Фамильное привидение - Арбенина Ирина - Страница 31

— Надо, — сонно согласилась Светлова. — А что все-таки случилось-то?

— Вы кого, я спрашиваю, захватили?

— Кого?

— Вот и я о том же… Кого! — завопил, уже окончательно выходя из себя, Дубовиков.

— Нет, но вы объясните…

— Объясняю!

Когда капитан Дубовиков объяснил, кого «Геничка» взяла в заложники, сон у Светловой как рукой сняло. Все-таки хорошо, что она не имеет к этому захвату «непосредственного отношения».

Вот так Генриетта!

Рыжая супруга Ладушкина явно принадлежала к тому редкому типу людей… Точнее, даже не типу… Речь, так думала Светлова, может идти лишь об исключительных, отдельных представителях рода человеческого! Их, возможно, приходится всего лишь по одному на тысячу или даже на десять тысяч землян… Так вот, они когда стреляют, то крепко зажмуриваются… И при этом попадают в яблочко!

Такова была и супруга Ладушкина, Генриетта Ладушкина.

Скромный и незаметный на первый взгляд заложник Генриетты, тихий и интеллигентный менеджер среднего звена Мартемьянов, курировал, оказывается, ни мало ни много всю тайную деятельность «Наоко» «по защите и продвижению интересов компании». Это мягко говоря…

А грубо говоря, Мартемьянов занимался в интересах компании подкупом и содержанием чиновников и депутатов и прочего люда, всех и вся, от кого так или иначе зависели интересы «Наоко» в этом мире…

— Ну, как вы там? — осторожно поинтересовалась Аня, услышав в трубке мобильного голос Генриетты — довольно, надо сказать, на сей раз кислый голос.

— Ужасно.

— То есть?

— Я его, кажется, убила.

— Генриетта!

— Я нечаянно.

— Ты понимаешь, что ты говоришь?! Нечаянно убила! «Извините, пожалуйста, я его убила…»

— Да он, представляешь, собирался звонить по телефону, менеджер этот. Припрятал, гад… У него этих трубок, видно, тьма-тьмущая… Понимаешь, у нас как-то все уже так сложилось с ним — на доверии… А тут вдруг такое вероломство!

— На каком доверии? О чем ты? Генриетта, что там все-таки у вас творится? Ты что же, не обыскала его даже?

— Да я его, конечно же, обыскала! Но я ведь, Анечка, школу надзирательниц не оканчивала и шмону профессиональному не обучалась… И потом все же пойми: естественная женская стыдливость… До какой степени я могла его обыскивать, сама пойми?! Ну вот… А он телефон запасной припрятал и ну звонить… Я как вошла, как увидела… Ну, думаю, сейчас еще секунда, и сообщит координаты… Примчатся с автоматами, овчарками… Сердце у меня, конечно, в пятки, и как шарахну его от страха… А у меня как раз в руках была пароварка — шпинат ему, гаду, собралась готовить. Ну я сгоряча и…

— А он?

— А он упал. И в сознание не приходит.

— Давно?

— Минут пять.

Аня перевела дух.

— Он хоть дышит?

— Дышит.

Аня осторожно объяснила рыжекудрой, что именно та натворила и какая может из-за такого похищения подняться волна.

— Вот как! — Как ни странно, Генриетта отреагировала с облегчением. — Все-таки он, значит, крутой! А я уж думала: так и буду теперь искать бельгийскую минеральную воду, готовить шпинат на пару, а толку от этого менеджера? Как от козла молока… И вообще подозрительно… Он и в ус себе не дует! Не думает бежать, не пытается никого в известность ставить. Может, его вообще все, что случилось, устраивает? И он просто давно мечтал о бесплатной домработнице и перемене обстановки?

— Послушай, милая, дорогая, Замечательная Генриетта! Разреши тебе кое-что посоветовать… Может быть, ты все-таки вернешь его, этого менеджера, на место?

Наступила полуминутная пауза, которая в случае с Генриеттой вполне могла означать глубокие и долгие раздумья.

Светлова ждала затаив дыхание.

— Нет, — наконец вынесла свой вердикт рыжая.

— Но…

— К тому же он, кажется, уже шевелится…

— Генриетта!

