Формула жизни (СИ) - "Daykiry" - Страница 16

— Я не разделяю мнение Отабека и не оправдываю никого. Ты виноват в том, что случилось. Ты же подстрекал его на эту гонку, верно? Виноват и я, что не смог вас остановить, хотя должен был. И, знаешь, виноват даже Отабек, что повёлся. Но я точно могу тебе сказать, даже не зная вас обоих достаточно хорошо, Отабек не оценит твоего поступка.

Жан-Жак морщится, сдавливает переносицу пальцами и болезненно хмурится. Он действительно хочет, чтобы Юра остался с Отабеком. Он даже не планировал последующие встречи, смирившись с тем, что теперь у него в груди постоянно будет что-то ныть, если Отабек с Юрой начнут встречаться уже по-настоящему. Но это единственное, что он сейчас считает правильным.

— Отабек не узнает, если ты не проболтаешься.

— По-моему, достаточно того, что будешь знать ты. Тебя совесть заест, что ты поступил нечестно.

— Меня совесть заест, если я так не поступлю! — У Жан-Жака сдают нервы. Юра сейчас разрушает в нём всю уверенность. Поэтому хочется схватить его за плечи, хорошенько тряхнуть и заставить послушаться.

В конце концов, тогда выбор будет делать только Жан-Жак: между другом и тем, в кого он умудрился влюбиться. И он уже его сделал, осталось только убедить Юру.

— Ты не понимаешь, — Юра вздыхает, дёргает себя за прядь волос и кусает губы. — Даже если я послушаю тебя и выберу Отабека, и у нас что-то получится, ты же всегда будешь чувствовать себя несчастным. Даже если найдёшь кого-то себе, даже если у вас всё сложится хорошо, даже если мы потом с Отабеком расстанемся, ты всё равно никогда не забудешь, что однажды отступил и обманул. И это будет началом конца вашей дружбы, — Юра прикасается кончиками пальцев к его лицу и позволяет себе грустную улыбку. — У меня нет друзей, если не считать идиота, не желающего показывать настоящее лицо даже зеркалу, но я ценю дружбу. Такую, как у вас. И я не хочу быть причиной её краха. Даже косвенно.

Он убирает руку, опускает вниз, Жан-Жак инстинктивно её перехватывает, сдавливает запястье, но, очнувшись, отпускает и делает шаг назад.

— Если хочешь, мы можем не встречаться больше, так будет даже лучше. Но я своего решения не поменяю: когда всё закончится, я просто больше никогда не буду с вами видеться. Это оптимальный вариант.

Жан-Жак не согласен с этим, он хочет загладить свою вину и, обвязав Юру ленточкой, отдать его Отабеку. Он понимает, что это неправильно, что у него всё сводит внутри от мысли, что эти двое могут быть счастливы друг с другом, что Юра наверняка прав — и когда-то Жан-Жак поставит Отабеку произошедшее в укор, потому что не сможет сдержаться, но сейчас отчаяние слишком велико.

Они расстаются у станции метро, не целуются и даже не пожимают руки на прощание. Жан-Жак спешит уйти к остановке, потому что не стал сегодня гнать по дождю байк, Юра спускается в метро. О следующей встрече они не договариваются.

Жан-Жак старательно пытается делать вид, что всё нормально. Он внушает себе, что чувства к Юре пройдут так же, как они проходили к другим. Что это обычная мимолётная влюблённость, которую он испытывал ко многим людям. Вот только зудящие нервы говорят об обратном. Так он ещё никогда не влюблялся.

Через неделю они с Отабеком собираются посмотреть фильм, на который не успели сходить в кинотеатр, и в этот раз очередь Жан-Жака принимать гостей. Он привычно заказывает пиццу и покупает несколько бутылок пива, Отабек приносит ещё. Они редко видятся в последнее время, ещё реже разговаривают, потому что происходящее заставляет нервничать и напрягаться сильнее, чем даже когда они были соперниками на соревнованиях по фигурному катанию.

— Как ты себя чувствуешь? — спрашивает Жан-Жак, когда они устраиваются на диване. Перед ними на столе стоит коробка с пиццей и пиво, но пока никто из них не притронулся ни к одному, ни ко второму. На экране появляются вступительные титры, но Жан-Жак не может заставить себя погрузиться в фильм.

— Нормально. Месяц ведь уже прошёл, — Отабек туманно улыбается и смотрит на него тоже слишком туманно, и Жан-Жаку становится немного не по себе. — Когда ты в последний раз с ним встречался?

