Всеобщая история искусств. Искусство древнего мира и средних веков. Том 1 - Алпатов Михаил Владимирович - Страница 9

К таким общечеловеческим ценностям принадлежат гомеровский эпос, афинский Акрополь, Реймский собор, Адмиралтейство в Ленинграде, творчество братьев Ван Эйков, Рублева, Брунеллеско, Микельанджело, Рембрандта, Шекспира, Мольера, Глинки, Гете, Баха, Бетховена, Толстого, Достоевского и множества других зарубежных и русских, современных и старых художников, имена которых у всех постоянно на устах. Рассматривая произведения этих мастеров, легко заметить в них черты стиля их эпохи, порою эти черты в них полнее выражены, чем в творчестве заурядных мастеров. Шекспир был «елизаветинцем», Микельанджело издавна называли «отцом барокко», Мольер подчинялся «закону трех единств», Бах был представителем «барокко в музыке». Но все же эти мастера говорят с нами, как наши современники, они понятны нам, будто создали свои произведения только вчера. У нас есть все основания думать, что драмы Шекспира, картины Рембрандта, поэзия Пушкина долго еще сохранят свою молодость.

Изучая историю искусств, нельзя забывать закономерность исторического развития, содержание исторического процесса можно полно понять, лишь признавая наряду с общими стилевыми категориями и значение творческих личностей.

Поступательное движение искусства ведет его неизменно вперед, но не всегда прямым путем. Энгельс указывал на зигзагообразный характер культурного развития человечества. Взгляд на развитие искусства как на прямой путь совершенствования обедняет его содержание. Извилистый характер всего исторического развития сказывается и в истории искусства.

Предпосылкой самостоятельного художественного развития в прошлом обычно служило то новое понимание мира, которое раскрывается людям в переломные годы. В классовом обществе это было неизменно связано с тем, что передовые социальные слои выходили на арену истории, получали преобладающее положение и приобретали этим преимущества для своего духовного развития. В зависимости от более или менее благоприятных внешних и внутренних условий этим слоям общества удавалось дать более или менее совершенное художественное выражение своей правде, своему видению мира и этим сказать свое слово в искусстве. Но в классовом обществе с течением времени преимущества для духовного развития привилегированных становились источником их слабости, самое художественное видение их приобретало самодовлеющий характер и переставало быть средством познавания жизненной правды. Вот почему с низвержением ранее существовавшего порядка и с приходом новых людей в искусство проникает новый взгляд на мир, открываются новые возможности для художественного развития.

Не следует себе представлять, что новые формы начисто уничтожали старые. Каждое новое поколение, каждая новая культура раскрывали новые стороны мира, провозглашали свою правду, но это не значит, что все предшествующее развитие предавалось забвению.

Вопрос о поступательном развитии мирового искусства тесно связан с вопросом об его путях развития. В науке прочно укоренилось убеждение, что главный путь идет из древнего Востока, через Грецию и Рим, находит себе продолжение в средневековом искусстве, в Возрождении и завершается всем европейским искусством нового времени.

Такое понимание исторического развития культуры было значительно расшатано за последнее столетие, после того как археологи и путешественники приобщили к науке много новых, неизведанных областей искусства, Историки искусства и художники, впервые открывшие эти области, в своем увлечении вновь обнаруженными ценностями готовы были подвергнуть пересмотру всю общепризнанную стройную систему мирового развития.

Действительно, наше скудное знакомство с искусством Востока и со множеством культур народов Африки и Америки не дает еще основания к пренебрежительному отношению к ним. Но все же в готовности объявить негритянских идолов высшим проявлением скульптуры или в утверждении превосходства китайского пейзажа над европейским, — в этих вкусах, получивших широкое хождение в начале XX века, было слишком много мимолетного увлечения, чтобы нужно было считаться с ними как с определенным историческим воззрением.

Несмотря на все открытия последних лет, вряд ли можно считать поколебленным основоположное значение того пути, который ведет от древних культур Востока через греко-римский мир к Возрождению и к новому времени. На этом пути можно ясно видеть культурную преемственность, которой не нарушает даже средневековье. Здесь перед нами в ясной последовательности выступает развитие главных художественных идей, приводящих к новому времени. Это развитие образно сравнивали с бегом поколений, передающих друг другу из рук в руки свои горящие факелы.

Огромные пространства внеевропейских стран долгое время оставались не затронутыми этим движением, в стороне от культурной традиции. Часть из них пребывала в том состоянии «ленивого существования», «прозябания», которое позволяло Энгельсу говорить об отсталых народностях. Таковы культуры Африки, древней Америки, Австралии. Народы Азии развили свою самобытную и богатую традицией культуру, но в новое время должны были от многого отречься для того, чтобы вступить на основной путь развития культуры.

В искусстве внеевропейских народов слабо выявлены те начала развития, движения вперед, совершенствования, которые составляют удел европейских народов нового времени. Зато в нем очень заметно народное начало, участие в творчестве не только профессионалов, но и широких слоев населения, в нем много той народной мудрости, которая дала основание обозначать весь этот раздел искусства словом фольклор.

Если эти богатые внеевропейские культуры составляли до сих пор боковые русла главного пути художественного развития человечества, то в будущем это положение может и должно измениться. Для советских людей, свидетелей сотрудничества и союза, народов, которые при всех своих национальных отличиях составляют одну семью, нетрудно представить себе мировую историю культуры в образе того многоголосого хора народов, о котором говорили еще передовые мыслители XVIII в.

Определяя место отдельных художественных явлений в мировой истории, не следует забывать, что этим характеризуется только одна их сторона. Истинное искусство, говорит старинная поговорка, всегда у своей цели. Все то, что в жизни имеет лишь относительное историческое значение, претворяется в искусстве в ценности, которые переживают их создателей, нередко живут, века.

Изучение крупных исторических периодов и творчества отдельных мастеров ясно показывает обусловленность их всей материальной основой общества. Однако из этого вовсе не следует, что искусства отдельных эпох представляют всего лишь ограниченно исторический интерес. «… человеческое мышление, — говорит Ленин, — по природе своей способно давать и дает нам абсолютную истину, которая складывается из суммы относительных истин. Каждая ступень в развитии науки прибавляет новые зерна в эту сумму абсолютной истины, но пределы истины каждого научного положения относительны, будучи то раздвигаемы, то суживаемы дальнейшим ростом знания». (См. Сочинения, 4-е изд., том 14, стр. 122).

Определение Ленина достижений человечества в области науки помогает понять и ценность достижений человеческого творчества в области «мышления в образах», в искусстве. Ни один из великих мастеров, ни одно из художественных направлений прошлых веков не может быть признано абсолютной нормой художественного, но каждая ступень в развитии искусства, каждая великая эпоха художественного расцвета открывала новые стороны этого абсолютного художественного идеала и потому представляет непреходящую ценность для всего человечества.

Осмысление и истолкование художественного произведения, которое занимает такое большое место в истории искусств, является одним из важных условий его жизни. Всякий зритель, в частности историк искусств — это не бездеятельный созерцатель художественного произведения; он действенно участвует в его существовании. Еще французский мыслитель XVI в. Монтэнь заметил и считал закономерным, что «читатель часто находит в писаниях других совершенства иные, чем те, которые вкладывал сам автор, и придает им более богатый смысл и выражение». Шекспир в прологе к «Генриху V» обращается к зрителю с призывом помогать автору своей фантазией перелетать с ним через время и пространство и восполнять все несовершенства игры. В сущности, это относится к каждому художественному произведению. В этом смысле нужно понимать и распространенное среди художников мнение, что картину заканчивает зритель.