Перкалевый ангел. Предтечи этажерок (СИ) - Буланов Константин Николаевич - Страница 56

Только оценив “масштаб трагедии” все без исключения авиаторы осознали, насколько им повезло с железной дорогой оградившей их от всех тягот и лишений легших на плечи пехотинцев, кавалеристов и артиллеристов.

Брать Эдирне с ходу командующий болгарскими войсками на этом участке фронта не решился и части принялись окапываться в его окрестностях, перерезая все железнодорожные пути и дороги ведущие на запад, где сербские, черногорские и болгарские войска вступили в бои с Западной армией осман. Казалось бы что в такой ситуации как раз можно было спокойно заняться обустройством аэродрома, но все инженерные части были отряжены на устройство окопов и временных укреплений, а собственных сил летчиков и механиков было явно недостаточно для приведения в порядок поля площадью в 10 гектаров, выделенном для их размещения. Тем более что из всей потребной техники в наличии имелись только лопаты, причем, привезенные с собой из России. От местных же интендантов кроме продуктов питания не было получено ровным счетом ничего. Да и продукты не отличались особым изыском и потому русские добровольцы вынуждены были находиться практически на полном самообеспечении.

Как бы извиняясь за две предыдущие недели, следующие три дня погода радовала всех безоблачным солнечным небом, позволив, наконец, согреться и обсушиться. Подсохло и поле к радости всех собравшихся на нем авиаторов. А таких к 25 октября собралось уже более двух десятков человек.

Аэропланы, прибывшие вместе с пилотами из России, все еще требовали сборки и потому первый вылет был осуществлен пилотами проходившими обучение во Франции и прибывшими с закупленными в Западной Европе машинами несколькими днями ранее. На немецком Альбатросе MZ-2, как две капли воды походившим на французский Фарман-3, но оснащенном немецким двигателем с водяным охлаждением, на которые делала ставка одна из крупнейших в Германской Империи авиационных компаний “Альбатросверке ГмбХ”, поручики Радул Милков и Продан Таракчиев осуществили первый боевой вылет в этой войне, осуществив визуальную разведку города Эдирне и его окрестностей.

Но если в первый вылет ушел всего один аэроплан и два пилота, то над возможностью их запуска трудился весь состав 1-го Авиационного Отряда, в который свели все аэропланы и всех летчиков. Для начала нашли относительно ровную и сухую возвышенность, затем срыли на ней кочки и забросали землей ямы. Хотели еще застелить небольшой участок досками, но таковых под рукой не оказалось. Зато в отряде обнаружилось немалое количество юных пиротехников, соорудивших из артиллерийских снарядов и динамитных шашек эрзац-бомбы.

Осталось неясным нанесли ли первые сброшенные бомбы хоть какой-нибудь урон противнику, кроме морального, но вот фотографии узловой железнодорожной станции Караагач, у которой сосредоточивались резервы турецкой армии, вышли неплохими. Вот только в эти дни основные бои на восточном фронте происходили в округе города Люлебургаз, находившегося более чем в семидесяти километрах от места базирования авиационного отряда и по причине отсутствия связи наладить взаимодействие с авиацией не представлялось возможным. К тому же, для большей части аэропланов преодоление подобных расстояний все еще являлось солидным достижением. Тот же Альбатрос после своего первого вылета на четыре дня попал в ремонт с перебором двигателя из-за некачественного топлива, а также исправления подломившегося при посадке шасси.

Зато к следующему дню успели подготовить пару Блерио-11, на которых еще один поручик болгарин Христо Топракчиев и русский доброволец Тимофей Ефимов, оказавшийся младшим братом самого Михаила Ефимова, признанного всеми одним из наиболее выдающихся русских летчиков, совершили первые агитационные полеты - разбрасывая листовки с призывами о сдаче над Эдирне и расквартированными вокруг него турецкими частями.

С самого утра 30-го октября небо оказалось затянуто серыми тучами с редкими прорывами, в которые всего на несколько минут успевало заглянуть красноватое солнце. По земле же стелился туман, заставлявший всех обитателей аэродрома потуже кутаться в куртки, френчи и шинели лишь бы спастись от пробирающего до костей холода. Правда, начинающий дуть восточный ветер, обещал вскоре разогнать белесую муть.

