Не оставляй меня (СИ) - Кутузова Елена - Страница 49

– Но я не могу…

– Можешь! Это твоя прямая обязанность – быть здоровой. Смотри, – Нэй указал на плотину. – Вода отступила, ремонт идет полным ходом. Значит, королева делает все правильно. Не думай о плохом!

– Не буду, – Кара признала его правоту.

Но полностью успокоиться так и не смогла.

– Что ты делаешь? – Нэй с любопытством следил, как Кара методично обходит двор. – Что-то ищешь?

– Обзор. Мне нужен красивый вид. Хочу помедитировать. И не предлагай смотреть на водохранилище! Оно меня только растревожит!

Нэй отступил, подняв руки, словно сдаваясь. Только принес плед, чтобы Кара не сидела на голой земле.

Солнце клонилось к закату. Сосны тянули к небу ветки, и оно обнимало их в ответ: зелень хвои и красноватая кора приобрели благородный золотистый оттенок.

Глубокие тени прорезали склоны, обозначая четкую границу между днем и ночью. Верхушки скал выглядывали из темноты, ловя последние солнечные лучи и их верхушки казались почти белыми. Вдали, по склонам, еще не тронутым тьмой, торопились домой отары, белые облачка на изумрудном небе травы. А еще дальше готовились ко сну виноградники.

Покой и умиротворение. И кара чувствовала, как природа щедро делится с ней благодатью, и принимала с благодарность… но где-то глубоко-глубоко в душе осталось крохотное пятнышко тревоги. Как клякса несмываемыми чернилами.

Отрешившись от реальности, девушка погрузилась в медитацию. Плыла с ветром, танцевала вместе с ручьями, вовлекая в пляску камни, перегораживающие русло то тут, то там… Парила вместе с орлами, ловя последние солнечные лучи… И искала причину неспокойствия.

Она нашлась. Глубокой тенью залегла в ущелье, и Кара ринулась в него, как птица, сложившая крылья.

Чувство вины. Перед отцом, которому не стала опорой. Перед матерью, которую не уберегла. И перед братом. За то, что выжила. За то, что заняла его место. За то, что… любит?

Последняя мысль не стала открытием. В самые сложные минуты Каре казалось, что Нэй рядом. Разговаривает, поддерживает, даже советует. И постоянно хотелось видеть его, слышать голос…. Пусть и издалека. Но… вместе они быть не могут. Покрайней мере до той поры, пока не будет найден убийца. Потому что избавиться от грязи в душе можно только одним способом: найти и наказать. Не отомстить, месть недостойна королевского рода. Наказать преступление. Позволить справедливости вернуться на свое законное место. А пока… пока Кара будет вести себя, как полагается: думать только о стране. Это она должна им: отцу и брату.

Но отказаться от любви, даже загнать её в самые глубины сознания оказалось непросто. Во Дворце её окружали люди, сотни вопросов требовали пристального внимания… Здесь же, в этом горном домике Кара и Нэй оказались один-на-один. И некому было сдержать, отвлечь, помочь…

И Кара сорвалась. С каждым днем раздражение увеличивалось, она срывалась на Нэе, а тот сжимал зубы и терпел, не понимая, что случилось. И чем сильнее оказывались придирке, тем чаще ему приходилось напоминать себе, что находиться рядом с королевой, охранять её – священный долг, к удовольствию не имеющий никакого отношения. И все же каждое резкое слово попадало в цель и после них кровоточила сама душа.

Через неделю необъявленной войны Нэй решил, что причиной такого поведения королевы – он сам. Он мешает, делает что-то не так, неправильно. А тому, кто не справляется со своими обязанностями, лучше уйти. Так он считал всегда и не видел смысла менять свои убеждения. Единственное, что удержало лейтенанта от немедленного рапорта – отпуск королевы. Пока прибудет новый телохранитель, пока королева привыкнет… придет время возвращаться домой. И он решил подать рапорт, как только окажется во Дворце.

18

Возвращение прошло буднично. Вертолет, частная машина… словно и не уезжала никуда.

В автомобиле оба молчали, стараясь как можно скорее осознать, что игра закончилась. Теперь они – только королева и телохранитель.

Едва за ними закрылись ворота, телефон Нэя завибрировал, докладывая о сообщении.

