Выбери любимый жанр

Выбрать книгу по жанру

Фантастика и фэнтези

Детективы и триллеры

Проза

Любовные романы

Приключения

Детские

Поэзия и драматургия

Старинная литература

Научно-образовательная

Компьютеры и интернет

Справочная литература

Документальная литература

Религия и духовность

Юмор

Дом и семья

Деловая литература

Жанр не определен

Техника

Прочее

Драматургия

Фольклор

Военное дело

Последние комментарии
оксана2018-11-27
Вообще, я больше люблю новинки литератур
К книге
Professor2018-11-27
Очень понравилась книга. Рекомендую!
К книге
Vera.Li2016-02-21
Миленько и простенько, без всяких интриг
К книге
ст.ст.2018-05-15
 И что это было?
К книге
Наталья222018-11-27
Сюжет захватывающий. Все-таки читать кни
К книге

Невидимка. Идеальные убийства - Паттерсон Джеймс - Страница 44


44
Изменить размер шрифта:

Я чувствую себя в невесомости и сейчас!

70

— Черт побери!

Я отодвигаюсь от своего рабочего стола и еду на офисном стуле на колесиках через полкомнаты. Затем поднимаюсь на ноги и тут же чувствую сильное головокружение: стены наклоняются, а пол, как мне кажется, норовит встретиться с моим лицом. Я хватаюсь за спинку стула и пытаюсь восстановить равновесие.

— Черт побери! — повторяю я, потому что не нахожу более подходящей в данной ситуации фразы.

Я разваливаюсь на части. Мне это известно. Я почти не сплю по ночам и практически ничего не ем. Так я долго не выдержу.

И чего я благодаря этому добилась? Сначала просидела всю ночь со среды на четверг, а теперь вот сижу в ночь с четверга на пятницу возле своего компьютера и телефона, ожидая звонка из одного из мест, куда, по нашему мнению, отправится наш субъект — из Окленда, Далласа, Вашингтона или Кливленда. Я жду сообщения о пожаре в жилом доме — таком пожаре, к которому может иметь отношение наш субъект.

Но до сих пор — ничего. Нет, вообще-то пару звонков поступило: пожар в каком-то жилом доме в городе Саусалито и пожар в ресторанчике в Кливленде. Во втором случае, возможно, имел место поджог, совершенный собственником ресторанчика, решившим завязать со своим бизнесом и пытающимся разжиться деньжатами за счет страховки, однако это явно не имеет никакого отношения к нашему субъекту.

Сейчас уже пять часов утра, пятница. Я сплю лишь урывками с самого вторника. Мне необходимо поспать несколько часов, чтобы я смогла продолжать дежурить и сегодня — то есть в ночь с пятницы на субботу, — ибо сегодня наш субъект уж точно кого-нибудь убьет. Очень простая математика: если он собирается убить двух человек на этой неделе до воскресенья, то первое из этих двух убийств он должен совершить вечером в пятницу.

Прекрасно. Я абсолютно точно знаю, что это произойдет именно сегодня вечером, а я уже буквально засыпаю прямо за рабочим столом.

Я чувствую себя измученной, ощущаю слабость в коленках, мои шея и спина достигли уже, наверное, стадии трупного окоченения, пальцы ноют от торопливого шлепанья по клавиатуре компьютера в течение всей ночи, перед глазами туман… Вот в таком состоянии я покидаю здание ФБР и еду во взятом напрокат автомобиле в отель. Доехав до него, я выбираюсь из автомобиля и хлопаю дверцей. Свежий воздух осеннего утра приносит мне некоторое облегчение (улица — о да, я все еще помню, что существует такое понятие, как улица, и что там свежий воздух!).

За моими глазными яблоками возникает боль, и мое поле зрения обрамляется чем-то темным, как если бы я смотрела в туннель. Я осознаю, что мне просто необходимо как можно быстрее лечь спать. Хотя бы на несколько часов…

— Это она! — слышу я крик какой-то женщины.

Моя реакция хотя и стала замедленной, но все же я моментально отскакиваю в сторону. Я так реагирую на внезапно возникшее ощущение опасности, и проходит больше времени, чем потребовалось бы в обычной ситуации, прежде чем я осознаю, что женщина и мужчина, ринувшиеся ко мне, не собираются причинять мне никакого вреда. По крайней мере физического.

Женщина держит в руке диктофон, мужчина — видеокамеру.

— Агент Докери! — Журналистка, хорошенькая молодая афроамериканка, не дает мне пройти. — Меня зовут Дайан Белл, я из газеты «Чикаго трибюн».

Это для меня нечто новое: ко мне впервые обращается подобным образом журналист. В моем мозгу мелькают соответствующие данной ситуации фразы: «Никаких комментариев» и «Я не агент», — но вместо этого я говорю:

— Чего вы хотите?

