Звезда в тумане (СИ) - "Le Baiser Du Dragon и ankh976" - Страница 11

— Оставайтесь, — прошелестел безногий-безрукий, — в гостинице приметно будет.

И Саша согласился, идти и впрямь никуда не хотелось.

Им с Володей приготовили комнату, кровать там была одна, но широкая, а еще по коридору сразу уборная близко и ванная. Саша, как припал головой к подушке, сразу же уснул, не разделся даже. Только успел подумать об одной странности: живет поручик со своим калекой вместе, значит и им с Володей такое возможно устроить, хоть и скандал будет с маменькой. А еще никакого разврата с другими, это непременное условие.

А когда он проснулся, сквозь шторы уже серым просвечивало, рядом лежал сонный и голый Володя, подкатившись к нему под бок. Сашенька сперва удивился незнакомой комнате, а потом вспомнил все престранные события прошлого дня, особенно развратный поступок возлюбленного. Натянул штаны и вышел в коридор, облегчиться хотелось, да и ополоснуться не помешало бы. Кое-как помылся, чуть не ошпарившись, не привык сам.

В паху собиралась привычная уже истома, Саша не стал Володю будить, просто стащил одеяло и принялся оглаживать. Под руками восхитительно ощущалась твердость мужского тела, изгиб поясницы и пушок на ней. А еще жесткие волосы промеж ног, Володя их раздвинул слегка, облегчая доступ.

Саша нащупал заветное отверстие и попробовал надавить пальцем, туго входило, а Володя вдруг сказал:

— Мыло возьми или крем какой, поищи в ванной.

— Я думал, ты спишь, — ответил Саша, соскочил с кровати и метнулся за мылом. Еще и баночку какую-то притащил, авось пригодится.

В баночке оказался крем после бритья, с ним и вправду легче пошло. Володя стоял на коленях, опираясь грудью на кровать, а Саша вставлял ему пальцы в срамное отверстие и сам не верил, что такому разврату предается. Володеньку перед тем еще и уламывать пришлось, он его даже привязать грозился.

— Привяжи, — тот протянул вдруг руки, Саша связал их вместе шейным платком и приказал ему стать на колени перед кроватью.

От четвертого пальца Володя застонал вдруг так жалобно, что Саша не выдержал и засадил в приоткрытую дырку, щедро измазанную кремом.

— А себя… себя ты смазал? — выдохнул Володя.

— Нет, а надо было? — замер Саша и заметил вдруг, что мужское естество Володенькино напряжено, аж к животу прижалось. Неужели ему нравится, вот же развратник, еще и стонет как девка.

У Саши сладко подвело живот, такое сделалось удовольствие сильное, но это был не экстаз, а лишь предшествующее ему состояние. Он попробовал двигаться, лаская рукой Володин член, старался сжать туго, как его самого восхитительно сжимало горячее нутро.

А потом укусил Володю за спину, тот вскрикнул и задрожал, а Саша почувствовал влагу на руке, и во рту стало солоно, а самого его словно в рай вознесло.Он резко задвигался, впечатав Володю в кровать, и вскоре испытал неземное блаженство, ни с чем не сравнимое.

***

Где-то за окном звякнул трамвай, и Саша как опомнился. Подскочил с кровати (Володя опять уснул) и стал натягивать штаны и курточку. Маменька наверно уже вернулась, может и обнаружить его отсутствие.

— Володя, вставай, — затряс Саша любовника, но тот только пробормотал неразборчиво, мол, здесь остается. Не имеет возможности подняться на ноги после безумной страсти. Да и с господами жандармами надобно переговорить на свежую голову.

— Оставайся, раз так, — согласился Саша, слова о безумной страсти польстили ему без меры, — только чтобы никакого разврата. Запомни, ты только мой, а если узнаю что… пеняй на себя.

— Можешь не волноваться об этом, — промычал сквозь сон Володя и повернулся на другой бок. — Вечером будь дома, не ходи никуда.

— Ладно, буду тебя ждать, — Саша на прощание скользнул рукой в сокровенное, до чего же там все податливо было и мокро, аж захотелось снова вставить.

***

Домой Саша прибежал уже засветло, столкнулся в холле с маменькой и приготовился слушать выговор.

