Евреи в НКВД СССР. 1936–1938 гг. Опыт биографического словаря - Золотарёв Вадим - Страница 11

О том, что означало иметь такое «домашнее образование», прекрасно описал в своей автобиографии один из крупных чекистов Украины Я. А. Лившиц (в 1921–1922 г. – председатель Киевской губернской ЧК, в 1923–1924 гг. начальник СОЧ и заместитель председателя ГПУ УССР): «В марте месяце 1917 г. я вступил в партию большевиков и был инициатором создания большевистской организации в Мозыре. Надо сказать, что вплоть до 1917–1918 гг. я был совершенно безграмотный, писать не умел, научился читать по-русски по печатным буквам»[98].

Надлежит отметить, что советские историки старались всячески облагородить чекистов, приписывая им, в частности, несуществующее образование. Так, например, про С. С. Дукельского писали как про «талантливого пианиста, закончившего Одесскую консерваторию»[99], хотя в собственноручно заполненной партийной анкете в 1954 г. тот написал: «Образование начальное – не окончил три класса еврейского казенного училища в Елисаветграде 1905 г., не окончил музыкальную частную школу 1908 г., не окончил оперно-музыкальную частную школу Медведева 1909 г.»[100]. Эти данные подтверждаются и материалами архивного личного дела сотрудника ВЧК-ОГПУ-НКВД, в котором отмечено, что Дукельский окончил 3 класса 4-х классного еврейского казенного училища и в 1906 г. «…поступил в общедоступную музыкальную школу и в течение двух лет учился игре на фортепиано»[101].

Нередко и сами чекисты приписывали себе образование. Так, личный друг и соавтор[102] поэта В. В. Маяковского В. М. Горожанин, который так и не закончил 4-й курс Новороссийского университета, всегда указывал, что имеет высшее образование, объясняя это тем, что «…партия может ко мне выдвинуть требования, как к такому, который закончил университет»[103].

Ситуация с образовательным цензом в органах НКВД стала меняться уже в годы «Большого террора». Именно тогда наметился приток сотрудников, имевших не только среднее, но нередко неоконченное высшее и высшее образование. С успехом кадровый вопрос стали решать открытые в 1935 г. учебные учреждения системы ГУГБ НКВД (межкраевые школы). Теперь перед кандидатами на зачисление в органы госбезопасности ставили лишь три обязательства: 1. Быть членом партии, или комсомола; 2. Иметь образование в объеме средней школы; 3. Иметь возраст не менее 27 лет[104]. И совершенно никаких требований по национальному признаку, или как писали некоторые «эксперты» по «расовому отбору в органы НКВД»[105].

Таким образом, мы можем констатировать, что в большинстве своем чекистское руководство, как и весь советский и партийный аппарат, не отличалось высоким образовательным уровнем. В чекистской среде было немало малообразованных, ограниченных людей, неспособных выработать какую-то эффективную тактику при решении сложных политических, национальных и культурных проблем.

Социальное положение. Этот раздел мы посвятили анализу гражданских профессий чекистов. Приведенные ниже цифры свидетельствуют, что 56 чел. (44,44 %) были служащими, в том числе: 27 чел. (21,42 %) – конторщиками, 10 чел. (7,94 %) – репетиторами и домашними учителями, 6 чел. (4,76 %) – служащими, 3 чел. (2,38 %) – приказчиками, 2 чел. (1,59 %) – статистиками, 1 чел. (0,79 %) – аптекарем, 1 чел. (0,79 %) – бухгалтером, 1 чел. (0,79 %) – журналистом, 1 чел. (0,79 %) – научным работником, 1 чел. (0,79 %) – мальчиком в магазине, 1 чел. (0,79 %) – пианистом, 1 чел. (0,79 %) – продавцом, 1 чел. (0,79 %) – рассыльным. 21 чел. (16,66 %) были рабочими, в частности: 8 чел. (6,35 %) – рабочими, 8 чел. (6,35 %) – типографскими рабочими; 2 чел. (1,59 %) – каменщиками; 1 чел. (0,79 %) – кожевником, 1 чел. (0,79 %) – рабочим по найму, 1 чел. (0,79 %) – техником-механиком. Еще 7 чел. (5,55 %) являлись кустарями, в том числе: 1 чел. (0,79 %) был маляром, 1 чел. (0,79 %) – мясником, 1 чел. (0,79 %) – парикмахером, 1 чел. (0,79 %) – плотником, 1 чел. (0,79 %) – подмастерьем, 1 чел. (0,79 %) – часовщиком 1 чел. (0,79 %) – шапочником.

