Мышь на миле - Кинг Стивен - Страница 4

- Я не буду об этом рассказывать, - произнес Харри. И было не понятно, шутит он или нет.

- Во-первых, это никому не интересно, а во-вторых, никто и не поверит.

- Он ест только из ваших рук, - изумился Тут-Тут. Он недоверчиво покачал головой, потом с трудом наклонился, поднял то, что отвергла мышь, сунул в свой беззубый рот и начался длительный процесс перетирания. - А почему?

- У меня есть лучше вопрос, - сказал Харри. - Откуда он узнал, что Перси нет?

- Это простое совпадение, - ответил я. - Случай-ность, что мышонок появился сегодня.

Хотя со временем становилось все труднее верить, что это случайность, потому что мышонок приходил только, когда Перси не было в блоке: тот находился в другой смене или в другом конце тюрьмы. Мы Харри, Дин, Брут и я - решили, что он узнает Перси по голосу или по запаху. Мы, не сговариваясь, старательно избегали разговоров о самом мышонке, потому что разговоры могли испортить что-то особое... и прекрасное со всей его странностью и хрупкостью. В конце концов, Вилли сам нас выбрал, а каким образом, я и сейчас после всех событий не знаю. Наверное, Харри был ближе к правде, когда сказал, что не стоит о нем рассказывать другим, не потому что они не поверят, а потому, что им все равно.

4

Пришло время казни Арлена Биттербака, который на самом деле был не вождь, а первый старейшина своего племени в резервации Ваишта, а также член совета ирокезов. Он убил человека по пьянке, причем пьяными были оба. Вождь размозжил голову собутыльника цементным блоком. Поводом для ссоры послужила пара башмаков. Так что семнадцатого июля в то дождливое лето мой совет старейшин постановил что его жизни - конец.

Часы приема посетителей в Холодной Горе были жесткие, как прутья решетки, но для обитателей блока "Г" делали исключение. Шестнадцатого Биттербак был препровожден в длинную комнату рядом со столовой "Аркаду". Она была разгорожена посередине сеткой, перевитой колючей проволокой. Сюда к Вождю придут его вторая жена и те из его детей, кто хотел еще поговорить с ним. Пришло время прощаться.

Туда его привели Билл Додж и двое временных. У всех остальных была работа - за час надо было провести хотя бы две репетиции. Или три, если удастся.

Перси не сильно протестовал, когда его на время казни Биттербака поставили в аппаратную вместе с Джеком Ван Хэем, он еще не понимал, хорошее или плохое место ему досталось. Но он знал, что у него будет квадратное сетчатое окошко, через которое видна, правда, лишь спинка стула, но все равно это достаточно близко, и можно увидеть летящие искры.

Прямо рядом с этим окошком на стене висел черный телефон без рычажка и диска. Телефон мог только зво-нить, и звонить лишь из одного места - кабинета гу-бернатора. Я столько видел фильмов про тюрьмы, в ко-торых телефон губернатора оживал как раз в тот момент, когда все было готово к включению рубильника для казни невиновного, но наш телефон не звонил ни разу за все годы моей работы в блоке "Г" - ни разу. Это в ки-но спасение стоит дешево. Как и невиновность. Платишь 25 центов и соответственно получаешь. Реальная жизнь стоит дороже, и большинство ответов другие.

В туннеле у нас стоял портновский манекен, чтобы везти его в рефрижераторе. Для всего остального у нас был старик Тут-Тут. С годами Тут-Тут стал традици-онной заменой осужденного, такой же ритуальной, как гусь на столе в Рождество, и неважно, любите вы гусятину или нет. Большинство охранников его любили, им казался забавным его акцент тоже французский, но канадский, а не луизианский, причем смягченный за долгие годы жизни на Юге. Даже Брут радовался выходкам старика Тута. А я нет. Мне казалось, что он своего рода старый и потертый вариант Перси Уэтмора, человека слишком брезгливого, чтобы самому жарить мясо, но в то же время обожающего запах жареного.

На репетицию собрались все те, кто будет участвовать в казни. Брутус Ховелл был "выпускающий", как мы его называли, это означало, что он надевает шлем, следит за телефонной линией губернатора, приводит доктора с его места у стены, если понадобится, и в нужный момент отдает приказ "включай на вторую". Если все проходит хорошо, благодарностей не объявляют никому. А вот если не совсем хорошо, Брута будут ругать свидетели, а меня - начальник тюрьмы. Никто из нас на это не жаловался - без толку. Просто земля вращается, и все. Можно вертеться вместе с ней, а можно остановиться в знак протеста, и тогда тебя сметет.

