Звезда в тумане (СИ) - "Le Baiser Du Dragon и ankh976" - Страница 12

Снегирьцов с чувством его поблагодарил и прибавил:

— Только умоляю, если возможно избежать скандала…

Глава 9

День прошел в какой-то суматохе и полицейских допросах. Снегирьцов надеялся встретить Сашеньку там же, в отделении, ведь должны же были его вызвать? Но то ли мальчика решили не трогать, то ли сыщики заявились к ним домой лично.

Ближе к вечеру он решился все же показаться дома, однако ни Сашеньки, ни Галы там не нашел.

— Молодого барина в сундуке заперли, велели не выпускать, — по секрету сообщила ему горничная, зажатая в уголке. Секрет обошелся ему в два поцелуя, шоколадку и серебряный рубль.

— Каком сундуке, милая? — поразился Снегирьцов.

— Так та кладовка, где сундук огромный, мы ее так и называем сундуком, барин, а еще в том сундуке…

— А ключи у кого? — перебил Снегирьцов добрую девушку.

Ключи оказались у Галы лично, а сама Гала — “к доктору уехамши”.

Снегирьцов сбегал к кладовке, оценил кованную дверь — и правда похоже на крышку гигантского сундука, и немедленно рванул в гараж. Надо ехать снова в отделение, умолять, чтобы ему помогли освободить Сашеньку из злодейского плена.

— Явился, гнида? — в гараже его встретил злобно ухмыляющийся Митька с парой здоровенных лакеев.

Снегирьцов попятился, нервно сжимая трость:

— Послушайте, вам совершенно невыгодно на меня нападать, это быстро раскроется и приведет к каторге, тогда как старые преступления… если таковые были, разумеется… еще никто не смог доказать… подумайте…

Митька наклонил голову, о чем-то размышляя.

— Ведь господа все на вас свалят, — убедительно произнес Снегирьцов, — крайними же окажетесь, ребята.

— Врете вы все! — вдруг выкрикнул один из лакеев и замахнулся дубьем.

Снегирьцов дернулся, уворачиваясь, но все равно пребольно получил по плечу. Он упал на одно колено и нащупал тайный рычажок на набалдашнике трости.

— Подумай сам, — обратился он конкретно к Митьке, — для чего бы Гала велела от меня избавиться, под монастырь же тебя подводит. Я ведь сказал в жандармерии все, что знал уже, какой смысл.

— Померла Гала, — ответил Митька хрипло и вытащил из кармана револьвер.

Снегирьцов в ужасе откатился в сторону, под ноги одному из лакеев. Тот с руганью грохнулся, Митька выстрелил куда-то, вроде ни в кого не попал.

Снегирьцов отчаянно рванул трость, обнажая тайный штык, который носил там только из моды, ни разу не довелось применить, а теперь он ткнул им не глядя в суматошное скопление тел и побежал к воротам гаража. Беззащитную спину леденил страх получить пулю.

Двери распахнулись ему навстречу, дневной свет ослепил.

— Всем оставаться на местах! Полиция! Руки вверх!

Снегирьцов медленно поднял руки, со штыка стекали густые темные капли.

— Расслабьтесь, сударь, — хохотнул поручик Мухоморенко и хлопнул его по больному плечу. Снегирьцов едва сдержал стон. — О, да вы боец, мой друг.

— Вы.. следили за мной? — спросил Снегирьцов, поворачиваясь и вдруг осекся.

Оба лакея стояли теперь на коленях с заломленными руками, а Митька лежал на полу в такой неестественной позе, что было совершенно очевидно: он мертв.

— Совершенно зря вы его оприходовали, — заметил поручик. — Ценнейший свидетель был бы.

— Я… — к горлу Снегирьцова подкатил тошнотворный комок, какое жуткое ощущение — сделать из живого, теплого человека мертвый предмет, — защищался…

— Естественно, не волнуйтесь ни о чем.

Снегирьцов сглотнул, а потом вдруг вспомнил и уцепился трясущимися руками за рукав жандарма:

— Послушайте, поручик, Сашенька, его заперли в кладовке, а там такая дверь, без ключа не открыть…

— Эдуард, разберитесь, — отозвался тот. — Идите, Володя, покажите, где держат пленника.

