Дьявол по имени Любовь - Чейтер Линда - Страница 15

— Ах ты, вонючая сучка!

Мужчина высунулся из окна, стараясь достать нас. Триш нажала на руль и крутанула его в сторону так, что мы оказались на другой полосе, вызвав своим неожиданным скачком какофонию тревожных гудков. Я съежилась на сиденье, стараясь вжаться в него и моля Бога о том, чтобы мои дни не закончились в больнице, поскольку тогда я так и не узнаю, где живу.

Но мы благополучно влились в поток машин, оставив мужчину с пенисом сомнительного качества и размера беспомощно чертыхаться на запруженной транспортом полосе.

Примерно час мы потратили на то, чтобы добраться до голливудской квартиры Триш. Меня зачаровал этот адрес, звучавший так заманчиво и обольстительно, но, как только мы свернули с шоссе и проехали мимо невзрачных кварталов, я поняла, что нам не придется распивать чаи со звездами кино. На перекрестке возле бульвара Сансет стояла старая женщина с маленьким плакатом: «Готова работать за еду». Возможно, что-то в ней напомнило мне Хариэт — то ли черты лица, то ли возраст, то ли неряшливая одежда, но так или иначе я подумала о ней. Над ней возвышался непомерных размеров плакат, рекламировавший косметику «Лапиник», — «Для женщины, которая хочет немного больше»…

Меня охватила неприятная дрожь. Если бы я не встретила Мефисто, то могла бы закончить жизнь, как эта несчастная. Даже мои нынешние финансовые затруднения, пусть и весьма серьезные, не казались мне столь отчаянными, как у этой женщины. Вероятно, это объяснялось моей молодостью и будущим, открывавшимся передо мной, тогда как ее дни уходили безвозвратно.

— Вот мы и приехали в наш славный домик, — весело сообщила мне Триш, притормозив у мрачного многоквартирного здания на грязной улице.

Нам пришлось одолеть несколько лестничных пролетов, лавируя между рваными пластиковыми мешками с отбросами и лужами с 'отвратительным запахом. На площадке верхнего этажа Триш вступила в единоборство с многочисленными замками и болтами, но наконец дверь отворилась и впустила меня в мой новый дом. Делая вид, будто знаю, куда иду, я вошла в узкий коридор, потом открыла первую дверь и оказалась в чулане.

— Сюда, глупышка. — Триш, раздраженно вздохнув, потянула меня во вторую дверь.

— Похоже, ты вывалилась бы из окна, если бы тебе не показали, где лестница и как спускаться по ней.

Мы вошли в тесную и грязноватую комнатенку, заставленную мебелью. Еще одна дверь вела в комнату побольше, лучше освещенную и с огромной двуспальной кроватью. Вконец измотанная нашим путешествием, я направилась прямо к кровати, бросила свои сумки на пол и села.

— Я едва жива. — Я вытянулась на мягком цветастом стеганом одеяле. — Мне надо отдохнуть.

Триш смотрела на меня с таким удивлением, будто не поверила своим глазам.

— Эй, Син! Брось дурить. Ты отлично знаешь, что это моя комната! — Она покачала головой. — Ну что тут скажешь? Потеря памяти!

— Но я только…

— Твоя вон там. — Триш открыла другую дверь и с лукавой улыбкой добавила: — На всякий случай, если ты забыла.

Я взяла свои сумки и, волоча их по полу, добралась до комнатушки, едва ли более просторной, чем чулан. В ней стояли узкая кровать, платяной шкаф и комод. Солнечный свет проникал сюда сквозь узкое оконце, похожее на иллюминатор.

На кровати, прислоненный к подушке, сидел розовый плюшевый медведь. Простыни были аккуратно заправлены. Моя фантазия сыграла со мной шутку или эта чертова игрушка и вправду подмигнула мне?

— Привет, приятель, — пробормотала я, с нетерпением ожидая, когда Триш оставит меня одну.

— На случай, если ты действительно потеряла память, — сказала она, и в тоне ее я различила угрозу, — думаю, тебе стоит кое о чем напомнить: мои туалетные принадлежности в ванной слева, и я надписала все, что принадлежит мне в холодильнике. — Триш прислонилась к дверному косяку, а ее правая рука покоилась на бедре. — Я сообщила тебе о плате за квартиру, но пока ты лежала в больнице, пришел счет за электричество. Ты должна мне тридцать шесть баксов и пятьдесят центов. И еще семьдесят пять баксов я заплатила за то, чтобы твою машину отбуксировали.

