Мир в ХХ веке - Коллектив авторов - Страница 41

На протяжении XX в. Католическая церковь, являясь важным фактором развития современного мира, стремилась остаться верной тем принципам, которые были сформулированы основателем христианства около двух тысячелетий тому назад. Выполнить эту задачу было чрезвычайно трудно, учитывая сложность общественных процессов и бурных событий минувшего столетия. И все же в самых непростых ситуациях она пыталась отстаивать принципы достоинства человеческой личности в ее стремлении к высшим ценностям.

Православие в XX веке

(О.Ю. Васильева)

История взаимоотношений Православных поместных церквей в XX в. наполнена драматическими событиями, когда единство церквей неоднократно подвергалось испытаниям, а сами отношения не всегда были идеальны. Межцерковные связи тесно переплелись с событиями мировой истории ушедшего столетия.

Начало века ознаменовалось Окружным посланием Константинопольского патриарха Иоакима III от 30 июня 1902 г. Поместным церквам, которое выдвинуло на обсуждение ряд вопросов: 1) о мероприятиях по содействованию православных народов в вере, любви и христианском единомыслии; 2) о средствах и мерах сближения с двумя ветвями западного христианства (католичества и протестантства); 3) об отношениях со старокатоликами, ищущими сближения с Православием; 4) вопрос об общем календаре и о некоторых проблемах церковного устроения.

Желая узнать мнение поместных церквей по данным вопросам, Вселенский патриарх подчеркнул, что строго следует древнему обычаю, когда “предстоящие в церквах епископы свои затруднения сообщали посредством грамот другим епископам, тем самым старательно и по-братски стремясь достигнуть согласия в слове и деле”[178].

В ответном послании Святейшего Синода Русской Православной церкви и поместных церквей приветствовалось стремление Константинопольской церкви к единению и расширению круга взаимообщения и признавалось лучшим способом достижения такого единения собрание православных епископов, в особенности представителей Православных поместных церквей. При их живом общении должны были решаться вопросы, волнующие духовную паству. Святейший Синод Русской церкви предложил привлечь в лоно Вселенской церкви христианские общины несториан, армян и коптов, отделившихся от Церкви много веков назад, исходя из близости культуры, нравов, склада церковной жизни и типа благочестия.

В ответных посланиях поместным церквам вселенского патриарха Иоакима III был сделан акцент на то, что не следует считать воссоединение западных христиан с Православной церковью неосуществимым делом, а, напротив, “принимать все возможные меры к тому, чтобы продолжить путь к боголюбезному делу соединения всех, относясь к отделившимся с благоразумием и в духе кротости”[179]. Особую заботу Константинопольская церковь предлагала проявить в отношении старокатоликов, последователей англиканской церкви и христиан Востока, как тяготеющих к Православию. Для успешного разрешения этих вопросов Иоаким III предложил каждые три года устраивать совещания богословов от имени поместных церквей, которые через Константинопольского архиепископа будут сообщать свои мнения прочим Церквам.

Святейший Синод Русской церкви согласился с необходимостью совместных совещаний с главами и представителями Поместных церквей. По вопросу отношений с инославными Синод предложил создать межцерковную комиссию.

Такой подробный обзор посланий Вселенской патриархии и ответной реакции поместных церквей не случаен. Эти проблемы, попытка приблизиться к их разрешению лягут в основу межцерковных отношений в XX в.

Важным событием в жизни русского Православия стал визит в Россию Антиохийского патриарха Григория IV в. 1913 г. Русское общество волновали вопросы церковной реформы, связанной, в первую очередь, с восстановлением патриаршества. Одобрение грядущих преобразований со стороны первоиерарха одной из древнейших Православных церквей оказало определенное влияние на дальнейшую церковную жизнь в России.

