Трон черепов - Бретт Питер - Страница 34

– Алагай’тинг Ка, – посмотрел на него Джардир. – Мать демонов.

– Именно, – кивнул Пар’чин. – Убьем ее – и окажемся в шаге от победы. Если этого не сделать, они вернутся, пусть даже возвращение затянется еще на три тысячи лет. В конце концов они нас уничтожат.

– А если я не соглашусь с этим планом, Пар’чин? – осведомился Джардир. – Украдешь мою корону и попытаешься справиться в одиночку?

– Наполовину верно, – ответил Арлен. – В новолуние мозговики придут в Анох-Сан, и я буду там – с тобой или без тебя. Если ты не видишь в этом смысла, я в тебе ошибся. Забирай корону, ползи обратно на свой потрясный трон и предоставь Шарак Ка мне.

Джардир скрипнул зубами.

– А копье?

– Копье мое, – сказал Арлен. – Но если ты поклянешься солнцем, что пойдешь со мной, я не колеблясь отдам его тебе и назову это сделкой. Если нет, я возьму его в Недра и лично проткну им сердце королевы демонов.

Джардир долго смотрел на него.

– В этом не будет надобности, Пар’чин. Меня возмущает, когда мне даруют то, что и так мое, но что я за аджин’пал, если отпущу тебя в такое странствие одного? Ты можешь считать Эверама выдумкой, Пар’чин, но Он, должно быть, поистине любит тебя, коль наградил такой отвагой.

Пар’чин улыбнулся:

– Папаша всегда говорил, что вместо ума у меня чаще бывает сума.

Арлен хлопотал в кухне, руки так и мелькали. Повар из него был никудышный, но за годы одиноких странствий он худо-бедно научился варить картофель и жарить мясо с овощами. Огня не разжигал; жар обеспечивали тепловые метки, выгравированные на котелках и сковородках. Они активизировались при касании.

– Помочь? – спросил Джардир.

– Ты – и поможешь? Неужели самопровозглашенный властелин мира хоть раз дотронулся до сырых продуктов?

– Ты знаешь меня хорошо, Пар’чин, – отозвался Джардир, – но не настолько, как думаешь. Разве я не был най’шарумом? Нет черной работы, на которой я не гнул бы спину.

– Тогда нагни спину и накрой на стол.

Знакомое подтрунивание, и Арлен не сознавал, как ему этого не хватало. Так легко вернуться к былым отношениям, стать братьями во всем, кроме имен. Джардир стоял бок о бок с Арленом в его первую ночь в Лабиринте, а в Красии такие узы считались не менее прочными, чем кровные. Да что там – прочнее.

Но Джардир замышлял убить его ради власти. Без злобы, но поступил, как хотел, и даже сейчас Арлен не знал, повторит ли он попытку, выпади ему такая возможность непосредственно в сию минуту… или в будущем. Он присмотрелся к ауре «брата», ища намек на подобное, но ничего не разобрал без магической Тяги, пропущенной через Джардира, и Познания в полноте – вторжения, которое Ахман непременно бы почувствовал и счел оскорблением.

– Спрашивай, Пар’чин, – пригласил Джардир.

– Что? – удивился Арлен.

– Я вижу вопрос, который гложет твой дух. Спроси, и покончим с этим.

– Попозже, – кивнул Арлен. – Некоторые дела даются лучше на сытый желудок.

Он закончил стряпню и терпеливо подождал, пока Джардир прочтет над трапезой молитву. Арлену хватило бы одного блюда, но Джардир получил серьезные ранения в поединке на скале, и, хотя магия залечивала их мгновенно, она не могла сотворить кровь и плоть из ничего. Джардир опустошил три котелка и продолжил угощаться фруктами, пока Арлен убирал со стола.

Арлен вернулся и молча сел, наблюдая, как Ахман расправляется с плодами, оставляя лишь черенки, кожуру и косточки.

– Спрашивай, Пар’чин, – повторил Джардир.

– Той ночью, в Лабиринте, ты решил убить меня сгоряча или наша дружба была изначально притворством?

Он всмотрелся в ауру Джардира, испытав некоторое удовольствие, когда та на миг расцветилась стыдом и болью. Джардир быстро взял себя в руки, встретился взглядом с Арленом и протяжно выдохнул, раздувая ноздри.