Дин, Харри Тервиллиджер и я пришли в камеру Вождя на первую репетицию минуты через три после того, как Билл с ребятами вывели Биттербака из камеры и препроводили в "Аркаду". Дверь камеры была открыта, на койке Вождя сидел старик Тут-Тут, его светлые волосы растрепались.

- Здесь пятна спермы по всей простыне, - заметил Тут-Тут. - Он, должно быть, старался освободиться от нее, чтобы вы ее не сварили.

И он захихикал.

- Заткнись, Тут, - сказал Дин. - Давай играть серь-езно.

- Ладно. - Тут-Тут немедленно напустил на себя выражение предгрозовой мрачности. Но глаза его подмигивали. Старый Тут всегда оживлялся, когда играл мертвецов.

Я вышел вперед.

- Арлен Биттербак, как представитель суда штата такого-то, я имею предписание на то-то и то-то, казнь должна состояться в 12.01, тогда-то и тогда-то, выйдите вперед, пожалуйста.

Тут поднялся с койки.

- Я выхожу вперед, я выхожу вперед, я выхожу вперед, - забубнил он.

- Повернись, - приказал Дин и, когда Тут-Тут повернулся, осмотрел его плешивую макушку. Макушку Вождя обреют завтра вечером, и тогда Дин проверит, не нужно ли чего подправить. Щетина может уменьшить проводимость и будет тяжелее. А все, что мы делали сегодня, призвано облегчить процедуру.

- Все нормально, пошли, Арлен, - сказал я Тут-Ту-ту, и мы вышли.

- Я иду по коридору, я иду по коридору, я иду по коридору, я иду по коридору, - заговорил Тут. Я шел слева от него, Дин - справа, Харри сразу за ним. В начале коридора мы повернули направо, прочь от жизни в прогулочном дворике, навстречу смерти - в помещении склада. Мы вошли в мой кабинет, и Тут упал на колени, хотя его не просили об этом. Он знал сценарий, хорошо знал, наверное, лучше, чем любой из нас. Ведь он находился здесь. Бог знает, насколько дольше нас.

- Я молюсь, я молюсь, я молюсь, - Тут-Тут сложил свои корявые руки. Они были похожи на знаменитую гравюру, вы, наверное, знаете, о чем я говорю: "Бог - мой пастырь" и т.д. и т.п.

- А кто будет читать молитву с Биттербаком? - спросил Харри. - Нам ведь не надо, чтобы какой-нибудь ирокезский знахарь тряс тут своим членом?

- В самом деле...

- Все еще молюсь, все молюсь, молюсь Господу Иисусу, - перебил меня Тут.

- Заткнись, старый чудак, - бросил Дин.

- Я молюсь!

- Молись про себя.

- Вы чего задерживаетесь? - крикнул из склада Брут. Его тоже освободили для наших целей. Мы снова были в зоне убийства, и казалось, что здесь даже пахнет смертью.

- Подожди, не кипятись! - прокричал Харри в ответ.

- Не будь так нетерпелив.

- Молюсь, - проговорил Тут, улыбаясь своей непри-ятной беззубой улыбочкой. - Молюсь за терпение, за чуточку терпения, чтоб его...

- На самом деле, Биттербак утверждает, что он христианин, - сказал я им, - и он очень рад, что к нему придет баптист, который был у Тиллмана Кларка. Его фамилия Шустер. Мне он тоже нравится. Он быстрый, и помогает им успокоиться. Вставай, Тут. На сегодня хватит молитв.

- Иду. Опять иду, опять иду, да, сэр, иду по Зеленой Миле.

Тут был маленький, и все равно пригнулся, чтобы пройти в дверь в дальней стене кабинета. Всем остальным пришлось нагибаться еще сильнее. Для настоящего узника это был больной момент, и, посмотрев на платформу, где стоял Олд Спарки, а рядом Брут с винтовкой, я удовлетворенно кивнул. Все нормально.

Тут-Тут спустился по ступенькам и остановился. Складные стулья, около сорока, уже стояли по местам. Биттербак пройдет к платформе на безопасном для сидящих зрителей расстоянии, плюс еще шесть охран-ников обеспечат безопасность. За это отвечает Билл Додж, У нас никогда не было случаев нападения приговоренного на свидетелей, несмотря на такой достаточно примитивный антураж, и я думал, что так и должно быть.