Кошки-мышки (сборник) - Каспари Вера - Страница 4

Мне хотелось бы самому стать ее героем. Представляю себя грустным персонажем, которого помимо его воли втянули в любовную историю, начавшуюся с жестокости и обреченную на трагический финал. Мне нравится думать о себе в третьем лице. Порой я попадаю в передряги или оказываюсь в неловком положении, и только подмена неприятных воспоминаний очередным захватывающим эпизодом книги «Жизнь и эпоха Уолдо Лайдекера» избавляет меня от угрызений совести. Редки те ночи, когда я засыпаю, не убаюкав себя при помощи какой-нибудь героической фразой вроде: «Невозмутимый Уолдо Лайдекер стоял на краю скалы, у подножия которой рычали тысячи свирепых львов».

Делаю это признание, рискуя показаться смешным. С виду я не выгляжу героем. Росту во мне шесть футов и три дюйма, но великолепный скелет скрыт под массой плоти. Мечты мои, напротив, довольно скромны. Тем не менее смею предположить, что если бы мечты так называемого обычного человека выставили, как рисунки Дали, на всеобщее обозрение, люди утратили бы всю свою важность и достоинство. Когда-то полнота считалась признаком доброго нрава, однако в наше скучное время физическая активность возводится в разряд добродетели и герои всегда стройны и подтянуты. Мне это не грозит, ведь я считаю, что ни одна стоящая философская мысль или фантазия не посетят человека, который, словно Шейлок, занят подсчетом фунтов плоти. В общем, в пятьдесят два года я научился воспринимать лишний вес с тем же философским спокойствием, с каким переношу жару или военные новости.

К сожалению, я не смогу давать героическое описание самого себя в тех главах, где главным действующим лицом выступает Марк Макферсон. Я давно научился сохранять самооценку в мире, где существует Шелби Карпентер, но молодой сыщик впечатляет куда больше. У Марка нет слабых мест, он целиком создан из прочного металла и оставляет отпечаток на любом, кто пытается на него надавить.

Марк ясен, но не прост. Его терзают комплексы. Хотя он презирает роскошь, она его завораживает. Он не одобряет мою коллекцию стекла и фарфора, обстановку в стиле бидермейер[10], библиотеку, однако завидует культуре, в которой ценится внешний лоск. Замечание о том, что я предпочитаю людей с недостатками, свидетельствует о его уязвимости. Он вырос в среде, которая ценит физическое совершенство, и только в зрелом возрасте узнал истину, открывшуюся мне еще с тех пор, когда я был несчастным толстым юнцом: у слепых, хромых или заик больше зла в душе, и потому они проницательнее остальных. Втайне лелея свою боль, они ищут недостатки и слабости других, а кто ищет, тот найдет. Сквозь телескопические очки я разглядел в Марке слабость, которую, возможно, даже бы не заметил, будь у меня нормальное зрение.

Я не завидую твердости характера Макферсона. Раздробленная кость, разорванные мышцы, шрамы, благодаря которым походка приобретает особую твердость, суровая военная выправка – вот что пробуждает во мне зависть. У моих собственных недостатков – астигматизма, тучности, рыхлого бледного тела – нет столь героического оправдания. Подумать только, серебряный стержень в берцовой кости, подарок умирающего головореза! В самой анатомии этого человека уже есть романтика.

Целый час после ухода Макферсона я безучастно сидел на диване, упиваясь собственной завистью. Вконец измученный, я попытался найти утешение в эпитафии на смерть Лоры, однако фразы не складывались, а слова ускользали. Марк заметил, что я гладко пишу, но мне нечего сказать. Порой у меня мелькала мысль, что мой талант не безупречен… Впрочем, я никогда не осмеливался это признать. Тем воскресным днем я вдруг увидел себя суетливым никчемным толстяком средних лет, напрочь лишенным обаяния. По логике вещей, мне следовало бы презирать Марка Макферсона, однако я не мог. При всех своих недостатках он был тем, кем мне никогда не стать: главным героем повествования.

