Потерянные (СИ) - Невер Анна - Страница 73

Военные примолкли, и Тиса ощутила на себе сразу множество любопытных взглядов. Неприятное чувство, если признаться. И самый тяжелый взгляд — принадлежал капитану.

— Отец, мне нужно с тобой поговорить, — произнесла Тиса не столь уверенно, как хотелось бы.

— Я сейчас занят, Тиса, — капитан нахмурился. Наверно, стыдится ее, подумала Тиса.

— Но…

— Это может подождать до завтра?

Тиса смиренно кивнула. Возвращаясь в свою комнату, девушка злилась на себя. Лучше бы она туда не ходила. Очередной ее промах.

Перед сном девушка некоторое время стояла возле кровати и думала, стоит ли вообще засыпать? Но усталость и настойка вскоре сморили ее. И Тиса забылась обычным сном. В нем Трихон целовал ее в лоб и гладил волосы, и не было более теплого и спокойного для нее места, чем в его объятьях.

Глава 28

Спираль

С первыми утренними сумерками часть покинул большой отряд военных во главе с капитаном и старшинами. За воротами к ним присоединился отряд военного таможенного подразделения. Вместе мужчины собирались распределиться и прочесать лес. Тиса поднялась на третий этаж общежития. Отсюда из окна открывался вид на подъезд к части и сонную дорогу. Стоя рядом с жильцами, которым тоже не спалось в раннее утро, девушка молча провожала взглядом конных. Боже Единый, храни их. Она проследила за отбывающими, пока седая голова отца не скрылась за черными стволами дубов, и вернулась к себе в комнату.

Ночь без видений несколько обнадежила и организовала ее. Оставшись в тишине и наедине со своими мыслями, Тиса долго сидела на кровати, обхватив колени. Пересмотрев в памяти последние видения, она неожиданно для себя вдруг увидела связь между ними, которая ранее ускользала от ее внимания. Видимо она настолько была поглощена попытками забыть увиденное, что это ослепляло ее. Но Единый, если ее предположения верны, то…

Через пять минут Тиса входила в лечебницу. Кое-что необходимо было прояснить.

Лекарь встретил девушку молчаливым кивком.

— Доброе утро. Можно? — спросила Тиса.

— Чего ж нельзя? Проходи, дочка, — прокряхтел старик. Согнувшись, он продолжал разжигать огонь в печи.

— Наши все уехали, — сказала Тиса. — Хотят лес прочесать. Знаешь?

Старик покачал головой:

— Ох уж эти уставы.

— Думаешь, зря? — спросила Тиса.

— Поживем, увидим, — огонек в печи разгорался нехотя, и Агап кинул ему пару лучин. — Эх-хе-хех… Афонасий, Афонасий. Хоть и не был добрым человеком. Видел Бог, норов был у него, будь здоров. Но такой смерти не пожелаешь и ворогу. Единый упокой его душу.

Тиса приземлилась на холодный табурет с задумчивым видом:

— Ты слышал о следах на месте гибели? Говорят, животного какого-то, очень крупные.

Лекарь вздохнул так, словно предвидел неприятный разговор.

— Следы в виде трилистника оставляет птица, — хмуро произнес старик. — Или, например, трехпалая зеленушка. Только эта ящерка в три раза меньше следа, который я видел.

— Видел? — пораженно переспросила девушка.

Старик разогнул спину:

— Мне пришлось наведаться к дому лесника вчера, Тиса. Как лекарь я должен был оглядеть покойного.

Вот где лекарь пропадал, оказывается. Войнова покачала головой. Старику только таких впечатлений недоставало.

— Они надеялись, я скажу им, что это болезнь его съела. Только это не хворость какая, — лекарь затряс бородой. — Здесь не природа поработала. Вот мое слово.

— А кто же? — прошептала Тиса.

— Не знаю, — старик сдернул половник с крючка над мойкой и опустил его в ведро с водой. — Но по мне, чем раньше твой батюшка пошлет письмо за помощью в Ижескую вэйностражу, тем лучше.

— Значит, все же чудовище, — протянула девушка.

— Испод мира еще не таких существ рождал.

— Но если это изнань, тогда…

«Топчет землю, имя которого он не знает». Тиса поежилась, запахнув лучше пуховой платок. От одной мысли, что вблизи Увега бродит смертельно опасное существо, и завтра уже кто-то может стать новой жертвой, кто-то, кого ты знаешь, в душе похолодело.

