Когда обрывается лента - Чейз Джеймс Хедли - Страница 10

Каршем фыркнул и вышел из конторы.

– Зачем я вышла замуж за этого идиота? – Луцилла пожала плечами и задумалась. – В один прекрасный день я подсыплю ему в еду толченого стекла...

– Не валяй дурака! – пробурчал Хейр. – У него светлая голова. Без него мы бы зарабатывали вдвое меньше.

– Тебе-то не надо спать с ним! – Луцилла брезгливо сморщилась.

– У него светлая голова, – повторил Хейр. Он взял пачку бумаг и поудобнее уселся в кресло.

Луцилла пошла в свой крошечный кабинет, села за пишущую машинку и угрюмо уставилась в окно.

Том Хенекей двое суток обдумывал, что он может затеять против Харди. Причиной столь долгих размышлений было сознание огромной опасности в случае промаха. Ли Харди не принадлежал к тем людям, которых можно безнаказанно задеть. У него были свои «доверенные лица». Правда, он следил за своей репутацией и старался, чтобы она была не запятнана, но все, кому надо, знали, что нельзя становиться у него на пути. В таком случае ему стоило только подать знак Джеку Смиту, и человека так избивали, что он попадал в больницу. У Джека, здоровенного верзилы, гомосексуалиста, была белая кожа, волосы мышиного цвета, спадающие на низкий лоб, и пухлое лицо. Его речь – сбивчивая, неправильная – напоминала речь ребенка. Его постоянным спутником был Мо Линкольн, тощий грязный негр с Ямайки, который без промаха метал нож на расстояние до 20 метров. Когда на бегах возникал скандал, Джек и Мо всегда оказывались на месте и за несколько минут ликвидировали конфликт. Раньше им приходилось вмешиваться, чтобы остановить спор, но теперь им стоило только появиться, как спорщики мгновенно разбегались...

Хенекей, опасавшийся визита этой парочки, если он насядет на Харди, пришел к выводу, что рискнуть все-таки стоит...

Было начало двенадцатого. Хенекей сидел один в своей маленькой конторе. Подняв трубку, он набрал номер. К телефону подошел сам Харди.

– Говорит Том Хенекей, – начал владелец конторы. – Я говорю из «Парк-мотеля» в Оюсе. Не заедете ли вы ко мне сегодня вечером? Скажем, часов в десять?..

Последовавшая за этим пауза придала ему мужества.

– Что все это значит? – спросил Харди. – О чем речь?

– По телефону не хотелось бы говорить, лучше встретиться.

– Тогда приезжайте ко мне в контору, – резко ответил Харди.

– У меня была полиция... – сообщил Хенекей. – Они уже интересовались. Было бы лучше вам приехать ко мне!

Он осторожно положил трубку. Пожалуй, он правильно разговаривал с Харди: сдержанно, уверенно и не суетясь. Вынув носовой платок, он вытер вспотевший лоб, открыл ящик стола и достал полицейский пистолет 38-го калибра. Убедившись, что оружие в исправности, положил его в задний карман брюк.

Не успел он закрыть ящик, как дверь открылась и в комнату вошел небольшого роста черноволосый мужчина с лицом, напоминавшим хорька. На нем был грязно-серый костюм и засаленная шляпа.

Хенекей не слышал, чтобы подъезжала машина... Наверное, опять эти бездельники, которые хотят посмотреть на место убийства или даже провести здесь ночь, чтобы потом рассказывать своим друзьям, как он «спал на кровати, на которой зарезали Сью Парнелл»... После того как газеты сообщили об убийстве, в отель полным-полно набилось таких типов.

Хенекей встал.

– К сожалению, свободных мест нет, – сказал он, даже не потрудившись посмотреть на посетителя.

Зато Каршем неожиданно просиял.

– Ба, кого я вижу! Джо Шоу!.. Вот счастливый случай! Как поживаешь, приятель? Как твой вымогательский промысел?

Хенекей замер, его челюсть отвисла. Уже три года никто не называл его Джо Шоу. Он уже стал надеяться, что в этом Богом забытом месте его никто никогда не узнает... Он посмотрел на посетителя, и сердце его бултыхнулось куда-то вниз:

– Сэм Каршем! Это ж надо, Сэм Каршем!..

От усмешки Каршема сердце Хенекея забилось еще сильнее.

– Тебя теперь зовут Том Хенекей? – поинтересовался Каршем.

Хенекей промолчал, подошел к своему столу и сел.

