Выбрать книгу по жанру
Фантастика и фэнтези
- Боевая фантастика
- Героическая фантастика
- Городское фэнтези
- Готический роман
- Детективная фантастика
- Ироническая фантастика
- Ироническое фэнтези
- Историческое фэнтези
- Киберпанк
- Космическая фантастика
- Космоопера
- ЛитРПГ
- Мистика
- Научная фантастика
- Ненаучная фантастика
- Попаданцы
- Постапокалипсис
- Сказочная фантастика
- Социально-философская фантастика
- Стимпанк
- Технофэнтези
- Ужасы и мистика
- Фантастика: прочее
- Фэнтези
- Эпическая фантастика
- Юмористическая фантастика
- Юмористическое фэнтези
- Альтернативная история
Детективы и триллеры
- Боевики
- Дамский детективный роман
- Иронические детективы
- Исторические детективы
- Классические детективы
- Криминальные детективы
- Крутой детектив
- Маньяки
- Медицинский триллер
- Политические детективы
- Полицейские детективы
- Прочие Детективы
- Триллеры
- Шпионские детективы
Проза
- Афоризмы
- Военная проза
- Историческая проза
- Классическая проза
- Контркультура
- Магический реализм
- Новелла
- Повесть
- Проза прочее
- Рассказ
- Роман
- Русская классическая проза
- Семейный роман/Семейная сага
- Сентиментальная проза
- Советская классическая проза
- Современная проза
- Эпистолярная проза
- Эссе, очерк, этюд, набросок
- Феерия
Любовные романы
- Исторические любовные романы
- Короткие любовные романы
- Любовно-фантастические романы
- Остросюжетные любовные романы
- Порно
- Прочие любовные романы
- Слеш
- Современные любовные романы
- Эротика
- Фемслеш
Приключения
- Вестерны
- Исторические приключения
- Морские приключения
- Приключения про индейцев
- Природа и животные
- Прочие приключения
- Путешествия и география
Детские
- Детская образовательная литература
- Детская проза
- Детская фантастика
- Детские остросюжетные
- Детские приключения
- Детские стихи
- Детский фольклор
- Книга-игра
- Прочая детская литература
- Сказки
Поэзия и драматургия
- Басни
- Верлибры
- Визуальная поэзия
- В стихах
- Драматургия
- Лирика
- Палиндромы
- Песенная поэзия
- Поэзия
- Экспериментальная поэзия
- Эпическая поэзия
Старинная литература
- Античная литература
- Древневосточная литература
- Древнерусская литература
- Европейская старинная литература
- Мифы. Легенды. Эпос
- Прочая старинная литература
Научно-образовательная
- Альтернативная медицина
- Астрономия и космос
- Биология
- Биофизика
- Биохимия
- Ботаника
- Ветеринария
- Военная история
- Геология и география
- Государство и право
- Детская психология
- Зоология
- Иностранные языки
- История
- Культурология
- Литературоведение
- Математика
- Медицина
- Обществознание
- Органическая химия
- Педагогика
- Политика
- Прочая научная литература
- Психология
- Психотерапия и консультирование
- Религиоведение
- Рефераты
- Секс и семейная психология
- Технические науки
- Учебники
- Физика
- Физическая химия
- Философия
- Химия
- Шпаргалки
- Экология
- Юриспруденция
- Языкознание
- Аналитическая химия
Компьютеры и интернет
- Базы данных
- Интернет
- Компьютерное «железо»
- ОС и сети
- Программирование
- Программное обеспечение
- Прочая компьютерная литература
Справочная литература
Документальная литература
- Биографии и мемуары
- Военная документалистика
- Искусство и Дизайн
- Критика
- Научпоп
- Прочая документальная литература
- Публицистика
Религия и духовность
- Астрология
- Индуизм
- Православие
- Протестантизм
- Прочая религиозная литература
- Религия
- Самосовершенствование
- Христианство
- Эзотерика
- Язычество
- Хиромантия
Юмор
Дом и семья
- Домашние животные
- Здоровье и красота
- Кулинария
- Прочее домоводство
- Развлечения
- Сад и огород
- Сделай сам
- Спорт
- Хобби и ремесла
- Эротика и секс
Деловая литература
- Банковское дело
- Внешнеэкономическая деятельность
- Деловая литература
- Делопроизводство
- Корпоративная культура
- Личные финансы
- Малый бизнес
- Маркетинг, PR, реклама
- О бизнесе популярно
- Поиск работы, карьера
- Торговля
- Управление, подбор персонала
- Ценные бумаги, инвестиции
- Экономика
Жанр не определен
Техника
Прочее
Драматургия