- Ну что, дружок, полетаем сегодня? - скрывшись под навесом одного из возведенных ангаров, Михаил прошелся вдоль борта своего У-2, поглаживая ладонью по обшивке. - Знаю, что погода не фонтан, но да мы с тобой и не в такую летали. Справлялись раньше, справимся и сейчас. Так ведь? Покажем этим птенчикам желторотым чего стоит истинный летчик?… Покажем?… Вот и я так думаю.

- И все же красивый у вас аэроплан, Михаил Леонидович. Доброго вам утра! - в просвете откинутого в сторону занавеса стоял Тимофей. - Позволите зайти?

- Доброе утро, Тимофей Никифорович. Конечно, проходите.

- Благодарю. - обозначив легкий поклон, он подошел к укрытой под навесом машине и окинул ее завистливым взглядом, - Сколько не смотрю на ваше новое детище, никак не могу налюбоваться. Особенно с этим обтекаемым носом. Мой “Старик” на его фоне уже не смотрится произведением технического прогресса.

- А что вы хотели? Прогресс не стоит на месте. Да и ваш Блерио не такой уж и старый. Сравните его хотя бы с подобными аэропланами первых выпусков. Ваш аэроплан на их фоне смотрится вполне неплохо. Хотя ресурс, конечно, мог быть побольше. Сколько вы на нем уже налетали?

- Почти сто часов.

- Скажу честно, для Блерио-11 это почтенный срок. Еще часов тридцать - сорок и все. Надо будет списывать.

- Это точно. - с сожалением вздохнул Тимофей. - А то и раньше. Двигатель уже два капитальных ремонта прошел. Больше вкладывать в него средства не имеет смысла. Отлетает последние часов десять - пятнадцать и все… Придется покупать новый аэроплан.

- Будете рассматривать различные варианты, не забудьте про нас! - похлопал по крылу своей машины Михаил.

- Увы, на аэроплан вашего производства у меня вряд ли хватит средств. - только и смог что развести руками в ответ Тимофей, - Дорогие они у вас.

- Дорогие. Не отрицаю. Но ведь они того стоят!

- Еще как стоят! Но и следующей моей машиной будет, скорее всего, тот же Блерио. Или новый Ньюпор-4. Хотя, говорят, что у него весьма своеобразное управление. На что-либо большее у меня никаких средств не хватит.

- Понимаю. Но еже ли вдруг, то милости просим. Мы клиентам всегда рады! А теперь не поможете мне подготовить моего крылатого боевого коня к вылету?

- С превеликим удовольствием!

- Тогда хватайте вон то ведро, а я пока достану масло. Пойдем, погреем его над костерком.

- Ого! Высочайшей степени очистки! Для гоночных автомобилей?

- Оно самое. Касторовым, конечно, тоже можно. Но мы с собой привезли именно это. Местные же пусть заправляют свои аэропланы всем, чем хотят. По мне так уж лучше раскошелиться на хорошее масло и топливо, чем рисковать возможностью выхода двигателя из строя.

- А мой Гном такое, увы, не переваривает. Только касторовым и заправляю.

- И как? Проблемами с пищеварением не страдаете? - вовсю развеселился Михаил, зная, что подобный казус время от времени случался, как с летчиками, так и механиками имеющими дело с ротативными двигателями, что во время работы забрызгивали маслом все вокруг, включая фюзеляж самого аэроплана.

- Тьфу на вас, Михаил Леонидович. Нет чтобы пожалеть человека! А вы все смеетесь.

- Не вешайте нос, Тимофей Никифорович. Зато касторовое масло куда как легче отмывать.

- Оно конечно так, но у меня уже весь аэроплан пропитался им насквозь. С вашим то двигателем подобного не случается.

- Что тут скажешь? Конструктивные особенности. Вот вам подставка для ведра. Установите, пожалуйста, поровнее, чтобы ведро не опрокинулось. - дождавшись, когда Тимофей проверит надежность установленной конструкции, Михаил открыл канистру и принялся лить в ведро загустевшее за ночь масло. - Благодарю за помощь. Сами-то подготовили свой аэроплан к вылету? Чугунную сковороду на сиденье подложили?