– Ты что, не расслышал моего вопроса? – еще раз спросил Каршем. Он сдвинул шляпу на затылок, вытащил зубочистку и стал ковырять в зубах.

– Я Хенекей, – упрямо проговорил владелец мотеля.

– Что это ты поскучнел? Радоваться надо, что встретил старого знакомого! Дай-ка подумать. Так и есть, последний раз мы с тобой виделись три года назад. Ты тогда работал на Западной отмели... Ну, вспомнил? Ты принялся обрабатывать одного парня, у которого было больше денег, чем мозгов. Ты положил к нему в постель свою несовершеннолетнюю сообщницу и угрожал, что сообщишь об этом его жене... Ты тогда вынудил его отдать тебе десять тысяч долларов, но парень оказался не таким придурком, как ты думал. Он поговорил с Хейром, потом со мной, после чего я побеседовал с тобой. Помнишь это?

– П-помню, – заикаясь, подтвердил Хенекей.

– К сожалению, нам пришлось поступить с тобой довольно круто... Помнишь, ты тогда подписал признание. Мы могли заставить тебя подписать еще два признания, о других попытках вымогательства. И предупредили, что будем хранить эти твои признания, пока ты не исправишься. Между прочим, что стало с той маленькой куколкой? Она мне нравилась!..

– Можешь о ней не беспокоиться, – пробурчал Хенекей.

– Жаль! Конечно, на свете много красивых девушек... А копы знают, кто ты есть на самом деле?

– Моего имени они не знают. – На Хенекея жалко было смотреть.

– Значит, не знают?.. Интересно, – Каршем обошел барьер и сел рядом со своим старым знакомым. – Итак, Джо, что тебе известно об убийстве Парнелл? Я работаю над этим делом. Выкладывай информацию, я тоже в долгу не останусь – рука руку моет. Мне нужно несколько пикантных подробностей.

Хенекей тяжело вздохнул.

– Все подробности я рассказал. Ты можешь почитать их в газетах. Она пришла, сняла помещение, утром ей позвонили...

– Газеты я читал, – перебил его Каршем. – Мне нужно знать больше, чем ты рассказал полиции.

– Мне нечего тебе сказать, я ничего не скрыл от полиции.

– Тогда и я ничего не буду скрывать, – заметил Каршем.

– Но я же сказал тебе, что больше ничего не знаю, – в отчаянии проговорил Хенекей. – Поверь мне, Каршем, я теперь больше не занимаюсь грязными делами. Да, в моем мотеле убили шлюху, но я к этому никакого отношения не имею. Дай мне время, и если я что-то узнаю, то обязательно сообщу тебе.

Каршем внимательно посмотрел на него, потом прищелкнул языком.

– Мошенники или воры, домушники или убийцы – мне все равно. Сутенеры иногда даже нравятся мне. Но вымогателей я не переносил и не переношу! Так что, приятель, не пройдет и дня, как тебя заберут в полицию и предъявят обвинение, по которому припаяют годика три...

Хенекей, не раз попадавший в западню, лихорадочно думал. Если Каршем в самом деле обратится в полицию, то Терелл будет здесь еще до прихода Харди. Значит, нужно, чтобы Каршем согласился подождать, а за это время связаться с Харди, раздобыть кругленькую сумму и удрать... Снова где-нибудь затаиться.

Каршем уже шел к двери, когда Хенекей остановил его:

– Подожди!

Сэм остановился.

– Не будь таким жестоким! – умолял его Хенекей. – Я тебе сообщу, если что-то узнаю. Я ведь не был знаком с этой женщиной.

– Вот как? – протянул Каршем и взялся за ручку двери. – Ну смотри, это твой последний шанс. Говори или будешь иметь дело с полицией.

Хенекей помедлил, потом сунул руку в карман и положил на стол маленький предмет.

– Ладно, сыщик, вот тебе... Это я нашел возле трупа. Но это уж действительно все, клянусь тебе.

Он не знал, что угрозы Каршема были чистейшим блефом. Ну, что бы тот выиграл, если бы устроил пакость Хенекею?..

Сэм подошел к столу и стал рассматривать золотую зажигалку, которую достал Хенекей. Эта вещица наверняка стоит кучу денег...

– Когда я нашел ее, то был в страшном замешательстве и не знал, что делать, – сообщил Хенекей. – Я увидел эту вещь возле нее на полу и просто положил в карман. Я совсем забыл об этом, когда меня допрашивали.