Пилигрим (СИ) - Луковкин Кир - Страница 39

Иногда приходилось просить подаяние. Онерон устраивал проповеди - рассказывал местным о Маорате и Великом пути. Многие зеваки посмеивались, часть слушала, а большинство просто проходило по своим делам мимо. Еще в Кенуки, стражники, привлеченные шумом сборища, выждали, пока он окончит речь, а потом схватили его и поволокли в каземат - разбираться. Онерон показал скрижали и рассказал о своей миссии.

- На восток идешь, - ворчал начальник стражи, недоверчиво разглядывая его. - А куда именно?

- До края земли, - сказал Онерон.

Это позабавило воина.

- А когда к краю подойдешь, что будешь делать? Спрыгнешь?

Все стражники дружно засмеялись.

- Пойду по краю, - с достоинством сказал Со. - Я запомню все, что увижу, а потом, когда вернусь, расскажу о далеких краях и их жителях.

- Ладно, - начальник стражи махнул, чтобы его отпустили. - Ступай, проповедник, но смотри в оба глаза. Да запоминай хорошенько.

Люди бывают разные. Встречались добрые, попадались злые, но чаще - безразличные. У таких людей не было цвета, и даже трава выделялась на их фоне яркой зеленью. Онерон привык к любым сюрпризам и научился идти по дороге без тревог. В восточных краях не знали терпимости. С преступниками обходились самым суровым образом. Одной смертной казни Онерону было достаточно, чтобы это понять. На бродяг тоже смотрели подозрительно, и свидание со стражниками в Кенуки было далеко не первой встречей с местными властями. Мелкие стычки и одну драку можно было не считать. Но впредь следовало быть осторожнее. Передатчик уверенно показывал маршрут. С каждым днем расстояние сокращалось. За Кенуки по течению рек тянулись маленькие княжества. Население болтало на чуждом диалекте, и понимать, о чем идет речь, становилось все труднее. Онерон все чаще использовал переводчик. Климат из сухого превратился во влажно-тропический. Черная, жирная земля была густо покрыта сочной зеленью. Каждый ее квадратный метр кишел разного рода тварями. Растительность стала ярче, гуще. Онерон заметил, что поменялся и этнический состав туземцев - здешние люминианцы отличались от своих северных соседей размерами ушей, закрученных в ракушки, и чуть узким разрезом глаз. Их кожа отливала сероватыми оттенками, а средний рост оказался значительно ниже, чем у северян. Самый высокий из встреченных едва доходил Онерону до плеч. Жили они почти как приматы - на деревьях, где оборудовали себе хижины из веток и широких листьев.

Тропический лес тянулся долго, но однажды он просто закончился, и путник ступил в горную долину. На плоскогорье лепились селения. Издали соломенные крыши хижин напоминали шляпки грибов, а сами поселки - семейки приземистых грибниц, расположившиеся здесь, словно на пикнике.

Много чудес видел Онерон в южной стране.

В этой горной стране, называемой Шалхара, с ним случилась одна странная история. Онерон, как обычно, шагал от деревни к деревне, заходил в города, брел по пашням, переходил через реки по мостам и через какое-то время перед ним у подножия горы вырос удивительно красивый город, стены и дома которого были вырублены из цельного камня, а архитектурный замысел поражал воображение своей изощренностью. Это была столица царства. Как и все странники, Онерон первым делом отправился в самое людное место - на площадь. Настроив коммуникатор на местный язык, он весь день слушал болтовню горожан и очень скоро узнал о здешних местах достаточно, чтобы составить общее представление. Мужчины в торговых рядах толковали о беспорядках на границе, о дурной воде из колодцев и высоких податях, женщины на базаре болтали о странной болезни принца Амфи - сына царя Гальмета, что правил страной. Мол, в принца вселился злой дух. Мол, принц общается с миром мертвых. И вообще, мальчику долго не протянуть.