– То и другое, – ответил он. – И в то же время – ничего из этого. Когда в ту первую ночь Инэвера бросила кости, она сказала мне принять тебя как брата и держать при себе, ибо если мне суждено взять власть, то настанет день, когда придется тебя убить.

Арлен напрягся, и незваная внешняя магия устремилась к нему, разжигая кожные метки.

– Не похоже на «то и другое», – процедил он. – Как и на «ничего из этого».

Джардир заметил горение меток, но вида не подал и не отвел глаз.

– Тогда я ничего о тебе не знал, Пар’чин, кроме того что шарумы и дама чуть не подрались из-за твоей просьбы сражаться в Лабиринте. Ты показался человеком чести, но, когда твой скальный демон проломил стену, я не знал, что и думать.

– Ты говоришь так, будто Однорукий был скотиной, которую я пытался загнать в ворота, – сказал Арлен.

Джардир оставил его реплику без внимания.

– Но в дальнейшем, когда алагай хлынули в брешь и даже храбрейших мужей охватило отчаяние, ты стоял твердо и лил кровь бок о бок со мной, готовый жизнь положить – лишь бы поймать скального демона и выправить положение. Я не лгал, называя тебя братом, Пар’чин. Я умер бы за тебя.

Арлен кивнул:

– Той ночью ты и правда чуть не умер, причем не однажды, и одному Создателю ведомо, сколько раз после. Но все же дружба была показная? Ты знал, что когда-нибудь предашь меня.

– Кто знает, Пар’чин? – пожал плечами Джардир. – Сам акт предсказания дает нам возможность изменить предреченное. Мы видим то, что может быть, а не то, что будет. Иначе какой смысл? Если бы я счел себя бессмертным, начал бы совершать глупые рискованные поступки, которых избежал…

Арлену хотелось возразить, но не нашлось слов. Доводы были справедливые.

– Пророчества Инэверы расплывчаты и часто гласят не о том, что кажется, – продолжил Джардир. – Я годы размышлял над ее словами. Она сказала «убить», но символ на ее кости имел и другие значения. Смерть, возрождение, обращение. Я пытался обратить тебя к Эведжаху или найти тебе невесту и привязать к Красии, надеясь, что если ты перестанешь быть чином и возродишься в законе Эведжана, то пророчество сбудется и я смогу тебя пощадить.

Арлен знал, что чуть ли не все мужи Красии искали ему невесту, но ни один так не старался, как Джардир. Он никогда бы не подумал, что это делалось во имя его жизни, но в ауре Джардира не было лжи.

– В известной степени так, наверно, и вышло, – ответил Арлен. – Той ночью часть меня умерла и возродилась в барханах. Ясно как день.

– Когда ты впервые предъявил копье, я сразу понял, что это такое, – сказал Джардир. – Я ощутил его мощь и с трудом подавил желание немедленно отнять его у тебя.

Арлен чуть осклабился.

– Но оказался слишком труслив. Вместо этого заманил меня в ловушку, чтобы всю грязную работу сделали твои присные и яма для демонов.

Аура Джардира вспыхнула виной и гневом.

– Инэвера тоже советовала убить тебя и забрать копье. Она предложила отравить твой чай, если я не хочу марать руки. Она не дала бы тебе умереть смертью воина.

Арлен сплюнул.

– Как будто мне не начхать. Предательство есть предательство, Ахман.

– Тебе не начхать, – возразил Джардир. – Ты можешь считать Небеса выдумкой, но, если дать тебе самому выбрать смерть, ты встретишь ее с копьем в руке.

– Когда смерть пришла за мной, Ахман, у меня не было копья. Ты его отобрал. Остались только иглы и чернила.

– Я сражался за тебя, – ответил Джардир, не попадаясь на крючок. – Кости Инэверы правили моей жизнью с тех пор, как мне исполнилось двенадцать. Ни до того, ни после я так не противился им и ей. Даже в случае с Лишей Свиток. Не окажись Инэвера настолько… крута, я бы ударил ее, когда кончились аргументы. Я отправился в Лабиринт полный решимости. Я не убью брата. И не ограблю его.

Арлен попытался прочесть эмоции в ауре Джардира, но они оказались слишком запутаны даже для него. Там отражалось нечто, с чем Джардир воевал годами и все еще не поладил. Увы, этого мало, чтобы забыть предательство, но сказано было не все, и Арлен хотел услышать больше.