Фортунат - Средневековая литература - Страница 31

Гофмейстерша облачилась в чужое платье, пошла туда, где она отыскала доктора, и дала ему сто крон и сказала: «Итак, собирайтесь, к особе, к коей я поведу вас, вы должны прийти ночью и никому о том не говорить, ибо ее собственные отец и мать не ведают о том». Доктор ответствовал: «Не тревожьтесь из-за этого. Я сохраню все в тайне и пойду с вами. Но прежде мне надобно в аптеку, купить то, что потребуется. Итак, либо дожидайтесь меня здесь, либо возвращайтесь сюда спустя два часа». Она сказала, что обождет его, ибо явиться одна не смела. Доктор с огромным и безобразным носом пошел в аптеку и купил немного слабительного и приказал наполнить слабительным и сахаром половину яблока, изготовив лакомство, весьма приятное на вкус, купил также в склянке малую толику мази, и взял крепкого мускуса, и возвратился обратно к гофмейстерше. Та провела его ночью к королеве, лежавшей на ложе за пологом.

Она встретила его смиренно, точно она вконец выбилась из сил. Доктор сказал: «Милостивейшая госпожа, приободритесь. С помощью господа и моего искусства дела ваши вскоре поправятся. А теперь встаньте и позвольте мне осмотреть и ощупать ваши рога, ибо тем лучше я смогу помочь вам». Агриппина глубоко стыдилась того, что ей придется показать рога, но все же она села на ложе. Доктор без робости ощупал рога и сказал: «Для каждого из рогов надобен меховой мешочек из обезьяньей шкуры, вдобавок теплый, когда я разотру рога, их следует держать в тепле».

Гофмейстерша быстро устроила так, что при дворе умертвили старую обезьяну, содрали и принесли шкуру и по наказу врачевателя изготовили пару мешочков. Он взял и обильно натер ее рога обезьяньим жиром, это наилучшее средство при подобном изъяне. А когда он растер рога, то натянул поверх них меховые мешочки и сказал: «Милостивая госпожа, то, что я сейчас предпринял с рогами, размягчит их и изгонит через опорожнение. Для этого я принес с собой пилюлю, вы проглотите ее и следом поспите и тогда уверитесь, что дело подвинулось к лучшему».

Как Андолозий невзначай нагнулся, чтобы поднять свой берет, и нашел свою чудесную шляпу

Агриппина поступила как недужная, жаждущая исцеления, а то, что дал ей врачеватель, было половинкой яблока, каковое изгоняло рога. Когда она съела ее и уснула, то слабительное взыграло в ее теле и побудило ее опорожниться, а когда она возвратилась на свое ложе, врачеватель сказал: «Поглядим, не принесло ли снадобье облегчения». И ощупал меховые мешочки вверху. Тут рога на четверть исчезли. Но Агриппине они были столь ненавистны, что она не смела коснуться их. Однако, когда ей сказали, насколько они уменьшились, она дотронулась до них и тотчас удостоверилась, что рога стали тоньше и короче, чему она весьма обрадовалась, просила доктора постараться и далее. Он сказал: «Сегодня ночью я приду опять и вновь принесу все, что требуется». Пошел в аптеку и опять просил наполнить половину яблока, придав ей иной вкус, и ночью его вновь провели к королеве, и прикинулся он, будто невдомек ему, где он находится, и сделал то же, что и ранее, натер ей рога и велел уменьшить мешочки, дабы они плотно прилегали к рогам, и дал ей пилюлю. И когда она поспала и вновь опорожнилась, они осмотрели рога, те вновь намного укоротились и вполовину исчезли. И если прежде она была рада, то теперь возрадовалась она еще более и просила доктора не отступаться и потрудиться в этом деле, ибо она сполна вознаградит его за его труды. Он сказал, что потрудится не щадя своих сил, и что он делал в две предшествующие ночи, то же сделал и на третью. И сидя подле нее, размышлял он про себя: «Чем она может вознаградить меня? Она даст мне, возможно, две или три тысячи крон, для любого доктора это была бы немалая награда, но все это не сравнить с тем, что она получила от меня. И прежде нежели совершенно изгнать рога, я побеседую с ней и объявлю ей свое суждение. Если она не пожелает исполнить его, полагая, быть может, что я все равно избавлю ее от рогов, я изготовлю ей пилюлю, от какой ее рога вновь обретут ту длину, что и прежде. А затем поеду во Фландрию и извещу ее, коли она желает избавиться от рогов, пусть явится ко мне и привезет с собой то, что я потребую. Как скоро она проснется, я скажу: «Милостивая госпожа, вы видите, что ваши дела намного улучшились. Но теперь настал черед свершить наисложнейшее и искуснейшее — удалить рога из черепной коробки, тут надобно употребить особливо ценные и тонкие снадобья, стоящие вдобавок немалых денег, и пусть это исторгнет у вас досаду, но я принужден оставить дело так, как оно есть. И поскольку я доктор врачевания, вы, быть может, мыслите расплатиться со мной небольшими деньгами, о чем мне хотелось бы знать. Да будет вам известно, что я также доктор нигромантии, сиречь черной магии,[134] я заклинал злого духа, чтобы он дал мне совет, что потребовать от вас в награду. Он открыл мне, что у вас есть два сокровища — кошель и шляпа, одно из них мне и следует просить. Полагает он, вы отдадите мне шляпу и сверх того будете ежегодно платить столько, чтобы я мог жить подобно знатному господину».