Поголовно все, от мала до велика, мучились расстройствами желудка. Онерон узнал, что воду кипятили, отстаивали, даже пытались фильтровать, но безуспешно. Ему достаточно было макнуть в кувшин палец, чтобы получить мгновенные результаты анализа воды. Причиной бед оказалась живучая бактерия, прекрасно чувствовавшая себя и в грязной дорожной луже и в кубке чистейшего нектара. Прибор мгновенно выдал раздражитель и Онерон, немного потолкавшись по городу, раздобыл несколько серебряных изделий. Выждав, когда торговки на площади в очередной раз начнут стенать о плохом питье, он подошел к самой недовольной и предложил:

- Брось в воду вот этот гвоздик, женщина, а на завтра можешь смело пить, сколько влезет. И живот болеть не будет.

- Да ты с ума сошел, бродяга! - засмеялась та. - Я скорее поверю, что из пальца можно метать молнии, срезая деревья наповал, чем послушаю твои вирши. Иди отсюда.

- Как хочешь, - улыбнулся Онерон. - Мое дело маленькое.

Так бы остался его поступок незамеченным - ведь женщина действительно не приняла слова Со всерьез. Зато рядом оказалось достаточно слушателей, решивших попытать счастья. Один из них, переодетый в купца распорядитель царя, в чьи обязанности входило внимательно наблюдать за настроениями в народе, мгновенно запомнил пришельца и сказанные им слова. Выполнив все, как было предписано, он дал выпить сырой воды мальчишке-слуге. Прошло какое-то время, день или два, но служка по-прежнему работал без жалоб. Тогда распорядитель рискнул выпить воду сам. И почти не удивился, поняв, что чуть горьковатая вода спокойно растекается по желудку.

На следующий день, Онерон как обычно, толкался неподалеку от базара, уже подумывая над тем, чтобы отправиться дальше. Туземцы подавали милостыню неохотно; здесь ценились здоровые трудолюбивые люди, способные заработать на кусок хлеба, в отличие от сирых и убогих - те вызывали не жалость, а презрение. Это также объясняло малое количество стариков и всякого рода калек, которые встречаются в каждом людском поселении. Неодобрительно поглядывали и на сказочников вроде Онерона: если у тебя есть руки и ноги, тебе не зачем болтать языком, лучше иди работать. Так что после двух голодных дней Онерон нанялся на склад батраком, в свободные часы отправляясь на базар. Именно там его, отдыхающего от перетаскивания мешков с рисом, и отыскал распорядитель. Оседлав бревно, Онерон чистил семечки, когда на землю перед ногами легла тень.

- Северяне говорят, что если посыпать еду белым порошком, она станет вкуснее, - обращаясь как бы к себе, сказал распорядитель. - Но сам этот порошок есть нельзя - чистый яд. Как такое возможно?

Онерон молчал в ожидании продолжения.

- Причем порошок этот их научил добывать какой-то мудрец, настолько могущественный, что сравним с богами. Как ты думаешь, это правда?

- Что именно? - вежливо уточнил Онерон, склонив голову к ногам чиновника. Наученный опытом, он знал, что с сановниками и вообще представителями высших каст следует обращаться уважительно, тем более, если ты выглядишь, как обычный бродяга. Иначе есть риск угодить в темницу.

- Сам решай, на какой вопрос отвечать.

- Думаю, даже чистый яд полезен в малых дозах...

- Как и немного лжи, позволяющей слегка приукрасить правду. А ты умней, чем кажешься. Это хорошо.

Распорядитель опустился на корточки и их глаза стали вровень. Кругловатое, немного рыхлое лицо распорядителя излучало дружелюбие. Онерон знал этот тип людей.

- У тебя руки человека, не привыкшего к тяжелой работе, - заметил чиновник.

Онерон посмотрел на свежие мозоли. Отрицать это не имело смысла.

- А еще ты умеешь читать.

- Это так заметно?

- Поверь мне, это бросается в глаза, если смотреть внимательно.

Онерон начинал догадываться, кто такой его гость. Но игра требовала соблюдать правила и поэтому он сказал:

- Да, господин, как вам угодно. Я и писать умею.

- Ты не с севера? Ты не удивился, когда услышал про соль.

Онерон ссыпал горку шелухи из ладони на землю:

- Я бывал в тех местах.

Распорядитель поднялся и уже без улыбки сообщил:

- Для тебя есть работа. Ты будешь щедро вознагражден, если сумеешь выполнить работу. И если ты достаточно умен, и я в тебе не ошибся. Но это покажет время.