– Ваше величество, мне приказано явиться в кабинет Канцлера.

– Иди, – Адель даже головы не повернула.

Саму её Канцлер навестил уже после ужина, когда она расположилась в кабинете, разбирая корреспонденцию. Бумаги оказались в порядке – секретариат свое дело знал.

– Как отдохнули?

– Неплохо, – Адель почти не соврала. Она выспалась, вдоволь нагулялась, даже получила удовольствие от ежедневных выматывающих занятий. А о сомнениях Канцлеру знать было не нужно.

– Я рад это слышать.

– Должна вас поблагодарить, – королева отложила все дела и жестом пригласила гостя пересесть со стула в кресло. – Вы прекрасно справились! Хотя, о чем это я – по сравнению с моим ваш опыт просто колоссален! Так что удивляться нечему. Мне очень повезло, что вы рядом, господин Байю.

– Вы очень щедры на похвалы, ваше величество, но…

– Они заслуженны! И у меня к вам просьба.

Канцлер подобрался. Сын сегодня уже преподнес ему сюрприз. Теперь вот королева…

– Слушаю, ваше величество.

– Можно мне сменить телохранителя?

От невинного тона у Канцлера мурашки по спине пробежали.

– Ваше величество, позвольте узнать, что произошло на самом деле? Мой собственный сын, едва увидев меня, тут же подал рапорт об отставке, – перед Адель лег лист бумаги, покрытый ровным почерком. – И теперь вы… Я должен знать, что натворил Нэй!

– Ничего! – Адель смотрела прямо в глаза, и не возможно было поянть, говорит ли она правду, или использует навыки дипломатии. – Ваш сын безупречен в роли телохранителя. Считайте это причудой взбалмошной девчонки.

- Простите, ваше величество, но вы – не девчонка. Вы ничего не делаете просто так. Могу я узнать реальную причину?

– Нет! Скажу только одно: лейтенант Нэй Байю здесь ни причем. Это… личное.

– В таком случае я вынужден отказать вам, ваше величество, при всем уважении. В стране критическая ситуация, вам это известно не хуже, чем мне. И в этом положении я могу доверять только собственному сыну. Прошу прощения, но вам придется смириться. И потерпеть какое-то время его присутствие.

– Вот как? А что… сам лейтенант Байю? Ему вы тоже отказали?

– Откажу. Сначала я должен был узнать от вас, что послужило причиной его выверта.

– Вы суровый родитель.

Канцлер склонил голову. На его лице не было ни намека на улыбку:

– Нэй – сын Канцлера. Может, кому-то и кажется, что он родился с серебряной ложкой во рту, но на самом деле все не так просто. Кому много дается, с того и спрашивается – по максимуму.

– Я… поняла. Благодарю за урок. А теперь… мне тяжело вот так сразу включиться в работу. Можно я отложу дела до завтра?

– Как вам будет угодно, – вставая, канцлер подхватил рапорт сына и аккуратно спрятал обратно в папку.

– Не уничтожите?

– И не подумаю! Нэй своеволен. Эта бумага может послужить отличным поводком!

Королева улыбнулась. Она только что получила еще один бесценный урок политической игры.

Жизнь очень быстро вернулась в старое русло. Траур закончился, и королева начала появляться на общественных мероприятиях: концертах, национальных праздниках, юбилеях значимых людей… И все это время её оберегал молчаливый лейб-гвардеец.

Они почти не общались, сведя разговоры к необходимому минимуму. Утреннее приветствие, несколько слов «по работе», пожелания спокойной ночи… Так было легче обоим, и Канцлер затаился, радуясь хрупкому перемирию.

Нэй переехал в сам дворец, в личные покои. Ему выделили комнату и лакея – у телохранителя едва хватало времени, чтобы переодеться. Разлучался он с королевой только ночью, но при этом их связывал невидимый сигнал радиотелефона и жучки, поставленные в спальне с ведома правительницы.

Каждое утро, еще до официального пробуждения Дворца, лакей приносил Нэю завтрак, а секретарь отца – запечатанный конверт с расписание королевы. Ознакомившись, телохранитель сжигал листок в специальной пепельнице и начинал собираться. К моменту пробуждения Адель он уже ждал её у входа в личные покои.