Намывание островов (СИ) - Нигматулин Марат "Московский школьник" - Страница 28

[Во-первых, просто смехотворно ставить в один ряд Говарда Рорка и Павла Дурова, равно как ставить в один ряд Ленина и Лимонова, или же Юлиуса Эволу и Просвирнина, хоть Рорк и есть персонаж, хотя и колоритный, но порожденный больным сознанием Рэнд.]

И чем больше будет делаться акцент на том, что нам нужны русские финансовые элиты, чем больше национально и рационально мыслящих русских людей, знающих и любящих свое дело, станет на всех уровнях отстаивать свои права и интересы, — тем скорее мы придем к намеченной цели.

[У капиталиста нет национальности, да и быть не может, ибо нация, как и всякая другая общность людей, возникает лишь из общинного бытия, объединяя в себе людей, имеющих некий общий быт: лавочников, рабочих, крестьян и прочих людей, взаимодействующих друг с другом. Капиталист же, будучи надежно изолированным в своих роскошных замках от простого народа, постепенно теряет с ним всякую связь, нередко даже и вырабатывая между своими собратьями-капиталистами свой язык, совершенно непонятный остальному населению страны, как в Англии местный язык аристократов перестал быть понятен носителям диалекта кокни, как и последний более туманен для аристократов. Иными словами, капиталисты, особенно де международного уровня, вращающиеся в своей интернациональной когорте, и вовсе теряют всякую связь с конкретной страной, ведь если Родина рабочего имеет конкретное местоположение, начинаясь с его завода и дома, которые он оставить не может, то у капиталиста, владеющего теми заводами, домами и пароходами по всему миру, постоянно путешествующего меж ними, Родины нет. Неужели вы столь наивны, дабы считать, будто семейство Рокфеллеров полагает Америку себе Родиной? Никак нет, эти люди относятся к этой стране и ее народу лишь как к средству добычи богатства, а если Россия или некая иная страна оккупирует часть территории США или же все их государство полностью, то Рокфеллеры будут в ноги кланяться завоевателям, активно помогая им даже в том случае, если из помощь будет нужна в исполнении самых низменных военных преступлений, заботясь лишь о сохранности своих капиталов.]

Русское предпринимательство, к великому историческому несчастью, приложило руку к Февральскому перевороту, и, так уж сложилось, что лишь в его силах исправить свою вековую ошибку. Именно на его плечи ложится святая и благородная миссия построения экономической основы Русского Национального Государства. А затем их можно будет и расправить.». Вот, собственно, и все то, что вам следовало бы знать про Егора Просвирнина и о его сайте «Спутник и Погром».

Ссылки, указывающие на важные в данном вопросе места интернета:

«Спутник и Погром»:

http://sputnikipogrom.com

Краткое изложение идей Просвирнина в популярной форме:

https://m.youtube.com/watch?v=M9f54jv5u7Y

История клерка, ставшего философом.

Рассказ этот я обдумывал очень долго, находясь при этом под сильным влиянием Франца Кафки, что уже очень многое вам в нем объяснит. Правда, как вы понимаете, я не собирался быть одним из тех его жалких эпигонов, поэтому рассказ этот вы не сможете спутать ни с чем – это однозначно творчество Нигматулина. Просто я не могу быть до конца серьезным, последовательным в вопросе нагнетания обстановки, не могу удержаться от превращения истории в фарс. Это первый рассказ из целой серии подобных коротких сочинений, пропитанных разными философскими идеями, но отличающихся общей абсурдностью происходящего. Словом, я хотел чтоб через абсурд вы поняли мои глубокие мысли. Рассказ не «тяжел для души», да и не слишком длинен, так что попробуйте найти 20-30 свободных минут для его прочтения и обдумывания. Рассказ о самом лучшем из людей, коему довелось жить в этом худшем из миров, где все к худшему.

0.

История эта произошла очень и очень давно, это и объяснит вам тот факт, что ее почти никто не помнит и нет о ней упоминаний в большинстве источников, что, тем не менее, не означает ее ложности. Я переписал ее со старой тетради в переплете из дешевого заменителя кожи, что была датирована годами, когда я еще четверть века, как не родился, посему тетради были весьма древние, а бумага их так истерлась, что я еле-еле разобрал текст, который и следует далее.

