Тиль Уленшпигель - Средневековая литература - Страница 1

Тиль Уленшпигель

В год, считая от рождества Христова тысяча пятисотый, некоторые почтенные лица обратились ко мне с просьбой, чтобы я, N, ради их удовольствия собрал и пересказал все рассказы и истории о том, что некогда творил и выкидывал в немецких и чужих землях хитрый и пронырливый крестьянский сын, уроженец герцогства Брауншвейг, по имени Тиль Уленшпигель.

За такой труд и усердие обещали они мне свою особую благосклонность. Я ответил, что готов для них сделать то, что просят, и того больше, но что я не сумею выполнить такую вещь с толком и разумением и по дружбе прошу меня от этого уволить. А еще, сказал я, многим может причинить огорчение, если написать, что Уленшпигель вытворял в некоторых городах. Но мой ответ они никак не хотели принять в извинение отказа. Тогда я слабым своим умом почел себя обязанным согласиться и с божьей помощью (без нее ничто не может свершиться) прилежно взялся за дело.

Хочу, чтобы никто не вменил мне в вину, что таковое мое писание кого-то могло огорчить или кого-либо оскорбить. Подобное намерение останется мне совершенно чуждым, единственная же цель — полнить веселостью дух в тяжелые времена, да чтобы читатели и слушатели могли почерпнуть отсюда славные, забавные шутки и веселые побасенки.

А еще скажу, в этом моем худом писании нет никакого искусства или тонкости, ибо я, как ни жаль, не учен латинской грамоте и сам только худой мирянин. А читать мою книжицу сподручнее всего (чтобы не содеять помехи богослужению) в такое время, когда мыши скребутся под лавкой, часы быстро бегут и печеные груши так вкусны с молодым вином.

На сем прошу каждого, кому моя книжица об Уленшпигеле покажется слишком длинной или слишком короткой, улучшить ее, дабы я не заслужил укора. Здесь я кончаю свое предисловие и начинаю

Рассказ о рождении Тиля Уленшпигеля

с добавлением некоторых историй о попе Амисе и попе Каленберге[1]

Первая история рассказывает о том, как тиль Уленшпигель родился и был в один день трижды крещен, и о том, кто были его крестные родители

Близ леса, который зовется Мёльбе, в земле Саксонии, в селе Кнетлинген[2] родился Уленшпигель. Отца его звали Клаус Уленшпигель, а мать — Анна Вифекен. Когда она разрешилась ребенком, его отправили под Амплевен[3] в деревню крестить и велели назвать Тилем Уленшпигелем.[4] И Тиль фон Утцен, владелец Амплевена, был его крестным отцом. Амплевен — это замок, который лет пятьдесят назад магдебуржцы с помощью жителей другого города разрушили как зловредное разбойничье гнездо.[5] Церковь с деревней находилась в ведении почтенного Арнольда Пфафенмайера, настоятеля монастыря святого Эгидия.[6] Когда Уленшпигеля окрестили и родители хотели доставить дитя обратно в Кнетлинген, крестная мать, которая несла ребенка, поторопилась взойти на мостки, что между Кнетлингеном и Амплевеном, а она в ту пору выпила слишком много пива после крещения дитяти — ведь таков обычай,[7] что ребят после крестин несут в трактир, веселятся и «пропивают» их, а выпивку должен потом оплатить отец ребенка, — вот крестная и шлепнулась в лужу и таким плачевным образом искупала себя и младенца в грязи, что мальчик едва не захлебнулся.

Тут другие женщины помогли крестной матери выбраться с ребенком из лужи и отправились домой в деревню, где вымыли ребенка в лохани, и сделали его опять красивым и чистым.

Вот так Уленшпигель в течение одного дня три раза был крещен: один раз в купели, один раз в луже и один раз в лохани с теплой водой.

