Из тупика. Том 2 - Пикуль Валентин - Страница 14

Он был еще страшен и оборван. Но сон продолжался…

Длинный коридор склада уходил вдаль, словно кавалерийская конюшня. И вдоль всего цейхгауза тянулся гладкий прилавок. Виктор Константинович шагнул в прохладу помещения, и сразу женщина сняла с него мерку по талии. Другая вежливо обмерила ему череп. Третья спросила о размере обуви. Тут же ему подогнали по фигуре новую форму, и Небольсин сразу помолодел, подтянулся.

Снова почувствовал себя воином – бойцом великой России. И пусть мундир не русский, а британский френч: не в этом дело, казалось Небольсину, и он с радостью продолжал досматривать этот чудесный английский сон…

Цейхгауз протянулся на полверсты, и казалось, ему не будет конца. Небольсина последовательно снаряжали: наручный компас, пистолет в элегантной плоской кобуре, полевая сумка, офицерский несессер, в котором было все – от куска туалетного мыла до пилки для подравнивания ногтей.

Вот уже и конец длинного сновидения.

– У русского офицера есть часы? – спросили его в самом конце длинного прилавка.

– Нет, потерял, – сказал Небольсин.

На самом же деле он их проел. И ему дали часы, затянутые сеткой от ударов в бою. На выходе встретил офицера любезный парикмахер, и Небольсин расстался со своей бородкой «буланже».

– Как зачесать вам волосы?

– Пробор…

Ему сделали точный пробор английского джентльмена, указали номер казармы, дружески хлопнули по плечу:

– Теперь русский офицер готов хоть сейчас на Москву.

– Готов, – ответил Небольсин и с забытым удовольствием вскинул руку к козырьку.

– Я буду в Москве… непременно!

Волоча тяжелый парусиновый чемодан, набитый новенькими вещами, Небольсин даже не верил, что это он… Опять он!

В прохладном коттедже казармы высились в три этажа кровати, уже застланные свежим бельем, повсюду царил порядок, гуляли приятные сквозняки, и одинокий хорунжий с босыми пятками играл на гитаре.

В паузе между куплетами Небольсин спросил:

– Где будет моя койка?

– Не мешай! – И, шевеля пальцами ног, словно ему сладостно чесали пятки, хорунжий брызнул по струнам. – Слушай, Кембридж, слушай:

– Тебе чего? – спросил хорунжий, оставив гитару.

– Где мне придется спать?

– А вон… кидай чемодан на эту. Как раз вчера юноша Чеботарев благородным выстрелом в висок покончил счеты с земной юдолью, и я так думаю, что сегодня он уже не придет ночевать.

Небольсин закинул чемодан на койку самоубийцы.

– Много здесь наших?

– С тысячу будет. Даже бабы есть. Первый сорт бабы, и что мне в них нравится, так это то, что они с нас за удовольствие деньгами пока не берут… А ты откуда?

– Из-под Салоник? А – вы?

– Я подальше, – ответил хорунжий. – Прямо из Багдада!

– Тоже неплохо, – хмыкнул Небольсин. – А что у вас там было, в Месопотамии?

– Было дело. Как под Полтавой. Мы попробовали соблюдать там единство действий, согласно формуле мсье Бриана.

– И чем закончилось?

– Закончилось тем, что все разбежались. Англичане, конечно, остались. Но мы, гордые сыны великой России, растеклись по миру в изыскании праведных путей в неправедное отечество.

Небольсин присел рядом, тронул тихие струны гитары.

– Да, – призадумался, – проклятые большевики испортили русский дух. Им это еще зачтется… А где же все господа офицеры?

– Где же им быть, как не в баре?

– Оно верно. Я бы тоже выпил… Только – с чего?

Хорунжий подскочил:

– Судя по всему, ты еще фунты от англичан не получал?

– Нет.

– Так чего же ты сидишь здесь?

– А чего ты сидишь?

– Я уже свои пропил. Пойдем и пропьем теперь твои…

Нечитайло (так звали хорунжего) потащил Небольсина в канцелярию, где тот незамедлительно обзавелся двумя фунтами, – немалые деньги для начала. Но сон, видимо, еще продолжался: хорунжий подсказал, что два фунта – это только за одну неделю.

