Иномирянка для министра (СИ) - Замосковная Анна - Страница 63

— Так что вы решили? — поинтересовался Хлайкери.

Он внимательно смотрел на меня, тонкие губы слегка кривила улыбка, но глаза выдавали матёрого хищника. От этого взгляда становилось не по себе, между лопаток пробежали мурашки.

— Разве для газеты скандал о моём кузене не выгоднее? — я прищурился. — О взрыве будут писать все, а о моём кузене — больше никто. Кажется, это неравноценный обмен.

— Но о взрыве можно будет писать всем, и я могу выиграть за счёт эксклюзивности информации, а вот информацию об аресте кузена самого министра внутренних дел цензура может и не пропустить. — Он улыбнулся шире. — Почти наверняка не пропустит.

— Тогда сделка не имеет смысла, раз компрометирующая информация в любом случае не пойдёт в печать.

— Но ведь если я предоставлю её в отдел цензуры, о ней узнают все сотрудники. А ещё я могу проболтаться. Совершенно случайно за бокалом вина в клубе. А могу и не проболтаться, если буду заниматься очень интересными статьями о взрыве здесь.

Вот бы и его арестовать, посадить в глубокое подземелье и забыть. Жаль, законных причин для этого нет. И даже наш разговор вытянет самое большее на штраф. Я неохотно ответил:

— В печать пойдёт только та информация, которую предоставит мой секретарь.

— Это скучно, — вскинул брови Хлайкери.

— Зато её точно будет больше, чем у остальных.

Он поднял палец:

— Но я останусь здесь.

— Зачем?

Пожимая пернатыми плечами, Хлайкери оглядел руины дома, снующих людей и снова посмотрел на меня:

— Интересно. Я очень любопытный.

Меня отвлёк скрежет камней на месте, где сильнее всего фонило магией моей семьи.

— Только держитесь за ограждением, — развернувшись, я направился туда, где поисковыми заклинаниями нащупали под завалом Лавентина.

Я ведь могу помочь — часть обломков уничтожить Тленом.

Уничтожив и улики против кого-то из моей семьи.

Оглянулся: Хлайкери шёл за мной. Я указал на линию оцепления:

— Туда, иначе сделка отменяется.

— Вы уверены?

— Я уверен, что только что имел место шантаж должностного лица, находящегося при исполнении. И я могу организовать задержание до выяснения обстоятельств.

Правда, это гарантированно обернётся скандалом и отвлечёт его всего на пару часов.

— И какие обстоятельства нам выяснять? — холодно улыбнулся Хлайкери. Кивнув, всё же развернулся, через плечо бросил: — Всё, удаляюсь.

Верилось с трудом. Я провожал его взглядом, пока он не пересёк линию оцепления. Прикрикнул:

— Гражданских не пускать.

Полицейские вытянулись в струнку. Но я готов поспорить, что Хлайкери ещё вернётся.

Покачав головой, подошёл к офицеру, лихо командовавшему ящерами и солдатами стройотряда, и предложил свою магическую помощь.

Сожранный Тленом завал уменьшился на добрых два метра, оставив мне чувство выполненного долга и стыда. Жгучего, тошнотворного стыда на грани сожаления.

Да, я помог быстрее вытащить Лавентина, но и собственноручно уничтожил улики.

Я ведь уничтожил улики…

Кто из моего рода и зачем использовал здесь магию, связано это с вторжением в дом Лавентина или только случайное совпадение? Теперь эксперты полиции об этом не узнают и разбираться не станут.

Придётся говорить с Эоландом.

Я прошёлся из стороны в сторону, отбрасывая с пути осколки кирпичей, щепки мебели и каркаса, пласты штукатурки. Рядом переругивались военные, споря, как лучше укрепить завал. Недовольно урчал ящер.

Надо ехать в тюрьму или на собрание министров, но при мысли об этом внутри становилось неприятно. Интуиция у меня просыпалась редко, только во время боёв, но сейчас она не только пробудилась, а кричала о том, что я не должен покидать это место.

Почему?

Снова я оглядел завал, окружающие дома с выбитыми окнами, оцепление, качающиеся на ветру перья Хлайкери, что-то обсуждавшего с бледным художником из своей газеты.

Вроде всё спокойно. Я направился к карете, но волнение усилилось.

Может, я предчувствую, что останки дома обвалятся, и мне придётся снова использовать Тлен? Но за то время, что потребуется для восстановления способности после массированного применения, я вполне успел бы съездить в тюрьму.

Значит, дело не в этом… Или я просто нервничаю?

Под скрежет камней, крики разбиравших завалы людей и рокот ящеров, я обошёл разрушенный дом, но так и не понял, из-за чего моё чутьё всполошилось…

Обдумать антикризисные меры я могу в любом месте. С остальными общаться не хотелось. Да и Эоланд из камеры никуда не денется.

Останусь, раз здесь я нужнее. Интуиция меня никогда не подводила.

***

Меня разбудил лёгкий шорох. Распахнула глаза: лицо склонившегося Раввера было так близко, что я видела каждую ресничку, обрамлявшую бездонно-чёрные глаза. Его тёмные пряди разметались по моей груди.

— Как дела? — прошептала я. — Как про…

Он накрыл мои губы своими, вовлекая в долгий, чувственный поцелуй. Перебираясь через меня, чтобы улечься на кровать и прижать к себе. Его тёплая ладонь скользила по моей спине, бедру. Сердце билось, как сумасшедшее.

Утопая в огне нахлынувшего возбуждения, я прильнула к Равверу. Бешено целовала в ответ. И так хотелось сказать: «Я соскучилась по тебе», но я говорила это лишь трепещущим телом, и пальцы уже тянули пуговицы на рубашке Раввера, а вместо признаний в тоске по нему хотелось шептать: «Хочу тебя». Проклятие? Какое проклятие, когда каждое прикосновение сжигает в пепел.

Раввер целовал, наваливаясь на меня, укладывая на спину. Прижался лбом ко лбу:

— Лена, — прошептал сбивчиво и снова поцеловал.

Его рука по бедру забралась под сорочку, я подалась навстречу. Воздуха не хватало, и когда Раввер стал целовать шею, я с радостью задышала — часто, рвано, до стона. Горячие влажные губы скользили по моей груди вдоль выреза сорочки. Раввер сдвинулся в сторону, давая свободу оказавшейся под тканью руке. Мне снова перестало хватать дыхания, я жмурилась от удовольствия. Когда Раввер остановился, я разочарованно застонала, потянулась за его рукой, почти ничего не соображая, не понимая, что он там делает.