Вторая история рассказывает о том, как все крестьяне и крестьянки жаловались на Уленшпигеля и твердили, что он негодяй и плут, а он ехал на лошади, сидя верхом позади отца, и втихомолку показывал людям свой зад

Когда Уленшпигель подрос так, что мог стоять и ходить, он много играл с маленькими детьми, так как был очень непоседлив, резвился, как обезьянка, на подушках или траве, пока ему не минуло три года. Тогда он принялся за всякое озорство, так что соседи в один голос жаловались Клаусу Уленшпигелю, что его сын негодник. Тогда отец пришел к сыну и сказал ему: «Как это так получается, что наши соседи говорят будто ты негодник?». Уленшпигель отвечал: «Милый батюшка, я же никого не трогаю и это могу тебе доказать, хоть сейчас. Иди, сядь на свою лошадь, а я позади тебя сяду, поеду с тобой по улице и буду всю дорогу молчать, а они все равно будут на меня клепать, что им вздумается, вот увидишь!». Отец так и сделал и посадил его себе за спину на лошадь. Тогда Уленшпигель приподнялся, выставил людям напоказ свою задницу вместе с дырочкой и снова уселся на место. Соседи и соседки стали на него указывать пальцами, приговаривая: «Фу, какой подлец!». Тогда Уленшпигель сказал: «Слышь, батюшка, ты хорошо видишь, что я никого не замаю и молчу, а они все-таки твердят, что я подлец». Тогда отец остановил лошадь и посадил Уленшпигеля, своего милого сына, впереди себя. Уленшпигель сидел тихо, только разевал рот, скалил на крестьян зубы и высовывал им язык. А встречные люди сбегались и говорили: «Гляньте, вот так маленький подлец!». Отец тут сказал: «Воистину в несчастный час ты родился: ты сидишь тихо, молчишь, никого не трогаешь, а люди все-таки говорят, что ты подлец».

Третья история рассказывает, как Клаус Уленшпигель уехал из Кнетлингена к реке Заале, откуда родом была его мать, как умер Клаус и как его сын, тиль, учился ходить по канату

После этого отец уехал отсюда вместе с Тилем и переселился всем домом в магдебургскую землю на реке Заале, откуда родом была его мать. Вскоре после этого умер старый Клаус Уленшпигель и осталась вдова одна с сыном. Мать была бедна, Уленшпигель же не хотел учиться никакому ремеслу, а ему уже было шестнадцать лет. Он шатался и научился разным фокусам.

Мать Уленшпигеля жила в доме со двором на реку Заале. Уленшпигель начал учиться ходить по канату, а упражнялся в этом дома на перилах балкона, так как при матери не мог этого делать по-настоящему. Она не хотела терпеть его дурачества, того, что сын станет паясничать на канате, и грозила прибить его за это. Однажды она застала его на канате, взяла большую дубинку и хотела его оттуда согнать. Тогда Уленшпигель сбежал от нее через окно и остался сидеть на крыше, так что мать не могла до него дотянуться.

Так и шло, пока он не стал постарше, и тут он опять стал ходить по канату и протянул его с заднего двора поверху через Заале к дому напротив. Много людей, молодых и старых, заметили канат и то, что Уленшпигель собрался по нему двинуться. Они пришли туда и хотели посмотреть, как он будет ходить, и дивились, что за диковинную игру он затеял или что за чудную забаву собрался начать. И когда Уленшпигель уже был на канате и паясничал как нельзя лучше, мать увидала его, но ничего не могла с ним за это поделать. Тогда она проскользнула украдкой с заднего хода в дом к перилам, за которые был привязан канат, и перерезала его. Тут Уленшпигель, ее сын, к своему большому конфузу, упал в реку и славно выкупался в Заале.

Мужики стали громко смеяться, а мальчишки кричали ему: «Хе-хе, мойся вволю, ты давно просил бани!». Это сильно огорчило Уленшпигеля. Не купание он принял к сердцу, а насмешки и выкрики деревенских мальчишек и обдумывал, как отомстить им, с ними за все расквитаться. Вот каким образом он искупался как нельзя лучше.