– Так что, – сделал он вывод, нежно обнимая Небольсина, – ты не копи денег. Слава богу, дорвемся до матушки-России, там-то уж все будет бесплатно!

В баре пол усыпан чистыми опилками. Вкусно пахнет вином и пивом. Орава пьяных офицеров всех мастей и возрастов встретила Небольсина, как новенького, диким ревом:

– Господа, господа! Штрафную ему… пусть догоняет!

Сильные руки подхватили Небольсина и воздели над головами. Ему всучили большой бокал и стали плясать, опрокидывая стулья и посуду:

– Пейдодна, пейдодна, пейдодна…

Последние капли из бокала Небольсин стряхнул на лысину генерала Скобельцына, и его снова поставили на ноги.

– Рассказывай! Откуда?

– Был в Особой… из Салоник – пешком!

Флотский офицер поцеловал его взасос – пьяным поцелуем.

– Черт! Но откуда я вас знаю?

– Наверное, – ответил Небольсин, – если вы были театралом, то я вам запомнился по сцене. Когда-то я играл.

– Нет. А в Тулоне вы не бывали?

– Бывал. На крейсере «Аскольд».

– Верно, – сказал моряк. – Честь имею: старший офицер крейсера «Аскольд». Мне удалось спастись, и теперь я стал умнее. Теперь, только бы добраться до Сибири, я буду с матросами поступать так: завернул в мешок, запечатал, «Господи, благослови!» сказал и – бух в воду![2]

Небольсин поднял бокал с вином.

– Сибирь… – И задумался. – Господа, но при чем здесь Сибирь? Нам сначала нужны Петербург, Москва, Киев…

Стаканы звонко брякались о его бокал.

– Нет! Англичане готовят нас для Сибири. Надо слушаться: они лучше нас знают все, что творится в мире. И на Москву мы придем через Урал… Виват! Салют! Урра-а!

Какой-то полковник жарко дышал в ухо Небольсину перегаром:

– Даю вам слово… Точные сведения, я ими обладаю. Скоро адмирал Колчак станет императором – Александром Четвертым, и нам необходимо признать… признать… признать…

– Бредите, полковник?

– Не верите? Так будет… Самые точные сведения!

Из этого пьяного хаоса и сумбура мнений Небольсин (пока он был еще трезвым) уяснил одно: вся эта орава, сбежавшаяся в Ньюмаркет, еще не имеет определенной, четко выраженной идеи. Но зато она имеет цель – борьбу против большевизма, и это Небольсина вполне устраивало сейчас. А потом он напился как свинья и больше ничего не помнил…

Проснулся. Было рано. По белому потолку скользили солнечные блики. Проехал где-то автомобиль. Ветер раздувал кисею занавесок на окнах, и пахло гвоздикой.

– Хорунжий! – хрипло позвал Небольсин дремавшего рядом с ним Нечитайло. – Что вчера было, хорунжий?

– Вчера? – очухался тот. – Вчера ты читал монолог Чацкого, и никто тебя не понял, кроме моей возвышенной души.

– А как я дошел?

– Мы здесь сами не ходим. Нас водят сержанты полевой полиции.

– Черт! Но я помню, – сказал Небольсин, – что была еще какая-то женщина… рядом!

– Вот видишь, – заметил Нечитайло, – ты крепче меня на выпивку. Ты даже женщин помнишь… А я как дорежусь до полиции, и больше… никогда и ничего!

В казарме пробуждались офицеры.

– Небольсин! Вставайте… Пойдем получать фунты.

– Но я вчера уже получил.

– Неделя-то кончилась. Сегодня можно опять «пофунтить»…

Виктор Константинович отправился в канцелярию, получил еще два фунта (непонятно за что?), и там ему сказали:

– Оказывается, вы еще при Керенском были представлены к званию полковника. Мы проверили – этот приказ затерялся… Позвольте поздравить вас с новым чином, а погоны русского полковника вы можете приобрести в лавке колониальных товаров…