Во время пребывания антиохийского патриарха произошло несколько знаменательных событий: в Петербургской духовной академии от имени студентов Григория IV приветствовал студент III курса Борис Ярушевич. Искренное выступление тронуло Антиохийского патриарха, он выразил свое восхищение и мало кто думал тогда, что Григорий IV благословил будущего крупнейшего деятеля Русской Православной церкви, митрополита Крутицкого и Коломенского Николая (Ярушевича).

При посещении древнего Новгорода Антиохийский патриарх рукоположил ректора Новгородской духовной семинарии и настоятеля Антониева монастыря архимандрита Алексия в сан епископа. Молодому епископу Алексию (Симанскому) предстояло стать патриархом Московским и всея Руси, выдающимся архипастырем XX столетия, чье служение пришлось на трудные послевоенные годы и эпоху хрущевских гонений.

Но не только визитами ограничивалось общение Русской церкви с Православными церквами Востока. Существовал обмен грамотами по поводу различных событий и периодическими изданиями, в русские духовные школы на учебу приезжали студенты с православного Востока, Россия оказывала Восточным церквам материальную помощь.

После Октябрьских событий межцерковные связи ослабли на долгие годы. Русская Православная церковь была поставлена в новые жесткие политические и социальные условия, оказалась изолированной от общецерковных дел. Предстоятели некоторых восточных Церквей, прежде всего Константинопольской, нередко преступали “пределы, положенные Отцами и Соборами” и попирали канонические права и достоинство поместных церквей, в том числе и Русской, Так в 1920 г. Константинопольский патриархат, возглавляемый местоблюстителем, митрополитом Брусским Дорофеем, выпустил послание “К церквам христианским, во всем мире обретающимся” без предварительной консультации с другими автокефальными Церквами, что было явным нарушением древней традиции братского единомыслия и проявлением сепаратизма. Главная мысль этого документа — возможность взаимного сближения и общения разных христианских Церквей с наличием в них догматических расхождений.

Со вступлением в 1921 г. на Константинопольскую кафедру патриарха Мелетия IV и при его преемниках было допущено много самовольных действий, внесших разногласия между Поместными церквами.

Среди таких деяний, в первую очередь, следует отметить признание в 1922 г. действительности англиканской иерархии и созыв в 1923 г. так называемого “Всеправославного совещания”, на котором были приняты решения “об исправлении Юлианского календаря” (переход на новый стиль) и “о втором браке овдовевших священников и диаконов”[180]. Оба эти акта были проведены без участия большинства древних Православных Восточных церквей.

Начиная с 1922 г. Константинопольская патриархия неоднократно вмешивалась во внутренние дела Русской церкви. Это и определение об обязательном и исключительном подчинении Вселенской патриархии всей православной диаспоры, всего православного расселения, т. е. отдельных лиц, приходов и даже епархий, находящихся вне грани государств, в которых существуют Православные автокефальные церкви[181].

Это и акт о даровании автономии православным епархиям Русской церкви в Финляндии и Эстонии с подчинением их юрисдикции Константинопольского патриархата. В 1924 г. без согласия Русской церкви была дарована автокефалия Православной церкви в Польше[182].

В том же году Вселенская патриархия признала “обновленческий синод” в качестве законного представителя одной из частей Русской церкви. Это решение было принято при участии Советского руководства, стоявшего “на страже” своих международных интересов. После майского 1923 г. меморандума британского правительства, в котором от имени всего цивилизованного мира осуждались гонения на Церковь в СССР, необходимо было от лица влиятельного православного иерарха успокоить мировую общественность и внушить ей, что “обновленчество” есть и будет ядром Русской церкви, и все остальные течение — не что иное, как ересь, что патриарху Тихону для блага Церкви следует отречься от церковного престола и удалиться от дел. Осуществлялся этот “советский” проект следующим образом. По каналам внешней государственной связи обновленческие лидеры официально пригласили Константинопольского патриарха Григория VII посетить Россию самому или направить представительную комиссию. Патриарх решил послать особую миссию.