Пилигрим (СИ) - Луковкин Кир - Страница 12

- Надеюсь, в таком обличье я буду тебе более приятен.

- Что ж, неплохо, Оззи, - похвалил полковник, обходя эри кругом. - В целом сойдет. Теперь я знаю, куда смотреть при разговоре. Спасибо.

- Я всегда рад помочь тебе, - чопорно заявил Оз. - Для достижения общего блага.

Отныне Оз стал высоким блондином с блеклыми серыми глазами, слишком крупными для человеческих, но в остальном полностью совпадающих со стандартами красоты. Все его пропорции и черты говорили об усредненности, схематичности. Созданное им тело было не более чем демонстрационной моделью, которую можно было использовать таким же образом, как и любой инструмент - строго по назначению.

- У меня возникло затруднение с выбором пола, - добавил Оз. - Сами по себе мы гермафродиты, поэтому вопрос взаимодействия полов для нас не актуален. Я подумал, что женщина-контактёр отвлекала бы тебя от нашей цели или как-то задела твои... чувства. Ведь это было бы... неестественно.

- Ты поступил правильно, - буркнул Онерон, слегка сбитый с толку.

Оз карикатурно кивнул, слишком сильно дернув головой.

- Но предупреждаю! Тебе придется привыкнуть к механике человеческого организма.

- Будь спокоен, Со.

Од-Оз, для краткости называемый человеком просто Оз, рассказывал, что жизнь их родительского мира строилась на соединениях более легких элементов, чем кислород и углерод. А именно - на соединениях водорода. Оз попробовал детально разъяснить базовые химические реакции, но очень скоро человек терял нить повествования и новый повтор приносил такой же результат. Тогда Оз оставлял бесполезную затею и переходил к другой теме. Оба играли в словесный пинг-понг: когда один заканчивал рассказ, другой приступал к своему.

Так, за несколько недель Онерон многое раскрыл и многое узнал.

Для начала, Оз поведал человеку историю происхождения своей расы.

Издревле на Дане доминировали растения. Подвижные формы жизни проигрывали растительным потому, что плохо переносили холодные тридцатидневные ночи. В отличие от массивных цветков, они не могли удерживать тепло и впадать в спячку. Так как любая активность связана с затратами энергии, ее бесцельный расход на простое бодрствование в суровых условиях планеты расценивался как непозволительная роскошь. Погибший организм не мог регенерировать из останков.

Первые популяции живых стремительно сменяли друг друга в лихорадочных попытках приспособиться к агрессивной среде. Появлялись всевозможные вариации существ, основой жизнедеятельности которых стали соединения водорода и азота. Природа Дана быстро разделилась на два лагеря - статичные и стремительные. К статичным относилась львиная доля растений, грибов и слизистых, произраставших в благоприятных районах планеты и питавшихся при помощи фотосинтеза. Среди них образовались пищевые цепочки, несколько классов растений, питавшихся производными органики. Флора планеты блистала множеством граней, ее узоры переплетались между собой, образуя единый пестрый ковер. Стремительные  были представлены подобием высших животных. Они выживали за счет сверхподвижности; пока длился долгий день, они жили и наслаждались мигом. С приходом заката, их стаи готовились к спасительному перегону на противоположную сторону, где свет соперничает с тьмой в вечном споре утра и вечера. Кто пролетал, кто пробегал, кто проплывал это расстояние, но выдержать путешествие могли лишь сильнейшие. Слабые - больные, старые и недоразвитый молодняк - оставались умирать в ледяных объятьях ночи, чтобы послужить пищей для новых поколений живых. Естественно, среди самых живучих завелись хищники - опаснейшие твари, способные уничтожить любого противника. Каждый день легионы стремительных пересекали полушарие планеты, оставляя позади себя леса и джунгли, в недрах которых затаилась жизнь.

