Взгляд василиска (СИ) - Оченков Иван Валерьевич - Страница 49

А в это время в далеком Владивостоке, вывел в море крейсера только что прибывший адмирал Иессен. По-хорошему, конечно, для начала требовалось ознакомиться с местными условиями и с отрядом и будь назначен командующим кто-нибудь другой, так бы, наверное, и случилось. Но Иессен совсем еще недавно командовал одним из крейсеров отряда — красавцем «Громобоем» и хорошо знал, как отряд, так и все местные обстоятельства. Первые два выхода не доставили четверке русских крейсеров славы, поскольку единственными их жертвами оказались два маленьких каботажных парохода, но теперь их экипажи были полны решимости исправить это досадное недоразумение и нанести коварному врагу решительный удар.

И такая возможность, вскоре им представилась. Вырвавшись из запертого со всех сторон Японского моря узким Сангарским проливом, Иессен устроил настоящую охоту на торговых путях противника. За первые же несколько дней в русские сети попало два японских парохода и три нейтрала. Японцев, не мудрствуя лукаво потопили, как и американца идущего с грузом хлопка в Осаку. Англичанина шедшего в балласте пришлось отпустить, а датчанина везущего на острова железнодорожное оборудование из уважения к вдовствующей императрице[65] топить не стали, а отправили во Владивосток, высадив на нем призовую команду. Известия о том, что русские пиратствуют на входе в Токийский залив, взбудоражило все мировые биржи. Японские акции стремительно рухнули вниз, а у их противников напротив поднялись. Страховые компании тут же задрали цены, и вслед за этим до совершенно неприличных размеров вздорожал фрахт. Его императорское величество Муцихито, узнав обо всех этих обстоятельствах выразил свое монаршее неудовольствие и адмиралу Камимуре вновь пришлось покинуть объединенный флот и кинутся на поиски коварного врага посмевшего нарушить покой страны Ямато.

Но всего этого наш герой не знал, поскольку отряд Вирена шел не заходя в порты и соответственно не получая никаких известий. «Боярин» за время похода дважды ловил нейтралов с военной контрабандой и их команды после утопления отправлялись на «Ангару». Будучи гостем на корабле великий князь не имел постоянных занятий. Его деятельная натура всячески протестовала против подобной праздности, но когда он вздумал напроситься стоять вахту как прочие офицеры, Сухомлин деликатно спросил, как он это себе представляет и скосил глаза на погоны. Алеша проследил за его взглядом и покраснел. Действительно он был в одном звании с командиром крейсера и выше любого другого офицера, включая старшего. Тогда он с молчаливого согласия артиллериста взялся за обучение его подопечных. Комендоры на вспомогательный крейсер действительно были собраны с бору по сосенке и знали свое дело, как бы это помягче сказать, не очень хорошо. Великий князь с энтузиазмом принялся за дело, и вскоре его подопечным небо показалось с овчинку. Учения следовали одно за другим, наводчики постоянно тренировались в определении расстояний на глаз, опознавании силуэтов противника, а подносчики снарядов совершенствовались в своем искусстве. Затем Алеша объявил, что в бою часть комендоров может выйти из строя и посему надо учить и прочих членов команды. Наконец, он добился, чтобы на кораблях отряда устроили стволиковые стрельбы. Вирен, припомнив как «Баян» с «Цесаревичем» во время перехода в Порт-Артур буксировали друг для друга буйки, решил, что подобное упражнение будет полезно и здесь. Теперь крейсера поочередно буксировали мишени для своих товарищей, и артиллеристы получили, таким образом, необходимую практику.

Один из относительно безветренных дней был посвящен угольной погрузке легких крейсеров. Постоянно рыская вокруг отряда «Боярин» изрядно растратил свой и без того не великий запас. Дело это оказалось совсем не простым. В русском флоте прежде не тренировались делать это в открытом море, и потому работа заняла вдвое больше времени, чем рассчитывали.

— Как вам зрелище? — спросил Алешу Сухомлин, глядя как отваливает от борта «Ангары» очередной тяжело груженный кардифом[66] барказ.

