Банка с червями - Чейз Джеймс Хедли - Страница 17

Я смягчил суровость во взоре и одарил миссис Хэмел лучезарной улыбкой. Она не сводила с меня глаз и сидела неподвижно, словно восковая фигура.

Я повернулся и ушел, почти не сомневаясь, что деньги она найдет. Сто тысяч долларов! С ума сойти!

В гавани жизнь била ключом. Возвращались рыбачьи лодки, полные крабов и разной рыбы. Повсюду толклись зеваки-туристы с фотоаппаратами. Эл Барни болтал с каким-то стариканом-туристом, видно, надеялся на угощение.

Я прокладывал себе дорогу сквозь толпу, направляясь к Крабьему двору. Когда я свернул с набережной, передо мной возник Том Лепски.

— Привет, Барт!

Я затормозил и выдал ему радостную улыбку:

— Привет, Том! Как дела? Он надул щеки:

— Все еще копаем. Не могу понять, кому понадобилось разделаться с Питом и четырнадцатилетним мальчишкой.

— Я уже говорил Лу. Сводили счеты, а мальчишка подвернулся под руку.

— Все может быть. А ты что тут делаешь?

— Тоже копаю. Пока, Том. — Я попытался обойти его, но он ухватил меня за руку:

— Колдвэлл вроде не сомневается, что Поффери здесь нет, но мне все же сдается, что эти убийства его рук дело. Так что смотри в оба.

Я высвободил руку:

— Если увижу его, тебе первому сообщу, — и углубился в переулок.

Прежде чем свернуть под арку, ведущую в Крабий двор, я остановился и оглянулся. Лепски не было видно, так что я спокойно прошел в подворотню и вступил в разящий гнилью двор. Мальчишки и на этот раз гоняли мяч. Увидев меня, они насторожились, и в их темных глазах засветилось подозрение. Я прошел мимо них в следующий двор. Как только я двинулся дальше, они снова взялись за мяч.

Выгоревшая вывеска в следующем дворе гласила: “Рачий тупик”. Я пересек площадку и нашел номер два. Поднялся по скрипучей лестнице. Дом провонял насквозь. Перила лестницы, казалось, того и гляди рухнут. Каждая ступенька грозила развалиться под моей тяжестью. Я продолжал подниматься. Где-то на полную мощность был включен телевизор, где-то бранилась женщина, лаяла собака. Наконец я добрался до верхнего этажа. Он был под самой крышей и, по существу, представлял собой тесный чердак. Прямо передо мной темнела дверь. Жара здесь стояла такая, что по лицу у меня струился пот. С трудом переводя дух, я постучал и стал ждать. Прошло некоторое время, я постучал снова. Дверь открылась.

Передо мной стоял Джой. Когда он увидел меня, его смуглое мальчишеское лицо расплылось в улыбке.

— Привет, Джой, — сказал я. — Ну и жарища тут у вас…

Он пропустил меня в маленькую комнатушку со скошенным потолком — три кровати, три стула, стол и обшарпанный старый радиоприемник. Хотя окно в скошенном потолке было открыто настежь, в комнате стояла умопомрачительная жара.

— Ну что, Джой, есть новости? — спросил я, продвигаясь поближе к открытому окну.

— Джимбо следит за баром, мистер Андерсен.

Они все еще там.

— Ты уверен?

— Они там, — подтвердил мальчишка.

— Они могут перебраться в другое место. — Я вынул свой старый бумажник и дал Джою еще десять долларов. — Следите внимательно. Если они перейдут куда-нибудь, сразу сообщите мне куда.

Джой кивнул и взял деньги.

— Хорошо, мистер Андерсен. Пойду прямо сейчас туда и скажу Джимбо.

— И будь осторожен, Джой. Улыбка на его лице исчезла, а глаза загорелись злобным блеском.

— Знаю, мистер Андерсен. Томми они убили, но нас с Джимбо им прикончить не удастся.

— И все-таки, Джой, будь осторожен. Я спустился вниз и пошел на набережную, где оставил свою машину. Сев в нее, я поехал вдоль Океанского променада. Наступило время ленча. Я остановился у ресторана, куда иногда наведываюсь, — там подают морские продукты. Хозяин ресторана — вьетнамец — вышел мне навстречу и провел к столику в укромном углу. В ресторане уже завтракало несколько туристов, но пока посетители еще не заполнили зал — было слишком рано. Позже здесь яблоку негде будет упасть. Я заказал фирменное блюдо, закурил и стал подводить итог своим утренним действиям.

