Избавьте меня от нее - Чейз Джеймс Хедли - Страница 5

Он предпочитал рыжеволосых, немного полноватых, и вел себя с ними так, что, как ни бесчувственны они были, он частенько доводил их до слез.

Человеческая жизнь, за исключением его собственной, не представляла для Клинга никакой ценности. Мужчины, женщины, дети были для него просто источником дохода – до тех пор, пока за это давали хорошую цену.

Негритянка, которая убирала его квартиру, стирала и готовила обед, заставила его задуматься о том, чтобы подыскать кого-то еще. Ему стало надоедать ходить куда-то ужинать каждый вечер. Клинг любил хорошо поесть и принадлежал к тем счастливцам, которые никогда не полнеют, сколько бы они ни ели. Ему был нужен кто-нибудь, кто вел бы его хозяйство, был бы совершенно надежен, не подслушивал, когда Клинг говорит по телефону, не гоготал, когда он отдыхает, и готовил бы ему приличную еду.

Через полтора года он повстречал Нго Ви – голодного паренька-вьетнамца в истлевшем свитере и залатанных джинсах. Парень обратился к нему с протянутой рукой, сказал, что три дня не ел. Клинг был благодушно настроен после великолепного обеда с большим количеством виски. Ему понравился юноша, несмотря на то, что он был грязен. Он был среднего роста, худой как щепка, с большими умными глазами.

Клинг сразу же нашел решение, оказавшееся впоследствии лучшим из тех, что он когда-либо принимал. Он завел Нго в небольшой вьетнамский ресторанчик, заказал еду и наблюдал, как тот насыщался с жадностью оголодавшего волчонка. Нго бросал на него смущенные взгляды, не понимая, кто этот высокий, седой, хорошо одетый человек, вид которого непроизвольно внушал уважение.

Проглотив несколько плотных вьетнамских блюд, Нго стал жевать медленнее. До сих пор этот высокий человек не произнес ни слова. Он курил, изучая Нго своими серыми пытливыми глазами.

Наконец, насытившись, Нго отвалился от стола и извиняющимся тоном произнес:

– Спасибо, сэр, вы очень добры. Не подумайте, что я гомосексуалист или наркоман. Просто не могу найти работу.

– Расскажи о себе.

История была простой и короткой. Мать его была вьетнамкой. Отец парня, сержант американской армии, сгинул без следа, как только узнал, что мать Нго забеременела. Средства к существованию она добывала, продавая горячие пирожки на улицах Сайгона. Потом вместе с потоком беженцев попала в Штаты. К тому времени Нго исполнилось шестнадцать. Некий американский католический священник научил его писать и читать по-английски. Нго был способным учеником и трудился до изнеможения. Когда он и его мать прибыли в Штаты, верили, что все будет хорошо, но жизнь их оказалась суровой до отчаяния. Мать нашла себе низкооплачиваемую работу в какой-то вьетнамской прачечной. Нго же никому не был нужен. Через год нищеты, видя, как мать надрывается, чтобы прокормить их двоих и заплатить за ту единственную комнату, которую им удалось снять, Нго понял, что эта ноша ей не по силам. Ничего не сказав матери, он ушел из дома. Через три дня, потеряв всякую надежду отыскать работу, он решил, что его жизни пришел конец.

Мысленно подытожив свои впечатления, Клинг решил, что из паренька получится прекрасный, преданный слуга, исполнительный и безропотный.

– Отлично, малыш, – сказал он. – У меня отыщется для тебя работенка.

Он вынул из бумажника две сотенных купюры и протянул их вьетнамцу вместе с визитной карточкой.

– Приведи себя в порядок, купи одежду и приходи по этому адресу послезавтра к одиннадцати.

Через несколько дней Нго уже был обучен всему, чего хотел от него Клинг. Он все схватывал на лету, как будто родился слугой. Ненавязчивый, он мгновенно появлялся, когда его звали, и сидел на кухне, когда Клинг занимался делами или говорил по телефону.

Квартира теперь была вычищена до блеска. Вскоре Клингу поручили срочную работу на Ямайке, и он оставил квартиру на попечение Нго, не задумываясь ни секунды. Он только сказал, что уезжает по делу недели на три.

Нго кивнул:

– Нет проблем, сэр. Все будет в полном порядке.

Клинг платил ему сотню в неделю, на всем готовом, и паренек уже смог отложить небольшую сумму. Когда Клинг уехал, Нго отправился навестить мать. Он рассказал ей о своей удаче и дал сотню долларов.