— Да уж, матросам можно только посочувствовать, — заметил в ответ великий князь.

— Конечно, лучше заниматься этим на стоянке в защищенной бухте, но, как говорится, за неимением гербовой пишут на простой.

— А еще лучше тренироваться таким вещам загодя. Мы столько времени готовились к крейсерской войне, а как коснулось, так оказалось, что ничего не умеем и не к чему не готовы. А ведь наш нынешний противник совсем не Англия.

— Ну, нашли чем удивить, Алексей Михайлович, быть не готовой к войне, это обычное состояние России. Такая уж у нас планида[67]…

— Вот так всегда, как где какой непорядок, так сразу виноваты кто угодно, но только не мы. Татаро-монгольское иго, англичанка гадит, теперь вот еще планида у нас не такая!

— Да вы ваше императорское высочество, просто карбонарий! В Италии подобными идеями заразились? — засмеялся командир Ангары.

— Ну, уж нет, — улыбнулся Алеша, — вот уж если где порядка еще меньше чем в нашем отечестве, так это в Италии.

— Вы думаете? А я вот люблю Италию!

— Я тоже люблю к тому же, как вы знаете, долго жил там, но… понимаете, одно дело величественные руины античности, или высокая культура Возрождения, прекрасные храмы Ватикана и роскошные палаццо[68] знати, а другое повседневная жизнь. И поверьте, она там совсем не сладкая, иначе итальянцы не бежали бы искать счастья в обеих Америках.

— Вы так говорите, будто жили в каких-нибудь трущобах в Неаполе.

— Нет, конечно, но бывать приходилось не только в богатых виллах. А что это нам сигналят с «Баяна»?

— Эй, на вахте, спите?

— Никак нет, ваше высокоблагородие! Так что сигналят: — «Прекратить погрузку. Быть готовыми дать ход!»

— Очевидно, Роберту Николаевичу, тоже не нравится организация погрузки.

— Может быть, ему, похоже, вообще мало что нравится.

— Это верно, — снова засмеялся Сухомлин, — не представляю, как они с Эссеном уживаются!

— Ничего страшного, — пожал плечами Алеша, — если для пользы дела, то уживутся.

— Да неудивительно, что Вирен настоял, чтобы вы были нашим гостем.

— Что простите?

— А вы не знали? Черт, проговорился. Ну да ладно, что уж теперь, Роберт Николаевич был категорически против вашего участия в экспедиции.

— Почему?

— Не обижайтесь, но у вашего императорского высочества просто талант находить неприятности. Хотя, справедливости ради, нельзя не заметить, что вы умеете блестяще их преодолевать.

— Не так уж и блестяще, — вздохнул тот.

— Вы о последнем визите японцев в Дальний? Да полноте! При тех силах, что у вас были, никто бы не добился большего успеха.

— Успеха?

— Конечно! Посудите сами, вражеское нападение отбито с потерями. Город и порт практически не пострадали. Чего же вам более?

— Но мы тоже понесли потери…

— Войны без потерь не бывает! Это первое. К тому же что за потери? Старые калоши, которые и так собирались разоружить. К слову затонули они не глубоко, и снять уцелевшие пушки будет не сложно. Это второе!

— А что будет и третье?

— Всенепременно! Потопленная «Ицукусима» куда более ценная боевая единица сама по себе, да еще и была японским флагманом. Так что вы напрасно себя мучаете, этот бой — несомненная победа!

— Вы полагаете?

— Я знаю это наверняка!

— Но Степан Осипович…

— Пенял вам за плохую организацию? Правильно делал, служба у него такая! Вам он в узком кругу фитиль ставил, чтобы рвения к службе добавить, а на совещании флагманов хвалил-с!

— Право неожиданно…

Боже, какой же вы Алексей Михайлович еще р… неопытный. Если никто из господ офицеров вечером не материт своего флагмана, значит, день прожит им зря. А уж если этого не случается после недельного плавания, стало быть, адмиралу пора в отставку.