдат. Ничто так не возмущало нас, как такое принижение нашего человеческого достоинства.