– Ты должен стать незаменимым, сын, поступи на кулинарные курсы, – посоветовала она. – А я научу тебя стирать и гладить.

Следуя ее мудрости, Нго поступил на вечерние курсы поваров. Мать научила его гладить дорогие и изысканные рубашки Клинга. Он и этому научился быстро. Даже когда Клинга не было, Нго никогда не сидел в шикарной гостиной. Он либо учил английский на кухне, либо вечерами смотрел в своей спальне телевизор.

Вернувшись из «командировки», Клинг был приятно удивлен, когда Нго подал ему превосходный ростбиф. Надо ли говорить о том, какая в квартире была чистота.

– Слушай, малыш, – воскликнул Клинг, – из тебя вышел недурной повар!

– Благодарю вас, сэр. Я брал уроки. Что бы вы пожелали завтра на обед?

– Я оставляю это на твое усмотрение, если это будет так же вкусно. – Он извлек толстую пачку стодолларовых купюр, отсчитал три и бросил на стол. – Это тебе за работу. Ты заслужил это.

Когда Нго убрал со стола и удалился на кухню, Клинг закурил и удобно устроился в кресле. «Этот маленький ублюдок теперь у меня на крючке, – подумал он. – Боже, как я умно поступил, подобрав его. Это как раз то, что я всегда хотел».

Но только недели через две Клинг по-настоящему понял, какое сокровище приобрел.

Он отправился с друзьями в ресторан, оставив в квартире Нго и сказав, что вернется около полуночи и ждать его не надо. Для Нго это, разумеется, было немыслимо. Как бы поздно ни вернулся Клинг, Нго всегда поджидал его с кофе или охлажденными напитками.

Примерно в половине двенадцатого зазвонил дверной звонок. Нго открыл входную дверь и отлетел назад, получив сильнейший прямой в лицо. Захлопнув за собой дверь, в квартиру ввалился незнакомый верзила в обтрепанной спортивной куртке и засаленной шляпе. А в руке у него был автоматический пистолет 38-го калибра.

– Где Клинг? – рявкнул он.

Нго поднялся с пола и смотрел на незнакомца не моргая.

– Его нет, сэр.

– А когда он вернется?

– Не знаю, сэр.

Верзила оглядел его и злобно оскалился:

– Стало быть, этот ублюдок перешел на мальчиков. Ладно, я подожду его, а ты прочь с глаз моих! Не лезь мне под ноги, и я тебя не трону.

– Слушаюсь, сэр. Может, желаете что-нибудь выпить?

Мужчина тяжело уселся в кресло лицом к входной двери.

– Тащи скотч.

– Да, сэр.

Нго подошел к бару, смешал виски с содовой и добавил кубик льда.

– Так вы любите, сэр?

– Знаешь, зачем я пришел, ты, маленький ублюдок? – спросил громила, отпивая глоток.

– Нет, сэр.

– Так вот, твой хозяин, эта сволочь Клинг, убил моего брата. За это я сегодня нашпигую свинцом его поганое брюхо. А теперь проваливай!

– Да, сэр.

Нго поклонился и тихо ушел на кухню.

Верзила поудобнее развалился в кресле и оглядел комнату.

«Этот подонок любит красивую жизнь, – подумал он. – Но сегодня ему придет конец. Как только он войдет, я его прикончу. – Он допил виски и злобно швырнул стакан об стену. – Здорово будет посмотреть на его физиономию, когда он увидит меня!»

Так он просидел около двадцати минут, пока не послышалось жужжание поднимающегося лифта. Тогда непрошеный гость выпрямился в кресле и нацелил пистолет на входную дверь. Щелкнул замок, в дверях показался Клинг, размякший после хорошего ужина.

– Стой, сука! – проревел верзила. – Я пришел расплатиться с тобой за брата!

Клинг спокойно вошел в комнату и захлопнул входную дверь ногой.

– Привет, Луи, – сказал он спокойно. – Не кипятись. – Он не отрывал глаз от направленного на него ствола. – Давай все спокойно обсудим.

Луи знал, насколько опасен Клинг. Он усмехнулся:

– Никакой болтовни, ублюдок! Ты получишь свое и можешь гореть в аду.

По мере того как дуло пистолета поднималось, Клинг, зная, что ему некому помочь, напряг все силы.