Она бросила на меня сочувственный взгляд.

— То, что случилось с твоей машиной, Син, просто позор. Даже страшно вообразить такое — ведь ты только что выплатила за нее все взносы. Но если тебя надо куда-нибудь подбросить, дай мне знать. Для того и существуют друзья, верно, подружка? — Триш улыбнулась. — Конечно, пока ты будешь платить за бензин.

— Браво, Триш, — пробормотала я, закрывая за ней дверь. Видимо, дружба в этом городе обходилась недешево. Может, она собирается выставить мне счет за то, что навещала меня в больнице? А также за то, что привезла домой?

Наконец-то я осталась в одиночестве, впервые с той самой минуты, как очнулась после «несчастного случая». В больнице меня постоянно окружали люди. И я устала притворяться той, кем не была.

— Прости, дружок. — Зевнув, я сняла медведя с кровати. — Мои потребности гораздо важнее твоих.

Сбросив гнусное розовое чудище на пол, я залезла под одеяло и тотчас погрузилась в глубокий сон.

На следующий день, в сочельник, Триш уехала, чтобы провести рождественские праздники со своими родственниками в Бейкерсфилде.

— Через пару дней увидимся, Син, — бодро бросила она, запирая висячий замок на двери своей спальни. Уже на пороге Триш обернулась и метнула на меня испытующий взгляд: — Уверена, что с тобой все будет в порядке? Все праздники проведешь в одиночестве?

Я кивнула, стараясь не показать, как хочу поскорее избавиться от нее.

— Я пригласила бы тебя, — виновато пробормотала она. — Право же, я не думала…

— Со мной будет все в порядке, — заверила я Триш.

— Как бы то ни было, дома лучше, чем в больнице, — с облегчением заключила она. — Мои старики всегда так суетятся, если я привожу кого-нибудь домой. И я решила, что и тебе такая суматоха ни к чему после несчастного случая. Лучше отдохни и наберись сил, перед тем как выйдешь на работу.

— Пока, Триш, — ответила я, и меня охватило беспокойство при напоминании о том, что мне предстоит.

— На обратном пути я куплю кое-что в бакалее, — пообещала Триш. — А ты, если хочешь, можешь принять ванну с пеной. Возьми флакон от «Лапиник».

Едва она ушла, я почувствовала себя иначе, внезапно осознав, что немножко праздничной суматохи было бы мне теперь весьма кстати. Я ощущала страх и незащищенность — ведь я была одна в чужом городе, без машины и почти без денег. Я не знала в Лос-Анджелесе никого, а между тем Рождество — тот праздник, который люди проводят дома со своими семьями, уверенные в том, что по крайней мере один или два человека на планете любят их.

Я припомнила все рождественские праздники, проведенные мной в одиночестве в те дни, когда я еще была Хариэт. Тогда у меня были по крайней мере Салли и Эндрю, и я могла навестить их на праздники. А теперь я была безнадежно одинока, и эта мысль повергла меня в оцепенение. Что же я выиграла, продав душу Мефисто?

Мне пришлось взглянуть в зеркало, чтобы напомнить себе, зачем я это сделала. А что бы подумали Салли и Эндрю, если бы увидели меня теперь? Что подумал бы Эндрю о моем прекрасном теле? Я вздохнула. Они, вероятно, даже и не заметили моего исчезновения. И вдруг сердце мое сжалось от тоски по Гилдфорду, по тому самому городу, который прежде я всегда презирала. Теперь я находилась на другом континенте, очень далеко от него. Пройдет много времени, прежде чем я поеду туда и узнаю, скучает ли кто-нибудь обо мне.

А сейчас я с полным правом могла начать здесь свою новую жизнь. Исследовав крошечную спаленку Синди, я попыталась найти еще какие-нибудь ключи к разгадке личности той, в чьем теле поселилась. Кроме одежды, косметики и дешевой бижутерии, у Синди почти ничего не было, а все это очень мало говорило мне о ней. На полу под кроватью валялся замусоленный роман Джеки Коллинз «Голливудские жены» в мягкой обложке. Неужели Синди разделяла мою тайную слабость к этой писательнице? Неужели и она жила в том же фантастическом мире, куда имела обыкновение убегать и которым наслаждалась в наполненной паром ванной Хариэт в Гилдфорде?