Героем, но не рассказчиком. Роль всеведущего рассказчика принадлежит мне, и я буду описывать сцены, которые никогда не видел, и воспроизводить диалоги, которые не слышал. Извинения за свою дерзость считаю лишними. В конце концов, я – художник, и мое дело передавать динамику сюжета, точно так же, как я создаю настроение. Я знаю этих людей, их голоса звучат у меня в ушах, и мне достаточно просто закрыть глаза, чтобы увидеть присущие им жесты. Написанный мной диалог будет понятнее, точнее и короче передаст суть характера, чем беседы в реальности, ведь у меня есть возможность отредактировать свое творение, тогда как его герои разговаривали свободно и бесцельно, не думая о том, правильно ли они выстраивают сцену. Когда же я выведу в этой истории самого себя, то постараюсь показать свои недостатки со всей объективностью, словно я ничем не отличаюсь от остальных персонажей этого мрачного романа.

Глава 3

Лорина тетка Сюзан когда-то пела в музыкальной комедии, потом овдовела. О времени своего замужества, которое можно было бы назвать дефисом между карьерой певицы и вдовством, она предпочитает не вспоминать. Во всяком случае, я ни разу не слышал, чтобы она сокрушалась о кончине Хораса К. Тредуэлла. Известие о смерти Лоры побудило ее спешно покинуть летний дом на Лонг-Айленде и перебраться в монументальный особняк в верхней части Пятой авеню. Ее сопровождала одна-единственная горничная, суровая финка Хельга. Именно она открыла Марку дверь и провела его через лабиринт узких и темных коридоров в огромный зал без ковра, где всю мебель, картины, статуэтки и прочие украшения закрывали светлые полосатые чехлы.

Марк впервые оказался в резиденции на Пятой авеню. Ожидая Шелби Карпентера, он мерил шагами длинную комнату, то приближаясь к своему худощавому, облаченному во все темное отражению в большом зеркале с золоченой рамой, то удаляясь от него. Мысли Макферсона занимала предстоящая встреча с безутешным женихом. Шелби Карпентер и Лора собирались пожениться в следующий четверг. Они уже сделали анализ крови и заполнили анкеты для получения лицензии на брак.

Марк это прекрасно знал. Шелби был обезоруживающе откровенен с сержантом, снимавшим предварительные показания. В кармане пиджака у Марка лежала сложенная копия отчета о последнем свидании влюбленных. Казалось бы, ничего необычного, но кое-какие странности все же нашлись.

Лора заразилась лихорадкой выходных дней. С первого майского дня и до конца сентября она вместе с толпой таких же фанатиков каждые выходные ездила в Коннектикут. Ее обветшалый дом, который когда-то служил амбаром, описан в рассказе «Брожение Новой Англии»[11]. Лорин сад страдал от тяжелой анемии, а денег, затраченных на удобрение каменистой почвы, хватило бы на то, чтобы в течение года каждый день покупать одну алую орхидею и букетик Odontoglossum grande по воскресеньям. Однако Лора упорно верила, что экономит огромную сумму, так как пять в месяцев в году приобретает цветы только раз в неделю.

Моя первая поездка за город стала последней: никакие уговоры не могли заставить меня снова сесть в поезд до Уилтона. Шелби оказался куда более покладистым. Иногда Лора брала с собой горничную, Бесси, чтобы избавиться от хлопот по хозяйству, которые, как уверяла она сама, очень любила. В ту пятницу Лора решила оставить их обоих в городе. Сказала Шелби, что ей нужно побыть в одиночестве хотя бы несколько дней, отдохнуть от рекламной кампании крема для лица «Леди Лилит» и подготовиться к медовому месяцу. Нехорошо, если невеста выглядит усталой и дерганой на собственной свадьбе. Шелби вполне устроило это объяснение. Ему даже в голову не пришло, что у Лоры могут появиться другие планы. Наш с ней прощальный ужин тоже не вызвал у него никаких вопросов. Лора планировала (во всяком случае, так она сказала Шелби) выйти из моего дома заранее, чтобы успеть на поезд в десять двадцать.

Они с Шелби работали в одном рекламном агентстве. В пять часов вечера в пятницу Шелби вошел в кабинет Лоры. Она отдала секретарше последние распоряжения, припудрила нос, подкрасила губы и вместе с Шелби спустилась вниз на лифте. Они выпили по мартини в баре «Тропикале», любимом месте сочинителей рекламных объявлений и сценариев для радиопередач. Лора не знала точно, когда вернется, но и не ждала, что Шелби встретит ее на вокзале. К путешествию в Уилтон она относилась как к поездке на метро. Лора пообещала Шелби вернуться в среду и заверила его, что сразу позвонит.