Помимо этого, 6 чел. (4,76 %) были профессиональными партийными и комсомольскими работники. Еще 26 чел. (20,63 %) не имели гражданской профессии. В отношении 10 чел. (7,94 %) о гражданской профессии данные отсутствуют.

Приведенные данные подтверждают, что большинство евреев-сотрудников органов ГБ имели «социально-чуждое» положение, что явно противоречит часто встречающемуся тезису о том, что чекисты подбирали кадры из лучших представителей рабочего класса. Подобную точку зрения и сегодня отстаивают некоторые современные историки[106].

Партийность. Из 126 чел. 124 (98,41 %) были членами компартии (далее – КП), 1 чел. (0,79 %) – С. И. Самойлов-Бесидский – кандидатом в члены ВКП(б), 1 чел. (0,79 %) – А. Я. Лурье – беспартийным. Начальник Инженерно-строительного отдела НКВД СССР А. Я. Лурье состоял в партии с мая 1917 г., но в январе 1920 г. он был снят с поста начальника оперативного отдела ОО ВЧК «за участие в карточной игре и неуравновешенный характер». Благодаря личному вмешательству Г. Г. Ягоды был восстановлен на службе, однако осенью 1921 г. вновь снят с должности помощника начальника ОО по оперативной части с объявлением партийного выговора «за самоснабжение».

Спустя некоторое время его вновь восстановили на работе и даже назначали помощником управделами ВЧК. В мае 1922 г. Лурье был назначен на закордонную работу по линии НКИД в полпредство РСФСР в Риге, но уже в середине года как «социально-чуждый элемент, сокрывший своё происхождение» (происходил из семьи журналиста – личного почетного гражданина) был исключен из партии и в 1923 г. вновь зачислен в штат ОГПУ. Причину этого Ягода обосновал так: «Я знал его, как способного коммерсанта, которого можно было использовать на этой работе»[107]. Как мы видим из этого случая, требование Ф. Э. Дзержинского о «чистых руках» касалось далеко не всех чекистов.

Уникальна судьба еще одного чекиста-еврея, начальника Управления Ухто-Печорского ИТЛ ОГПУ-НКВД Я. М. Мороза, который в феврале 1929 г. решением Коллегии ОГПУ СССР «за превышение власти» во время работы начальником СОЧ ГПУ Азербайджанской ССР, выразившееся в расстреле без суда и следствия бакинского рабочего Р. Султанова, был приговорен к 7 годам лишения свободы[108]. Но уже в ноябре 1929 г., являясь заключенным, он стал работать начальником Ухтинской экспедиции Управления Северных лагерей особого назначения ОГПУ. В сентябре 1931 г. решением Президиума ВЦИК Мороз был досрочно освобожден от отбытия срока наказания и восстановлен на работе в ОГПУ. В сентябре 1931 г. по пересмотру дел Президиумом ВЦИК освобожден досрочно, а ОГПУ восстановило его на работе в своих органах. Тогда же решением ЦКК был восстановлен в рядах партии с отметкой в партбилете: «Перерыв в пребывании ВКП(б) с 20 апреля 1929 г. по 18 сентября 1931 г.»[109].

Из общей массы чекистов-евреев дореволюционным партийным стажем могли похвастать лишь 4 чел. (3,17 %). Это бывший начальник личной охраны Ленина Я. С. Беленький (член партии с 1902 г.), нарком внутренних дел СССР Г. Г. Ягода (член партии с 1907 г.), заместитель наркома внутренних дел СССР Я. С. Агранов (член партии с 1915 г.) и начальник УНКВД по Одесской области А. Б. Розанов (член партии с 1916 г.).

Дальнейший партийный стаж распределился следующим образом. В 1917 г. в партию вступил 21 чел. (16,66 %); в 1918 г. – 23 чел. (18,25 %); в 1919 г. – 27 чел. (21,43 %); в 1920 г. – 16 чел. (12,7 %); в 1921 г. – 7 чел. (5,55 %); в 1922 г. – 2 чел. (1,59 %); в 1923 г. – 2 чел. (1,59 %); в 1924 г. -3 чел. (2,38 %); в 1925 г. – 3 чел. (2,38 %); в 1927 г. – 3 чел. (2,38 %); в 1928 г.-4 чел. (3,17 %); в 1929 г.-3 чел. (2,38 %), в 1930-1 чел. (0,79 %); в 1931 г. – 3 чел. (2,38 %), в 1937 г. – 1 чел. (0,79 %), в 1938-1 чел. (0,79 %).