И меж тем как он раздумывал о том, что ему предпринять, вошла гофмейстерша со светильником и пожелала взглянуть, что поделывает королева. Но та еще спала. Доктор снял свой берет, он упал наземь, и когда он наклонился, желая поднять его, то увидал валявшуюся на полу под кроватью чудесную шляпу, каковую никто не удостаивал вниманием, ибо никто не ведал о ее чудесном свойстве. Королева также не знала, что возвратилась домой из лесу действием этой шляпы. Уж поверьте, знай она о могуществе шляпы, она подыскала бы ей иное место. Доктор послал гофмейстершу за склянкой, в коей было целительное снадобье. Покуда та ходила за склянкой, он быстро поднял шляпу, с величайшей поспешностью и радостью спрятал ее у себя под мантией и подумал: «Вернуть бы мне еще и кошель!».

Меж тем королева проснулась и уже привстала. Доктор стянул с ее рогов мешочки. Рога почти вовсе исчезли, чему королева донельзя обрадовалась. Гофмейстерша сказала: «Осталось потрудиться еще ночь. Тогда вы всецело исцелитесь и мы избавимся от безобразного доктора с ужасным носом, он один вселяет отвращение ко всем мужчинам». Доктор, замысливший сказать Агриппине, что он доктор дважды,[135] оставил свой умысел, так как шляпа была у него, и сказал: «Милостивейшая госпожа, вы превосходно видите, насколько улучшились ваши дела. Теперь черед за наитруднейшим — предстоит удалить рога из черепа. Тут не обойтись без тончайших снадобий, и коли они не сыщутся здесь, то либо я должен ехать за ними сам, либо послать другого доктора, каковой уразумеет дело, если я наставлю его. На это уйдет немало денег. Мне хотелось бы знать, что вы соблаговолите дать мне в награду, когда совершенно избавитесь от рогов и голова ваша станет такой же гладкой, как и прежде». Королева сказала: «Я нахожу, что вы многоопытны и искусны в своем деле. Прошу вас, помогите мне и не скупитесь в деньгах». Доктор ответствовал: «Вы велите мне не скупиться, но я принужден скупиться, ибо у меня их нет».

Как Андолозий похитил королеву Агриппину вместе с кошельком в другой раз

Агриппина была скупа, хотя владела кошельком, истощить каковой не было возможности. В раздумье она склонилась над ларцем, стоявшим подле ее ложа, где хранились любимейшие ее сокровища, а меж ними и прикрепленный к добротному поясу кошель. Она опоясалась им и подошла к столу, стоявшему возле красивого окна, и начала отсчитывать деньги. И когда насчитала она крон триста, доктор пошарил у себя под мантией, точно нащупывая кошель, чтобы переложить туда деньги, и сделал вид, будто берет деньги, выхватил свою шляпу, сбросил берет, надел шляпу, и схватил королеву, и пожелал очутиться в диком, дремучем лесу, где не было бы людей. И как он того пожелал, так оно тотчас действием шляпы и случилось.