— Агент Докери, насколько я понимаю, вы разыскиваете по всей стране серийного убийцу — человека, который, возможно, убил десятки людей и устроил пожары, чтобы скрыть следы своих преступлений.

— Я… я… — Качая головой, я выставляю перед объективом камеры ладонь и начинаю шагать по направлению к своему отелю. — Я не могу давать комментарии относительно проводимого расследования.

Я произношу эти слова машинально. Я не раз слышала, как их произносили другие люди — попавшие под шквал критики политические деятели и прокуроры с каменными лицами. «Никаких комментариев. Мы не можем давать комментарии относительно проводимого расследования».

(window.adrunTag = window.adrunTag || []).push({v: 1, el: 'adrun-4-390', c: 4, b: 390})

— Значит, расследование все-таки проводится, — говорит журналистка. — Прекрасно. Благодарю вас.

Я энергично мотаю головой, что отнюдь не укрепляет мое шаткое равновесие. Я продолжаю идти, ускоряя шаг и закрываясь плечом, чтобы хоть как-то защититься от назойливой журналистки. Вход в отель — все ближе и ближе, но если я не буду осторожной, то могу потерять равновесие и грохнуться наземь прямо под объективом видеокамеры.

— Кёртис Валентайн? — спрашивает журналистка. — Джоэль Свэнсон?

Я наконец подхожу к двери отеля и открываю ее.

— Ваша сестра Марта?

Я резко поворачиваюсь к ней, но ничего не говорю. Она поднимает руку в успокаивающем жесте и подходит ко мне.

— Я ведь знаю это, агент, — говорит она. — Ваша сестра была одной из жертв, и вы стали настойчиво искать этого убийцу. Вы сумели вычислить его, когда вам никто не верил.

У меня в голове лихорадочно роятся мысли. Я растеряна. И я не знаю, как мне надлежит в подобном случае себя вести. Специальных агентов инструктируют по поводу того, как им вести себя с представителями прессы. А аналитиков? С нами ведь никто никогда не хочет разговаривать.

— Кто… рассказал вам это? — выдавливаю я из себя.

Журналистка поджимает губы, тем самым показывая, что не ответит на мой вопрос. Все правильно: журналисты не выдают свои источники информации. Это для них улица с односторонним движением.

— Возьмите мою визитную карточку, — говорит она, и я почему-то эту карточку беру. — Это удивительная история, Эмми. Не хотите нам ее рассказать?

— Нет, — говорю я и захожу в отель.

71

Букс проводит ладонью по своему лицу. Его глаза красные и мутные, лицо помятое. Он спал все же больше, чем я, но это еще ни о чем не говорит. Студенты, готовящиеся к выпускным экзаменам, тоже спят больше меня.

— Мы никогда не даем комментариев по поводу того, проводится расследование или не проводится, — тихонько говорит мне Букс — так родитель разговаривает со своим ребенком.

Я тру пальцем глаз.

— Я ничего не сказала.

— Ты подтвердила, что проводится расследование.

— Она знала имена и фамилии. Даже про Марту знала. Ей и так уже было известно, что проводится расследование.

Букс встречается со мной взглядом, но не пытается этим взглядом мне что-то сказать. Он ведь уже высказался. Сколько бы та журналистка ни знала, у нее не было подтверждения факта проведения расследования со стороны ФБР, пока я ей это не подтвердила.

Я поднимаю руки в знак того, что сдаюсь.

— Я поступила глупо.

Букс отнюдь не спорит с такой оценкой моих действий.

— Как они обо всем этом узнали? — спрашиваю я, но это скорее риторический вопрос.

Журналист никогда не расскажет об источнике информации. Кроме того, в данном случае это не так уж и важно.

— Думаю, от одного из местных полицейских, как-то связанного с расследованием убийства Джоэль Свэнсон или Кёртиса Валентайна. — Букс качает головой. — Эти ребята всегда стараются задобрить журналистов. «Я расскажу вам кое-что по секрету, а вы представьте меня в наилучшем свете, когда станете писать статью о каком-нибудь из дел, которые я буду вести». Что-то в этом роде. А может, это был один из родственников погибших. Честно говоря, я даже удивлен, что информация просочилась так поздно.

— Момент сейчас совсем неподходящий. — Я в сердцах швыряю ручку куда-то в угол. — Он ведь пока думает, что так и остался незамеченным. Он продолжает заниматься тем, чем занимался, где бы он ни был на этой неделе, — продолжает абсолютно безнаказанно убивать людей и думает, что сумел всех одурачить. Он собирается приехать в это воскресенье на какой-нибудь стадион, а мы намереваемся его там сцапать. А что теперь? Теперь он знает, что мы идем по его следам!