Эдуард вырезал замки протезом, у него там оказалась встроенная циркульная пила, и вдвоем они выбили дверь ногами.

— Саша! — он бросился к вжавшемуся в угол мальчику, тот держал в руках канделябр. — Как ты?

Сашенька молча его обнял, с грохотом обронив свое оружие на каменный пол. На лбу у него у него краснела здоровенная ссадина, и Снегирьцов осторожно обвел ее пальцем. Утренний Сашенькин укус все еще зудел под лопаткой, плечо ломило, и эта боль, эти маленькие совместные ранки словно объединяли их с Сашей, связывали узами…

— Почему вас здесь заперли, молодой человек? — голос Эдуарда звучал тихо, но как-то повелительно.

— Маму к доктору увезли, а Митька, подлец… — зло ответил Саша.

— Он тебе ничего не сделал? — Снегирьцов решил повременить пока с новостью об испустившей дух Сашиной маменьке.

— Нет. Что бы он сделал!

— Очевидно, злоумышленник хотел заманить вас, Владимир, — заметил Эдуард.

Снегирьцов судорожно прижимал к себе Сашеньку, и как только он мог отпустить его одного в самое логово.

— Пойдем, Саша, не будем оставаться в этом доме, вдруг еще кто из слуг в проклятой секте.

— Вам бы следовало дать еще показания… — прошелестел Эдуард.

И вечер Снегирьцов тоже провел в опостылевшем отделении. Но зато с Сашенькой вместе, он не позволил допрашивать его одного, упирал на то, что несовершеннолетнего не положено. И можно было держать его за руку и никуда не отпускать, и даже забыть о страшном ощущении входящего в человеческое тело штыка.

А еще выяснилось, что наврал Митька насчет Галы, жива она, хоть заболела странной паутинной болезнью. Так что не зря Снегирьцов не торопился Саше обо всем рассказать.

***

Эдуард предложил снова переночевать у них, и они с радостью приняли приглашение, снова сидели в гостиной и пили. Пришли еще несколько офицеров, в том числе и знакомые армейские, с которыми Снегирьцов неоднократно проводил время в Благородном собрании. Только поручика не было, и потому видимо Эдуард не снял не только протезов, но даже и мундира.

Сашеньке тоже налили вина, и он, выпив, разрумянился и стал особенно хорошеньким. Снегирьцов обнимал его за плечи, целовал в щеку и лоб (около ссадины) невинно. А Саша развратно гладил его под столом по бедру, распаляя желания.

— А вы знаете, что князь Н. весьма порку уважает, когда девка его по заднице розгой хлещет, — вдруг сообщил один из армейских.

Они как раз горячо обсуждали злодеяния сей высокопоставленной особы.

— Откуда знаете? — спросил Снегирьцов со странной тревогой и вообразил себе Галу со стеком, а рядом — князь на четвереньках и с исполосованными ягодицами.

— Девки рассказывали, — заржал армейский.

— Врете! — воскликнул кто-то.

— Вы меня оскорбили, сударь, — пошел на афронт армейский и схватился за парадный кортик.

— Успокойтесь, господа, — пытался урезонить их Снегирьцов, которого от вида холодного оружия пробрала тоскливая дрожь. — О чем спорить, пойдемте и допросим тех девок со всей строгостью.

— Точно! — поддержал его жандармский офицер. — Это ведь и для дела полезно будет. Допросим, господа?

Все согласились с неизменным в этих делах энтузиазмом. Кроме промолчавшего Эдуарда.

— Поехали, Сашенька? Весело будет, — Снегирьцов потормошил своего юного возлюбленного, воображая, какие интересные штуки можно будет ему в бардаке показать.

Но тот спал уже на столе, положив кулак под щеку. Замучился, видимо от дневных переживаний, да и встал рано.

Снегирьцов отнес его в спальню, погладил по светлым вихрам и принялся раздевать. Сашенька доверчиво вытягивался во сне, помогая процессу, и Снегирьцов покрывал обнажающееся мальчишеское тело поцелуями. Так что, когда он стянул с Саши подштанники, то там все уже возбуждено было. Он лизнул кончик члена, а потом погладил крепкие ягодицы, проник меж них языком, испытывая божественный какой-то восторг от грядущего овладения этим гордым юношей.