— А где Рич? — вздрогнула Тиса. — Почему он не приходит на процедуры?

— Не переживай. Он же с Доломеей, — успокоил старик. — Бисер перебирает для ризы.

Войнова кивнула, вспомнив разговор.

— Хорошо, хоть он в безопасном месте, — вздохнула Тиса. Доломея точно не пустит подопечного шастать по полям, как раньше.

Тиса на время замолчала. Старик поставил самовар на решетку, долил воды:

— Чайку не желаешь?

Тиса не ответила на вопрос, а задала свой:

— А как эти существа попадают в наш мир из испода?

— О, дочка. Кто ж знает? Ходы у них свои есть, видать. Я слышал, жил в Панокии какой-то сумасшедший барон, вэйн, который этих зверушек коллекционировал. Пока одна такая тварь его не схарчила в один день, чтобы другим неповадно было. А вот где он их отлавливал, Бог знает.

— Вэйн, — процедила сквозь зубы девушка. — Точно.

Мозаика видений начинала складываться, но насколько велик узор, оставалось только догадываться.

Церковь. Молитва души. О которой мы забываем частенько, блуждая в лабиринтах суетных будней. И к которой мы прибегаем, как к единственному пристанищу надежды, стоит только беде встать у порога. Тиса оставила Ватрушку у кованых ворот, накинув петлю повода на медную завитушку. Ступая на святую землю, Тиса подняла взор. Пять куполов держали небо, готовое обрушиться очередным дождем на этот мир.

В церковном дворике Доломея срезала розы. На расстеленный на дорожке кусок мешковины женщина кидала нежные бутоны, оставляя у себя за спиной осиротевшие кусты. Колючки в отместку пытались зацепить черный шерстяной подрясник, но это не останавливало женщину.

— Единый в помощь, матушка, — поклонилась девушка.

— Благодарствую. Бог с тобой, — низким грудным голосом ответила Доломея, распрямив широкую спину.

— Не жалко розы? — Тиса с сожалением оглядела красный ковер. — Последние в этом году. Удивительно, что до холодов цвели.

— А что им красоваться? — матушка опустила руку с большими садовыми ножницами. — Не время празднику. Все снесу к ногам Единого. Может, смилуется да отвернет напасть от Увега.

Лишенная цветов колючая живая изгородь действительно придавала облику церкви скорбный вид.

— Вчера только заблудших чиванцев схоронили, сегодня, вот, Афонасия отпели, — женщина тяжело вздохнула. — А ведь еще крепкий мужик был. Не дал Единый ему благодатной смерти.

Тиса опустила голову, сглотнув комок в горле.

— Слышала, поехали солдатушки-то?

— Да, утром, — ответила Тиса.

— Бог им в помощь, — матушка наложила на себя святое знамение, шепча молитву под нос. Затем поднесла к губам большую серебряную звезду.

Срезав пару раскрытых бутонов, женщина бросила цветы к ногам. Тиса оглянулась на вход в церковь и заметила на ступенях лишь слепого старца.

— А что с ризой? Починили? — спросила девушка.

— Какая тут риза, девочка, когда беда пришла, — сказала Доломея. — А как Рич? Надеюсь, хорошо помогает Агапу Фомичу? Или филонит?

— Рич? — опешила Тиса.

— Коль нет от мальчишки проку, так гоните его ко мне, — Доломея смахнула с куста еще один бутон. — Мы сейчас службу ежедневно проводить намерены. С колен не вставать. Будет, кому с подсвечников воск счищать.

— Хорошо, — пролепетала девушка, чувствуя, как земля качнулась под ногами.

Поросенок провел Доломею и Агапа, а сам неизвестно где. О Единый! Пожелав благодатного дня святой матушке, девушка медленно двинулась к церкви преисполненная еще большей тревогой. Тиса провела на коленях перед образами больше часа. Тлели свечи, истекая воском, а она все просила и молила: о помощи, о защите, о здоровье, о разуме.

На обратном пути Войнова отправилась к старому колодцу, рассчитывая расспросить детей о Риче. Но никого не застала на этом, ранее всегда оживленным от детских игр, месте. Вспомнив, где живут родители одного из мальчишек, девушка решила заглянуть по адресу.