1.

Жил в одном большом городе самый обычный клерк, которого все звали Геннадий, хотя его настоящее имя теперь, спустя сотни лет, неизвестно. Он жил самой обычной жизнью, в которой ничего не происходило. На работе он просиживал без всякого дела время, дома он пил много рома и вина, не желая ничего менять в своей скучной и тоскливой жизни. У него был сын, воспитанием которого он не утруждал себя, и жена, которую он не любил. А любил он только жрать, спать и проводить время с такими же, будто он сам, бытовыми пьяницами-клерками. Так он и жил до тех самых пор, пока не произошел тот странный случай. Было это тогда, когда на дворе стояла обычная осенняя погода, характерная для ноября месяца; было холодно, градусов не более десяти, постоянно было темно, как в бочке, шел проливной дождь, а под ногами была такая же жижа, как и у Славоя Жижека в голове. Геннадий рано встал, поднимая свое тело, будто залитое свинцом, чтобы выпить крепкого кофе с коньяком и поплестись к метро, дабы доехать на работу, которую он ненавидел. В метро он с полузакрытыми глазами сел в поезд, лишь краем глаза увидев, как что-то мелькнуло рядом. Это было что-то серое, расплывчатое, бесформенное, посему наш герой не обратил никакого внимания на это. Геннадий вышел из метро на грязную, мокрую, замусоренную площадь, по которой бегали такие же клерки, как он. По краям площади стояли южные таксисты и просто сомнительные личности, что распивали там что-то из бутылок, а вокруг метро, сидя на ящиках в грязных палатках, торговали пьяные бабы, что совали всем свои гнилые фрукты и рваные тряпки, которые они выдавали за одежду. Во всей этой толпе наш герой увидел на самом краю площади кого-то огромного, в хромовых сапогах, в длинном плаще, с большим пикельхельмом на голове и массивным телом, но разглядеть его не вышло. Работа в офисе прошла так, будто все это было в тумане/дурмане: что-то он написал на компьютере, отправил какие-то документы, а потом выпил половину бутылки шампанского и уснул на рабочем месте до вечера. Домой добрался нормально: кругом уже было темно, а дождь все не прекращался, в окнах горел желтый свет, создавая атмосферу уюта, а женщины уже подавали ужин своим семьям, когда наш Геннадий увидел, что что-то огромное и мрачное стоит на его балконе. В соседних окнах свет не горел, а уличный фонарь, что напротив его квартиры, не давал света уже несколько лет, посему невозможно было узнать, что именно стоит на балконе и стоит ли. Ему сначала казалось, что стоит, но потом он подумал, будто так падает тень, посему он расслабился и пошел к подъезду, но через несколько секунд, вспомнив, что такой тени там никогда не было, клерк снова посмотрел на балкон: тень изменила положение. Гена запаниковал, начал ходить перед домом, пытаясь рассмотреть того, кто там был, но он не сумел этого сделать, хотя понял: оно шевелилось. Он сел и стал смотреть на балкон, как тут его объял неимоверный ужас: оно смотрело на него и улыбалось, оно разглядывало его и хотело сожрать. Клерк очень испугался и рванул в ларек, купил там банку «Ягуара», выпил ее для храбрости, а потом пошел опять к дому, не заметив на этот раз ничего на балконе. Подумав, что показалось, а именно так они все и думают в этот момент, он пошел домой, где наелся борща и напился водки, сам не зная, как он уснул и оказался в кровати. Проснулся он посреди ночи, почему точно неизвестно. Глянув на часы наш герой понял, что надпись там была то ли 3:11, то ли 8:11, посему он испугался, что может опоздать на работу, а светлело в это время года поздно, вот клерк и не обратил внимания, что еще совсем темно. Едва вскочив с кровати, наш герой чуть было сразу на нее не упал. Перед ним стояло нечто огромное, черное и, как ему казалось, мохнатое и улыбалось до ушей, которые были огромны, своей пастью, полной острых зубов, что блестели в тусклом свете, который попал в комнату от проехавшей во дворе машины. Чудовище протянуло: «Хорошенький, у...».