“Что ж, Барт, мальчик мой, — подумал я, — ты определенно преуспел”.

Сто тысяч долларов!

И я начал рисовать себе, что сделаю с той суммой, которую принесет мне Нэнси Хэмел. А что она принесет деньги и сумеет как-то их раздобыть, я не сомневался.

Как только Нэнси мне заплатит, я представлю полковнику отчет о ее безупречном поведении. Тот отдаст его Палмеру, а Палмер, в свою очередь, вручит его Хэмелу, и, если у этого писаки с мозгами все в порядке, он прекратит дело. Полковник направит ему счет, а я смогу наконец-то взять отпуск, который полагался мне давным-давно. Имея сто тысяч долларов в кармане, я растворюсь в воздухе — и в Парадиз-Сити только меня и видели. С этими зелеными я могу ехать куда пожелаю. Мне давно хотелось нанять яхту и пуститься в роскошный круиз вдоль Багамских и соседних с ними островов. “Пожалуй, прихвачу с собой Берту для компании”, — решил я.

Продолжая мечтать, я доел завтрак. Ну и пир же я закачу!

Но тут мне в голову закралась тревожная мысль. А вдруг Нэнси не принесет деньги? Вдруг она окажется такой дурой или, наоборот, такой умной, что пошлет меня ко всем чертям?

Что тогда?

Я отодвинул тарелку и закурил. Предположение, конечно, было неприятное, но я привык рассматривать каждое дело со всех сторон. Итак, допустим, Нэнси не даст мне деньги!

Обдумывая такую обидную возможность, я неожиданно для себя понял, что сделать ничего не смогу, не то у меня положение, чтобы нажимать на Нэнси. Я рисковал ничуть не меньше, чем она., Нэнси укрывала двух террористов, за которыми охотилась полиция, но и я своим молчанием способствовал их укрытию, если она не сможет достать деньги или решит не поддаваться моему нажиму, я даже не смогу пригрозить ей, что доложу обо всем в полицию. Она скажет там, что я требовал от нее сто тысяч долларов. А полиция всегда начеку, вечно принюхивается, не занимаются ли частные сыщики шантажом. Что бы я им ни наболтал, меня арестуют и начнут разбираться. И прежде всего спросят, почему я, узнав, где скрывается Поффери, сразу не дал им знать. Я прекрасно понимал, что на этот вопрос мне не ответить ничего.

Меня прошиб пот. “Черт! — подумал я. — Похоже, дело принимает паршивый оборот!” Но тут же призвал себя к порядку. “Не дури, парень, — сказал я себе. — Еще ничего не известно, нечего было и рассчитывать, что сто тысяч долларов упадут тебе в руки без всяких хлопот. Не будем терять оптимизма. Ставлю шестьдесят против сорока, что Нэнси еще не поняла, в какую ловушку угодил я сам — в ту же, что и она. Скорей всего она раздобудет деньги, а если нет, если она поймет, что я блефую, ничего не попишешь. Отдам полковнику настоящий отчет и поставлю крест на выдумках Берты насчет того, как легко нажиться на богатых; все это замки на песке”, Так что мечты о яхте, Берте и пробках, вылетающих из бутылок шампанского, несколько померкли. “И тем не менее, может статься, что в пятницу мне все-таки повезет. Кто знает, вдруг Нэнси все-таки будет поджидать меня с деньгами!”

Мои мысли переключились на Раса Хэмела и анонимные письма. Эта загадка не давала мне покоя.

Я вспомнил, как Нэнси сказала: “Эти письма написал мой муж. Уолдо Кармайкл — герой книги, над которой он сейчас работает”.

Чувствовалось, что она убеждена в своей правоте. Я ей поверил. Но, скажите на милость, зачем богатому знаменитому писателю направлять самому себе анонимные письма?

Нэнси объяснила это тем, что ему понадобилось нанять частного сыщика.

Я погрузился в размышления. Может, так оно и было. Ведь я представление не имел, как писатели придумывают сюжеты. Может быть, анонимные письма входят в сюжет его новой книги, и он проверяет, как кто на них реагирует? Такому прославленному писателю, конечно, самому не хотелось утруждать себя обращением в детективное агентство, а написав эти письма, он мог поручить Мэлу Палмеру сделать это за него. Такой метод добывания материала казался мне достаточно диким, но, кто знает, ведь Хэмел баснословно богат и может себе позволить любой каприз, вот почему и были написаны эти письма.