Фольклор
Военное дело
Светлячки на ветру - Таланова Галина - Страница 67
Ей вдруг открылся путь к другой, оставленной жизни, казалось, навсегда погребенной, к той давно позабытой сущности, которая медленно, год за годом, погружалась на дно, спрессовалась там, словно песчаник: будто кто-то опустил на самое дно души сверкающий бур — и извлек на поверхность пробы грунта. И она решила, что будет теперь жить, сколько ей отпущено, в полную меру сил и возможностей, не бередя незажившие раны, накладывая марлевые повязки с антибиотиками и кусочками алоэ, вытягивающими гной. Она будет наслаждаться каждым вдохом и выдохом; наслаждаться просто небом: и голубым, безоблачным, как глаза младенца, и плачущим который день подряд нудным осенним дождем, пускающим в землю сонм ледяных стрел; упиваться просто воздухом, пахнущим и талой водой, и опавшими листьями, вобравшими в себя запах тления и ухода, и пропитанным накаленным асфальтом городских улиц да выхлопными газами веселого потока разноцветных машин.
95
В марте мама начала таять, как сугроб, прямо на глазах. Почти все время лежала неподвижно, откинувшись на подушку растрепанной головой со спутанными, свалявшимися в клочья жидкими волосами и облизывая пересохшие, похожие на растрескавшуюся резину губы, обметанные белой слизью, напоминающей пенку от молока. Забивалась, как зверь в дебри леса, в спасительный сон. Иногда вставала, долго нашаривала босыми отекшими ногами со вздувшимися венозными буграми разметавшиеся тапки в мелкий аленький цветочек по черному полю, с большим розовым помпоном и, шаркая ими, брела в уборную, перебираясь по стеночке.
Будто горячее южное солнце хлынуло на ее измученное лицо — и оно неожиданно разгладилось, как намокшая в брызгах морской волны ткань. Видела на ее лице наступление того молодого страдальческого жара, полыхающего, как шиповник, вдруг расцветший опять по осени, обманутый затянувшимся теплом. С горечью и страхом неизбежного Вика понимала, что такой жар охватывает человека, когда ему нужно уходить.
Врачи говорили, что уже недолго… В больницу брать отказывались, заявляли, что у них не богадельня. Вика не верила, вернее, как страус, пыталась зарыть голову в песок, чтобы не видеть приближающегося конца. Жила так, как будто ничего не изменилось и вся жизнь впереди. Будто сидела в лодке под проливным дождем в надежде, что дождь перестанет, наблюдая, как прибывает вода. Подумала о том, что маму потрясла ее болезнь. Потом случилась смерть маминой самой близкой студенческой подруги, она словно взяла маму за руку и потащила за собой. Подруга эта была одинокой, хотя у нее был сын, но сын где-то беспробудно пил, наделал неподъемных долгов, она его боялась, пенсии не хватало. Еще не старая женщина просто ушла в Волгу. Говорят, медленно шагала поперек реки, тянущей вниз своим сильным течением. Вода прибывала с каждым ее шагом, пока не покрыла с головой.
Теперь Вика видела, как неторопливо поперек реки жизни уходит под воду мама, а она продолжает стоять на берегу в столбняке, понимая, что этот уход отменить нельзя. Вот вода подбирается уже под горло, холодные брызги срываются в разгоряченное болезнью лицо. А Вика продолжает жить, как будто ничего не происходит. Ходит на работу, ругает мужа, внутри дрожь и обморок, но она точно запрограммированный робот. Собственная болезнь куда-то отступила, затаилась, точно кот под диваном, подстерегающий мышь.
Когда она меняла памперсы, мать схватила ее за руку. Лицо было перекошено болью, страхом и ненавистью. С большой силой (откуда только бралась еще?) схватила Вику за руку, выворачивая ее, будто отвинчивая заржавевший кран.
— Мне больно! Вот так!
Вика услышала, как что-то в руке хрустнуло, словно ивовый прутик, что обломили для того, чтобы отгонять им комаров. В глазах потемнело от пронзившей стрелой боли, закачались огненные круги, похожие на отражение костров на волнуемой ветром воде. Она зажмурилась и поплыла по этим огням туда, куда размеренно и неотвратимо уплывала мама. Осела срубленной березой на землю.