— Нет, Аня, я его, пожалуй, приведу в чувство, подлечу, а потом возьму все-таки у него письменные показания.

— Уф-ф…

И Светловой опять пришлось слушать длинные гудки.

Остановить это безумие можно было, по всей видимости, только одним-единственным способом.

Все-таки попробовать уговорить вдову Федора Хованского отказаться от ее показаний против Ладушкина… И еще неизвестно, поможет ли это, даже если удастся ее уговорить! А то, что Инару Оскаровну не удастся уговорить, — так это девяносто восемь процентов из ста.

И все-таки следовало использовать эти возможные два процента…

Светлова вздохнула: ну, не дают ей, Светловой, выйти из игры! Не дают спокойно принимать ее витамины! То старики, то привидения, то заложники…

И она взялась за телефон.

День напролет Анна пыталась отловить Хованскую.

Но ни по каким телефонам застать вдову было невозможно. Может, Инара Оскаровна просто-напросто все их поменяла? Или отключила, чтобы ее оставили в покое?

Наконец Анюте пришло в голову очевидное. Она заглянула в записи Ладушкина, которые предусмотрительно забрала у Генриетты и которые сыщик крайне аккуратно и пунктуально вел во время своих наблюдений. И выяснила, что Хованская обычно — что странно для такой взбалмошной особы — довольно строго придерживалась определенного порядка дня. И, что важно, он у нее практически не менялся. И получалось, например, что в четверг до двенадцати ее можно застать в тренажерном зале одного известного клуба.

Светлова ехала и внутренне готовила себя к крупному разговору: то бишь представляла, как она будет падать на колени, хватать Инару за полы пальто от Версаче и умолять, умолять…

У входа царила непонятная толчея — клубился небольшой зудящий от любопытства рой. А секьюрити клуба очень энергично разгоняли этот рой зевак чуть ли не тумаками.

Очень осторожно, но Анна все-таки продвинулась поближе.

— Да плохо ей стало! — услышала она голос в толпе.

— Ну вот… А все говорят, занимайтесь спортом! Занимайтесь спортом…

— Да уж… эта, кажется, отзанималась!

— Кто?

— Да Хованская!

— Жена, что ли, того депутата?

— Ну да…

Похоже, Уинстон Черчилль, который, как известно, любил повторять: «И главное — никакой физкультуры!» — на сей раз оказался прав.

И, как выяснилось, уговаривать Светловой было более некого.

— А милицию-то вызвали?

— Да вызвали…

— А «Скорую»?

— И «Скорую»…

— А чего они не едут?

— А что-нибудь полегче вы не желаете спросить?! Почему они не едут! По кочану…

Времени на раздумья у Светловой, в общем, не было нисколько. Только в этой мутной воде — в этой неразберихе и сумятице, вызванной внезапной смертью человека, и можно было еще поймать хоть какую-то рыбу.

— Извините-разрешите, извините-разрешите! — взволнованно запричитала Светлова. — Разрешите мне пройти… Извините… Бедная тетя! — расталкивая тесно сомкнувшиеся спины любопытных, голосила Светлова. — Пустите меня, пожалуйста, к моей тете!

— Это ее родственница… — пронеслось в толпе. — Племянница приехала!

И толпа подалась, пропуская Светлову внутрь клуба.

Едва Анна переступила со своими причитаниями порог клуба, как на нее тут же набросился взволнованный и взмокший от пота, как будто он сам только что слез с тренажера, молодой человек.

Значок на лацкане его пиджака, свидетельствовал, что перед Светловой администратор клуба.

— Если это ваша тетя, то заберите ее немедленно!

— Я заберу, заберу…

— Не «заберу, заберу», а просто сию же минуту!

— Да подождите вы! Что уж вам так не терпится?! — укорила Аня взволнованного администратора.

— Не терпится?! — взмолился администратор. — Да если ваша тетя полежит у нас в зале еще минут сорок — мы лишимся половины клиентов!

— Да заберу я… свою тетю… Что вы в самом деле… Вы только скажите, как же это все случилось? Бедная тетя!

— Ну что вам сказать… — Молодой человек приложил носовой платок к вспотевшему лбу: — Это произошло прямо в тренажерном зале…