По логике вещей, наиболее вероятно возникновение разума в среде хищников, так как их нервная система гораздо сложнее травоядных. Ведь чтобы выследить и поймать жертву, нужен особый талант. Но судьба распорядилась так, что роль пассивной биомассы выполняли стремительные, единственным козырем которых оставалась подвижность. Но подвижность эта была сродни рефлексу, что командует бутону закрываться на ночь, а мотыльку - лететь на свет костра. Из стремительных хлестала энергия, так необходимая изголодавшимся за ночь растениям. И потому, когда странники прибывали в утро нового дня на новое место стоянки, из темноты к ним выныривали многочисленные капканы и ловушки. Велась нескончаемая битва; стремительные пожирали плоды статичных, те в свою очередь ловили неосмотрительных зверей на крючки-приманки. Эволюция диктовала директивы: одни виды живых сменялись другими, и каждый решал вопрос выживания по-своему. Для растений фотосинтез сменился накоплением электричества. Многокилометровые штыри одуванов (их остовы до сих пор видны из амфитеатра) собирали статические заряды из атмосферы, накапливали их в зонтах и распределяли между собой и нижними сородичами, что прикрывали их корневую систему от холода. Сеть нижних растений образовывала многоуровневые, глубокие, запутанные лабиринты. В недрах этих ветвистых масс творилось такое, что не мог бы помыслить не один человек. Стремительные гнули свою линию. Они исторгли из своих рядов виды, способные сливаться в одно, распадаться на лоскуты и проводить некоторое время в смертельной темноте ночи. Это была хитрая уловка. Под покровом тьмы хищники атаковали напитавшиеся за день растения, прорывались вглубь живого мерцающего ковра и пожирали сладкую мякоть их тучных стеблей. Растения отвечали тем, что рожали смертоносные споры, по внешним признакам совершенно неотличимые от мелкого зверья. Споры нападали на самых крупных хищников и заражали их ядом. Хищники не остались в долгу - научились откладывать личинки в корнях самых слабых деревьев, и зародыши медленно выедали исполинов изнутри. На новый выпад - новый маневр, и так без конца...

Тысячи периодов продолжалась эта эволюционная гонка, пока в один прекрасный день семейство раскидистых кустарников Восточного полушария не исторгло из себя особую пыльцу. Предназначалась эта субстанция для приманки потенциальных пожирателей, но чтобы усложнить процесс добычи, каждая частичка пыльцы снабжалась автономным симбиотическим узлом, который должен был поддерживать связь с материнским кустарником. Пыльца прошла извилистый путь преобразований и, в конечном счете, осознала свою сущность, стала разумной, поняв себя как часть Симбиоты.

Так появились эриданцы.

Человек был под впечатлением. Информация транслировалась ему вместе с изображениями прямиком в мозг - вместе с эхом чувств и эмоций давно умерших существ, что некогда жили и погибали здесь. Поэтому историю Оза он узнал во всех деталях.

Когда впечатления улеглись, Онерон поделился с Чужим выводами от просмотра содержимого Вояджера. Явных посланий действительно насчитывалось семь. Так как часть данных была поврежденной, понять смысл записанного оказалось невозможно. Восстановлению эта информация не подлежала. Другие данные представляли собой набор разрозненных символов, так или иначе сообщающих о каких-то базовых категориях в фундаментальных учениях, или просто мусор. Там, например, была цепочка из последовательно разворачивающейся в разных плоскостях геометрической фигуры - квадрата. Сначала это была точка, затем линия, после которой следовал собственно квадрат, за ним куб, за кубом тессеракт, следом пентеракт, хексеракт - вплоть до 16-мерника. Аналогичные цепочки выкладывались с другими геометрическими фигурами, среди которых оказались и треугольники, и окружности. Содержались сведения из геометрии и математики, восходящие к развернутым областям в каждой науке. Коды, ключи и множества. В памяти модуля помимо прочего имелся отдел с единственным пятном, над которым поработали предположительно фотоны. Что символизировало собой это пятно, этот сгусток застрявших в микросхеме частиц - никто не понял. Кое-какие отделы электронной памяти были засорены информационными паразитами. Древние люди назвали бы их виртуальными вирусами, но те вели себя на носителях модуля предельно автономно, постоянно взаимодействовали, пожирали и воспроизводили друг друга, как в естественной среде обитания. Некоторые развивались в более сложные субстраты, но им отчаянно не хватало жизненного пространства и они распадались на эшелоны простейших.