Выбери любимый жанр

Вы читаете книгу

Поэты 1790–1810-х годов

Воейков Александр Федорович

Выбрать книгу по жанру

Фантастика и фэнтези

Детективы и триллеры

Проза

Любовные романы

Приключения

Детские

Поэзия и драматургия

Старинная литература

Научно-образовательная

Компьютеры и интернет

Справочная литература

Документальная литература

Религия и духовность

Юмор

Дом и семья

Деловая литература

Жанр не определен

Разное

Техника

Автомобили и ПДД

Прочее

Драматургия

Фольклор

Военное дело

Последние комментарии

оксана2018-11-27

Вообще, я больше люблю новинки литератур

К книге

Professor2018-11-27

Очень понравилась книга. Рекомендую!

К книге

Vera.Li2016-02-21

Миленько и простенько, без всяких интриг

К книге

ст.ст.2018-05-15

И что это было?

К книге

Наталья222018-11-27

Сюжет захватывающий. Все-таки читать кни

К книге

Поэты 1790–1810-х годов - Воейков Александр Федорович - Страница 62

Изменить размер шрифта:

135. ПЕСНЬ ВЕЛИКОМУ ВОЖДЮ ГЕРОЕВ

Маститый сын Беллоны!

Могучий севера Перун!

Всемощна счастия разрушивый запоны!

Сквозь стоны, молний треск внуши бряцанье струн,

Твою поющих славу,

Разбитый истукан Европы под ярмом,

У ног раздавленну гордыню величаву

И росский всепалящий гром!

Из ила ржавых блат, из тины неизвестной,

Возник внезапу исполин:

Шагнул, льет ужас повсеместный,

Взмахнул мечом Европы властелин —

За ним лежат в пыли престолы раздробленны,

Чернеют весы, грады опаленны,

Несется всюду плач и стон.

Герои от его бледнеют взора,

Владыки от него ждут славы и позора, —

Судьбины колесом вертит Наполеон.

Где край тот неизвестный,

Куда бы силою чудесной

Злодей не доступил?

Достиг — за ним возможны кары,

Разбои, грабежи, пожары!

Там старец пал; тут меч младенца обагрил

На персях матери полмертвой, осрамленной!

Как тигр, алчбою разъяренный,

В Россию ворвался;

Со скрежетом зубов чрез холмы, долы рыщет,

Как вепрь очми грозит, как змий прельщеньем свищет;

В обмане не успел — ток крови полился.

Бесстрашный, твердый росс в волшебном изумленьи

Теснится в отступленьи.

«Колосс полночный пал!» — весть скорбная летит;

Европа в ужасе дрожит

И стерту выю протягает.

«Погибло всё! — гласит. —

Москва пылает!..»

Спокойтесь, робкие! — еще Кутузов жив,

Не верьте — слух тот лжив,

Что всё пред галлом погибает;

И северный не пал колосс, —

Он только уязвлен глубоко.

Дивись, сколь в бедствиях велик, чудесен росс!

В нем чувствие высоко,

Как кедр под бурями, твердеет и растет;

Как кедр, пусть сломит вихрь, но к долу не погнет;

Пусть грянет гром — скала лишь озарится,

Не дрогнет, не смутится.

Таков, Смоленский, ты!

От ярости громов твой бодрый дух крепчает,

Ум невозможности считает за мечты

И к гибели врага махины созидает.

В змеиный вьется ль клуб, иль страшно рычет львом,

Глядит — и жмет в деснице гром;

На шлем твой сыплются удары

И искры вкруг летят;

Как на гранит перуны яры,

Зубчаты молнии с чела его скользят:

Так ты лица не изменяешь,

Ни веждей не смежаешь,

Но, быстрый устремивши взгляд,

Все меришь вражески и взмахи и движенья,

Ждешь буйных сил изнеможенья,

Чтоб изверга послать во ад…

Приспел твой час — пустил перуны,

Грохочет эхо по горам.

Враг гулом изумлен, погибли мысли буйны,

Спасенье не мечу вверяет уж — ногам.

Широки степи тесны стали

Для бегства — о злодей!

Тебя корысть и злость в Россию звали —

И се мзда лютости твоей…

Очнулся поздно, кровопийца!

Где грезы льстившие? неслыханный убийца!

Где горы золота? — давай!

Где слава? — лавры где? — вещай!..

Бесчисленны полки, послыша росски громы,

Узнали их (они вселенной всей знакомы),

И лютый страх

Завыл в сердцах.

Не смеют уж в лицо увидеть росса в поле,

Постыдно тыл предав его всемощной воле,

Закрыв глаза, бегут;

Доспехи, колесницы,

Дышащи смертию бойницы —

Бросают всё, лишь срам несут.

Усеялись поля несчетными телами,

Пирует черный вран, играют псы костями

Воителей твоих, вождей.

А ты! творец их бедства и позора,

Ты к ним не обращаешь взора!

Бежишь — и слезы брызжут из очей,

Остатки ярости, дань сраму и боязни!

Бежишь — куда, злодей? — Тебя ждут всюду казни,

И нет нигде отрад.

Впреди проклятие встречает,

В тылу Смоленский ужасает;

Убежище — единый ад!

Разверсты челюсти его к тебе зияют,

Батый и Тамерлан, и Не́рон восклицают:

«Приди, дражайший брат!

О превосшедший нас во злобе!

Довольно — отдохни — уж полвселенной в гробе!

Се ты достиг желанья своего!

Живущие тебя вовеки не забудут,

Тираны имени ужасна твоего

Как поношения стыдиться будут».

А ты! Муж доблестный, непобедимый

Ни клеветою, ни мечом!

Ты оживил полки, тобой водимы,

И возвратил орлу его палящий гром.

Он при тебе взмахнул крылами,

Налег на облака — давнул — и вихрей свист,

Как осенью опадший лист,

Погнал, клубя, полями.

Так злобный враг, твоей развеянный десницей

За лютость, грабежи и в селах и градах,

Бежит, приявши мзду достойну со сторицей.

Мужайся, доблий муж! и при закате дней

Сверши твой подвиг исполинский:

Даруй спокойствие подлунной всей,

И да герой чудесный Италийский

В тебе воскреснет для полков.

При имени твоем обымет страх врагов,

И да смятутся их советы;

Да славы твоея не потемнят наветы,

И клевета у ног безмощная шипит,

Как лютая змия, ярящась на гранит.

<1812>