Лебединая песня. Любовь покоится в крови - Криспин Эдмунд - Страница 46

— До чего все это скверно и досадно, — сокрушенно пробормотал Стэнфорд. — Я всю ночь не сомкнул глаз. Чувствую себя как пьяница с похмелья, только голова абсолютно ясная — наверное, чтобы четче сознавать весь этот ужас. Кстати, надо не забыть написать Габбитасу, что нам нужны два новых учителя. — Он сделал глоток кофе. — Господи, как я не люблю перемены! Порой мне кажется, будто от них лишь зло. Не сомневаюсь, что в раю все пребывает в полной неподвижности.

— Перемены — основа всякого прогресса, — устало заметил Фен.

Во время завтрака он обычно был не в форме.

— Об этом я и говорю! — подхватил директор. — Любые перемены — чистое зло, по крайней мере в материальном смысле. Все эти так называемые естественные потребности — уж не знаю, почему — требуют внутреннего равновесия. Стоит нам нарушить старый баланс, как происходит болезненный переход к новому. У человека есть велосипед, и он доволен. Потом он начинает хотеть машину — и становится несчастным. Прежнее равновесие между ним и его желаниями нарушено, и он не успокоится, пока не получит то, что хочет. И так до бесконечности.

— Я склонен думать, что удовлетворение или неудовлетворение желаний никак не влияет на общую сумму человеческих несчастий, — возразил Фен. — История доказывает: они всегда остаются примерно на одном и том же уровне, если не качественно, то количественно. Наука избавила нас от чумы, но наградила атомной бомбой. Филантропия выступила против непосильного труда, однако заменила его ужасами политиканства. Мы можем выбирать между двух зол, только и всего.

— Вы пессимист, — вздохнул директор. — Впрочем, сейчас не подходящее время для философии. У вас есть идеи насчет этих убийств?

— Кое-какое подозрения. Но мы пока не собрали всех необходимых данных.

— Да. — Стэнфорд допил свой кофе и закурил вишневую трубку. — Пожалуй, я пойду к себе и переоденусь. Вы весь день будете в парадной форме?

— Нет, сегодня слишком жарко. Только на время выступлений. Кстати, у вас не найдется лишнего каталога школы?

— Есть один, на столике в прихожей, — ответил директор, направляясь к двери. — Можете его забрать.

Он поднялся наверх, а Фен взял книжицу и устроился на террасе, наслаждаясь ранними лучами солнца, пробивавшимися сквозь туман, и звонким щебетом птиц. Каталог школы выглядел как маленький буклет в желтой обложке. На три четверти он состоял из списка учеников, но Фен не обратил на них внимания, сосредоточившись на первых трех страницах, где содержались фамилии, адреса и телефонные номера учителей и другого персонала школы. Больше всего его интересовали начальник службы подготовки младших командиров, его заместитель, казначей, библиотекарь, секретарь директора, заведующая медицинским центром, санитарный врач, владелец школьной лавки, старший смотритель стадиона, привратник и плотник. Фен заметил, что в список не включена домашняя прислуга, но для него это было неважно. Он достал карандаш и начал рисовать на полях рунические знаки.

Директор вскоре вернулся, облаченный в малиновое одеяние доктора юриспруденции, и они вместе отправились на машине в Давенант. По дороге он рассказал Фену о программе дня.

— В десять будет служба в часовне — это ненадолго. Без четверти одиннадцать — спортивный парад на стадионе под аккомпанемент школьного оркестра. Затем перерыв на обед: школьники обычно едят с родителями, а преподаватели идут в таверну «Боров» и пьют джин. Речи и раздача наград намечены на половину третьего. Параллельно с этим, поскольку в зале все не поместятся, крикетный матч между старшеклассниками и выпускниками, чтобы и остальным было чем развлечься. В четыре — грандиозная вечеринка в моем саду, с последующим чаепитием. После ужина — пьеса, если Матисону удастся найти замену Брэнде Бойс. Ну а завтра — да поможет нам Бог — собственно праздник.