(window.adrunTag = window.adrunTag || []).push({v: 1, el: 'adrun-4-390', c: 4, b: 390})

— Что ж ты творишь, ирод, — вздыхала маменька, бессильно опустившись в кресло, — где тебя носит?

— Я с дядюшкой был, — брякнул Саша и прикусил язык, а ну как маменька расспрашивать начнет. Как в воду глядел.

Та удивленно подняла брови:

— И где же вы были всю ночь с дядюшкой?

— Мы… в гостинице… до дома сил не было дойти, — замялся Саша и совсем растерялся. Обычно он всякое вранье заранее придумывал, дабы отвечать на родительские вопросы бойко и складно, а тут из головы вылетело, небывалое духовное единение и сопутствующий ему разврат заставили забыть о всякой осторожности.

— И в какой же гостинице вы были?

— Не помню, внимание не обратил, — пробормотал Саша и покраснел от маменькиного взгляда. И тут же укорил себя мысленно: как же можно стыдиться любовной связи с Володенькой.

— А где же мой братец любезный, побоялся явиться, — маменька поднялась с кресла и подошла вплотную, ухватив Сашу за подбородок.

— Мы еще в полицию ходили, из-за девицы похищенной, долго там сидели, домой уже поздно было, больно, пустите, — он попытался отвести ее руку и вырваться, но маменька вдруг сама его отпустила и залепила такую звонкую оплеуху, что в ушах зазвенело.

— Вот уж не думала! Удружил родственник!

— Володя не виноват ни в чем, это я все!

Маменька не ответила, осела тихо на пол у Сашиных ног, он пытался ее поймать, но только неловко дернул за волосы. И теперь с ужасом и изумлением рассматривал черную прядь в своих руках, маменька лежала на полу бездыханная.

— Маменька, как же… я за доктором…

— Не надо, — прохрипела та, — так и должно быть… обновление это… Сашенька, беги к Митьке на квартиру, на Соляной спуск, скажи, чтоб пришел.

— Митька злодей, его полиция ищет, — Саша хотел предупредить маменьку, неужто та не зачла Володиного послания, — похититель гнусный.

— Господибожемой, — застонала маменька, — пришел час расплаты…

Саша помог ей усесться обратно в кресло и робко протянул вырванный пучок волос. Маменька и впрямь выглядела болезненно: кожа на лице была как под солнцем обожженная, даже облазила кое-где, толстый слой пудры и румян не мог этого скрыть. И еще пятна престранные…

— Беги же за Митькой, и сам возвращайся непременно.

Но Саша не послушался, послал за доктором, а сам остался при маменьке и все боялся, что та вот-вот дух испустит.

***

— Что же вы, батенька, раньше-то не сказали, — с укором заметил пилот, когда Снегирьцов изложил господам жандармам последние события.

Рассказ пришелся к слову, как бы невзначай — за поздним завтраком.

— Понимаете, Эдуард, дело-то щекотливое, — виновато отозвался Снегирьцов, намазывая круассан конфитюром.

— Да-с, весьма деликатного подхода требует дельце, — задумчиво заметил поручик Мухоморенко и сунул Эдуарду в рот кусочек тоста.

Эдуард, кстати, был сегодня не голым, а наряжен в длинную батистовую рубашку с кружевным воротником.

— Так, говорите, в кутузку определили девицу Анисимову? Ловко, — хохотнул поручик.

— Исключительно в целях ее собственной безопасности, — Снегирьцов почувствовал себя как раз неловко, — поверьте.

— Верим-верим, — захихикал Эдуард, чуть не потеряв равновесие, — а Сашеньку к матери-злодейке отправили?

— Сам сбежал, — печально вздохнул Снегирьцов и взял салфетку, заканчивая завтрак. — Да не сделает она ему ничего, сын все же… А отчего вы при параде сегодня, Эдуард?

— Так ведь тезоименитство Государыни! В честь дамы оделся, — улыбнулся Эдуaрд, взмахнув левым обрубком: безуспешно пытался увернуться от очередной порции еды.

— Ешь немедленно, — строго сказал ему поручик, а потом обратился к Снегирьцову: — Повезло вам, Володя, как раз наше отделение сектантами этими занимается. Я поговорю с кем надо.