— С кем? — Жан-Жак делает вид, что не понимает, и даёт себе пару секунд, чтобы быстро придумать ответ.

— С Юрой.

— Неделю назад. А ты?

Отабек игнорирует его и задаёт следующий вопрос:

— Больше не планируешь? А как же твоя хвалёная честность и жажда справедливости во всём? — он говорит довольно язвительно, и Жан-Жак понимает, что Отабек по-настоящему злится.

— Он тебе всё рассказал? — и только мгновение спустя Жан-Жак осознаёт, что выдал себя с потрохами.

Отабек откидывается на спинку дивана, крутит в руке так и не начатую бутылку пива и слабо пожимает плечами:

— Нет. Но я догадался. Ещё тогда, когда мы только обо всём договорились. Ты совершенно не умеешь лгать. Но мне хотелось проверить, насколько я окажусь прав.

— И насколько ты оказался правым? — Жан-Жак тоже не может сдержать в голосе сарказма.

— На все сто, — хмыкает Отабек и отставляет бутылку. — Что не так, Жан? Ты боишься, что он выберет тебя? Что выберет меня сам, без твоего подвига?

— Это не подвиг.

— Именно. Это глупость. Которая рано или поздно выйдет боком. В конце концов, может, стоит позволить ему сделать так, как он хочет — никого не выбирать. Или…

— Или? — Жан-Жак удивлённо смотрит на замолкнувшего Отабека. Тот задумчиво хмурит брови и скребёт пальцами по коленке, но взгляд от Жан-Жака не отводит.

— Или стоит попробовать ещё один вариант.

Задать следующий вопрос Жан-Жак не успевает. Отабек вдруг резко подаётся вперёд и касается губами его рта. И это даже на поцелуй не похоже, просто обычное прикосновение, тёплое, но такое внезапное, что Жан-Жак несколько секунд просто переваривает случившееся, а когда собирается отстраниться, Отабек вдруг удерживает его за затылок и заставляет остаться на месте.

Его язык неуверенно скользит по губам Жан-Жака, раздвигает их и углубляет поцелуй, всё ещё придерживая рукой затылок. Жан-Жак не отвечает, он вытягивается струной и сжимает пальцы на плечах Отабека, но отстраниться не пытается. Он почти в шоке, потому что это — последнее, что он ожидал делать сегодня вечером. И что хуже всего — он не чувствует отторжения. Хотя стоило бы. Потому что целоваться с лучшим другом, которого ты знаешь с детства, это почти то же самое, что целоваться с сестрой или матерью: ненормально и практически аморально.

Отабек целует его неспешно, не требуя ответа, но не давая повода не отвечать. Жан-Жак почти поддаётся, потому что противостоять невозможно, в голове мелькает, что он понимает тех парней и девчонок, которые встречались с Отабеком, а потом заваливали его сообщениями после расставания, потому что даже от его поцелуев ведёт в сторону, конечности слабеют, а все разумные мысли заменяются тягучим густым туманом.

Жан-Жак уже готов сдаться и даже трогает своим языком чужой в пока ещё слабой попытке ответить, хоть и не понимает, зачем они вообще это делают, но Отабек вдруг наваливается сильнее, давит на его грудь и заставляет лечь спиной на диван. Жан-Жак моментально упирается руками в Отабека и, скидывая изумление, трясёт головой, уходя от поцелуя.

— Какого чёрта ты делаешь? — голос хриплый и севший, Жан-Жак его не узнаёт. И глаза Отабека, сейчас невозможно тёмные, тоже не узнаёт. Он двигает коленкой немного в сторону и случайно утыкается в пах Отабека, чувствуя то, что не должен чувствовать — Отабек возбуждён и даже не пытается этого скрыть. Жан-Жака словно током прошибает, внизу живота становится неприлично горячо, и этому тоже нет никаких объяснений. Они могли бы оправдаться тем, что пива было слишком много — хотя, кто вообще пьянеет от пива? — но они не сделали и глотка. Поэтому Жан-Жака едва ли не начинает трясти от неправильности происходящего и от того, что это слишком сильно заводит.

Он и подумать не мог, что они с Отабеком будут когда-нибудь целоваться. И тем более он не мог подумать, что у Отабека встанет на него. И у него самого тоже. Жан-Жак готов застонать, но Отабек не даёт — снова накрывает его губы своими, видя его нервозность и непонимание. Но этот поцелуй длится всего секунду.