Когда они подъехали к дубовой аллее, на залитой солнцем площадке было еще пусто: в этот день школьники завтракали позднее обычного. Только пара-тройка мальчишек в темно-синей форме и с алыми гвоздиками в петлицах — привилегия, дозволявшаяся в праздник даже самым юным и скромным участникам торжеств, — уже болталась возле корпуса. Они вежливо здоровались с проезжавшим мимо директором, который внимательно смотрел на небо, вопрошая его о погоде, и, кажется, был готов принести ему в жертву кого-нибудь из учеников. В глубине двора маячила фигура Уэллса, направлявшегося куда-то по своим административным надобностям. Мистер Винни-Пух, охваченный глубокой мизантропией, неуверенно чесал за ухом на лужайке. А из открытых окон Давенанта, словно приветствуя их появление, доносились дружный рев и свист.

Директор сразу устроил совещание с Гэлбрейтом, поручив ему собрать преподавательский состав в одном из классов, и тот отправился делать телефонные звонки. В четверть десятого прибыл Стэгг. Темные круги под его глазами свидетельствовали о том, что ему не спалось, однако он старался держаться бодро и уверенно.

— Я поставил у двери учительской констебля в штатском, — сообщил Стэгг. — У него есть ключ, и если кто-нибудь из преподавателей захочет что-то взять, ему надо только попросить. Разумеется, за ним будут присматривать. Прошу вас, предупредите своих людей.

— Конечно, суперинтендант. Надеюсь, скоро все будут здесь.

— Я тоже надеюсь, — мрачно произнес Стэгг. — Кстати, мне понадобится ваша помощь. Сообщите, пожалуйста, все ли будут на месте, а если нет, кто отсутствует и почему. Как вы думаете, кто-нибудь может не прийти?

— Вряд ли, если мой секретарь сумеет до всех дозвониться. Никто не болен, и у нас есть неписаный закон, что каждый преподаватель должен присутствовать на актовом дне. До моего приезда многие учителя старались сбежать в Лондон, чтобы не встречаться с родителями, но я это пресек.

Стэгг удовлетворенно кивнул.

— У вас уже есть какие-нибудь… новости? — спросил директор.

— Почти нет, сэр. Я изучил две пули, и хотя их все равно отправят специалистам по баллистике для дальнейшей экспертизы, не сомневаюсь, что они были выпущены из одного оружия. Все, что нам теперь нужно, это выяснить, откуда взялось само оружие и куда исчезло.

— Выбросили в реку, — промолвил Фен.

— Боюсь, это возможно, сэр. Однако…

— Какие у вас планы на день? — поинтересовался директор.

— У нас много дел, сэр. Есть два трупа, и необходимо дождаться результатов вскрытия. Потом нам следует тщательно обыскать учительскую комнату и квартиру мистера Сомерса. Определить происхождение орудия убийства, проще говоря, кто его владелец. Кроме того, мы должны выяснить, как долго Сомерс заполнял свои отчеты. И самое трудное — узнать, где вчера вечером учителя находились между десятью и одиннадцатью часами. Я выделил на это трех сотрудников и прошу вас предупредить своих людей, что их могут допросить сегодня днем. Если у кого-то из них есть что скрывать, пусть они будут готовы, чтобы не оказаться замешанным в какой-нибудь скандал и не повредить репутации школы.

— Мой дорогой друг, я чрезвычайно ценю вашу деликатность.

— Вы можете на нее рассчитывать, сэр, пока она не вредит пользе дела. И еще — если у вас найдется свободная минутка, ответьте мне на несколько вопросов.

— Каких именно?

— Насколько я понимаю, сэр, вчера вечером до моего приезда вы находились в своем кабинете?

— Совершенно верно. С половины девятого.

— Вы куда-нибудь выходили?

— Нет.

— И не слышали ничего необычного?

— Ничего.

— Может, кто-нибудь проезжал мимо на машине или велосипеде? — вставил Фен.

Директор задумался.

— Трудно сказать, но мне кажется, что нет… Подождите, — торопливо добавил он, — вроде Гэлбрейт приезжал на своем автомобиле. А, нет. Теперь вспомнил. В Календарном комитете тоже все пришли пешком.

— Хорошо, сэр, — кивнул Стэгг. — Теперь насчет Календарного комитета. Когда состоялось совещание?

— В половине десятого. Обычно мы стараемся собирать заведующих пансионов позднее, чтобы они успели завершить свои вечерние дела.