Очнулась — увидела над головой рельефный орнамент потолка, не понимая, где она. Руку жгло нестерпимой болью. Слезы подступили под горло, точно вода к берегам в половодье. Через два часа рука опухла и покраснела, на ней зловеще проступили лиловые пятна от материнских рук.
Мама звала к себе и днем, и ночью. Вика поила ее иногда из серебряной чайной ложечки, пускающей солнечные зайчики, иногда прямо из маленькой фарфоровой кружки, полупрозрачной, будто кожа ребенка, на которой был нарисован парусник, несущийся по волнам. Выхватила из рук Вики кружку:
— Дай сюда!
Вылила ее себе на лицо, пытаясь загасить пожар:
— Дай еще!
Выплеснула снова, мучительно улыбаясь, но пожар все равно перепрыгивал с ветки на ветку, точно белка, мелькая рыжим хвостом.
— Посмотри за окно! Что там? Слышишь? Люди куда-то бегут и кричат…
За окном медленно падал огромными хлопьями снег, будто разорванные в клочья письма парили над палисадником. Зима словно решила наверстать упущенное. Снег долго кружил в воздухе, парил, как в замедленной киносъемке, не торопясь долететь до земли. Деревья по пояс вросли в сугробы и стали карликовыми, веток было почти не различить: все переплелось и срослось, стало похоже на мохнатую вязаную шапку из белого кроличьего пуха. Стояла тишина, как в заснеженном лесу, в котором все звери залегли в спячку, а птицы улетели на юг.
Посмотрела на Вику внимательным взглядом, как на нашкодившего ребенка, и вдруг неожиданно вцепилась в ее челку, начала мотать ее из стороны в сторону.
— Сними!
— Как я сниму? Это же мои волосы! Отросли уже!
— Волосы? — Взгляд прокурора, темный, будто застоявшаяся гнилая вода из бака для полива огурцов, мгновенно сменился на непонимающий взгляд ребенка: прозрачный и доверчивый, как воздух, по которому летели пушинки одуванчиков.
— Тебе больно?
Вика почему-то вспомнила лысую макушку поседевшего отца, про которую он говорил, смеясь, что это она выдрала ему волосы, когда была маленькая. Мама продолжала смотреть на нее виноватым взглядом набезобразничавшего ребенка, сожалеющего о своих проступках, который очень боится, что его разлюбят и не дадут мороженого.
Ее лицо, шея, руки и спина были в фиолетовых пятнах, похожих на чернила, переливающиеся на солнце бензиновой пленкой, но пятна были маленькие, точно у неряхи-первоклассницы, а не такие, как у умершего отца, когда его перевернули на живот: те были в половину спины и во весь затылок, похожие на гигантское родимое пятно. Казалось, что отец упал на чернику, которая сохла после мытья, для того чтобы быть протертой на зиму с сахарным песком.
Уже почти не ела, но еще глотала. Две чайные ложечки куриного бульона. Бульон тек мимо пересохших губ, обметанных сгустками слизи, похожими на студень, по чуть сморщенной коже, напоминающей кожуру недоспелых яблок, которые оставили на хранение на зиму. Запавшие глаза, подернутые мутной пленкой тумана, и почти неподвижное тело, когда нет сил даже шевельнуть рукой, сменялись неожиданным живым блеском глаз, в котором читалось какое-то детское любопытство, и гиперактивностью: оказывалось на полу одеяло, которое только усиливало огонь, бегущий по телу; был выдернут из тоненькой голубой, змеящейся под кожей вены, катетер для капельницы; был сброшен на пол пузыречек с растительным маслом, что втирали в обезвоженные руки, с которых кожа сползает ошметками, как после ожога палящим южным солнцем. Раздражение и ненависть к тому миру, который оказывается так несправедлив, и тебе приходится уходить, сменялись тоскливым смирением и безразличием, когда человек висит где-то между явью и сном, западая, как волосок в часах, на который попало масло — и поэтому тот то останавливает, то убыстряет ход времени. Как ночной туман над дышащей теплом рекой набегает в одно мгновение, застилая картину мира, так сознание внезапно заволакивает сначала рваными ватными клочьями, а потом ровным беспроглядным маревом. И снова туман отступает:
- Предыдущая
- 67/74
- Следующая