Bittersweet (СИ) - Лоренс Тильда - Страница 59

Ты знаешь, я не суеверная и отношусь ко всяким мистическим штукам без должного трепета, или что там должно рождаться в моей душе, когда речь заходит о паранормальных явлениях. Но это наводит на определённые мысли.

Я помню, что у Энтони были проблемы личного характера, и мы не имеем к его злоключениям никакого отношения. Хотя, я в корне не согласна с политикой, проводимой нашей компанией, когда речь заходила о нём. Нет, я ничего против него не имею. Как исполнитель, композитор, режиссёр, сценарист, много кто ещё, он мне нравится. Но мне кажется, что не обязательно было связывать его с нашей компанией, пока происходило много всего… Много всего такого, что нельзя назвать обыденностью. Несомненно, он должен был вновь засветиться. Ладно, я знаю, что в этом вопросе мы общего языка не найдём, как и в тех, где речь заходит о моём брате.

Так вот, больницы. Да, здесь была особая ситуация, а у Илайи – всего лишь несчастливое стечение обстоятельств. Или счастливое, раз он сумел выбраться из переделки с минимальными потерями. Однако теперь я не удивлюсь, если во время одной из репетиций обрушатся немногочисленные декорации или хуже того, под кем-то из актёров во время исполнения номера проломится сцена. Такое вполне может быть, ведь на данный проект везение семьи Эган не распространяется. Надеюсь, что только пока. Есть два варианта развития событий. Мюзикл или провалится и получит море разгромных рецензий на следующий день после премьеры, или сделает кассу, привлечёт внимание многих, утонет в миллионе восторженных отзывов, а потом получит экранизацию и будет признан культовой постановкой.

Ну да. Зачем думать о чём-то скромно? Если уж жаждать успеха, то в крупных масштабах. Меня устраивает второй вариант. Посмотрим, как всё будет в реальности.

Да, пока папа.

Челси хмыкнула и отключила звонок, проводя ладонью по лицу, цепляя несколько прядей и отводя их назад.

Она рассказала отцу обо всём. Почти. Кроме самого главного. Ни слова о причастности Ромуальда к ситуации с избиением.

В течение всего разговора она неоднократно чувствовала, что вот он – подходящий момент, но стоило открыть рот, как говорить начинала совсем не то, что крутилось на языке. Настучать отцу на Ромуальда она могла в любой момент, но так и не решилась на это. Ряд причин, ряд сомнений. Понимание, что ничем хорошим ситуация не закончится. Сначала отец наорёт на Ромео, возможно, даже ударит его, отчитает и потребует отказаться от выбранной тактики. Ромуальд торжественно пообещает больше никого не трогать, умилительно улыбнётся, сделает вид, будто раскаялся и вновь на время прекратит какие-либо действия. Но потом, когда он понемногу отойдёт от головомойки, усердия удвоит. Только портить жизнь будет уже не только партнёру по сцене, но и тем, кто поспособствовал продвижению неизвестного, но талантливого дебютанта. Первым на себя примет удар Илайя, потом Ромуальд переключится на сестру и в финале придумает какую-нибудь мерзость в подарок отцу.

Он это умеет.

Опасения. Плюс родство.

Конечно, куда без этого? Ещё один аспект, мешавший Челси смотреть на ситуацию непредвзято. Как бы ни были противны ей поступки Ромуальда, а суть всегда оставалась неизменной. Ромео – её брат, и она принимает его таким, какой он есть. Периодически испытывает непреодолимое желание – переделать всё, но понимает, что это нереально. Приходится мириться с тем, что есть, закрывать глаза на сумасбродные выходки, глупые планы и совершенно невыносимые высказывания. Отвратительные черты характера, нежелание принимать чужую точку зрения, граничащие с тотальным эгоизмом. Если разбирать его образ по косточкам, можно и вовсе прийти к выводу, что он слова доброго в свой адрес не заслуживает, только презрительные взгляды и ядовитые высказывания. Но Челси склонялась к мысли, что это только внешняя оболочка, и во многом ответственность за формирование такого образа лежит на отношениях, в которых Ромуальд состоит несколько лет. События, произошедшие с Джулианом, способствовали усилению и выпячиванию не самых приятных черт личности Ромуальда, отшлифовали их, выдвинули на первый план. Наверное, в ином ключе ситуация развиваться не могла. Сценарий её имелся в единственном экземпляре, импровизации не предвиделось.

(window.adrunTag = window.adrunTag || []).push({v: 1, el: 'adrun-4-390', c: 4, b: 390})

Челси ратовала за восстановление справедливости, но когда думала, что под ударом окажется один из родственников, решимость умирала стремительно. Наверное, стоило укорить себя за проведение политики двойных стандартов. У неё не получалось.

Челси старалась рассматривать ситуацию с разных позиций, но неизменно приходила к выводу, что Ромуальд ей дорог, и она не может запросто вырыть яму, в которую ему полагается упасть. Он уверен в правдивости обратного утверждения, но это лишь его мнение.

Отцу не обязательно знать, как так получилось, что один из основных актёров состава получил несколько ножевых ранений. Если бы он самостоятельно догадался о подоплёке произошедшего, это был бы совсем другой разговор и другая расстановка сил. Сейчас Челси склонялась к мысли, что старшее поколение в противостояние втягивать не стоит. К тому же, данный вариант до отвращения похож на действия учеников младшей или средней школы. Они не имеют возможности самостоятельно разобраться со сложившейся ситуацией, ищут поддержки у родителей, и старшее поколение отправляется на разборки. Челси считала себя достаточно взрослой и самостоятельной для того, чтобы не впутывать родителей и осадить брата, не включая в программу «обязательных развлечений» шантаж и угрозы.

Для начала не мешало разобраться с мотивацией поступков своего протеже. Нападение было, в первую очередь, его проблемой. Он не торопился восстанавливать справедливость, не кинулся в полицию, не начал разговор с Челси, бросив ей в лицо обвинения или жалобы на действия Ромуальда. Вряд ли он чего-то опасался. За время общения Челси неплохо узнала его, как человека, и это точно было не в его характере. Возможно, имелись определённые обстоятельства, о которых он намеренно умалчивал, и именно они всё решали, остальные события оставались декорациями.

Всё могло упираться в принципиальность и нежелание так просто сдаваться. Судя по тому, с каким кислым выражением лица рассказывал о случившемся Леннард, нападавшим тоже досталось. Двое из них получили разбитые носы, один – трещину в челюсти. При раскладе «один против троих» это были не такие уж маленькие потери. Во время рассказа Челси даже почувствовала небольшой прилив гордости, когда Леннард кипел, негодовал и исходил возмущениями. Вместе с тем удивилась, поскольку не ожидала от своего подопечного особой прыти. Челси склонялась ранее к мысли, что он относится к числу людей, сильных только в остротах. Когда речь заходит о применение физической силы, спесь улетучивается в неизвестном направлении, и тут уже использование ядовитых фраз не поможет. Единственное, что ему останется, так это принимать побои, закрываясь руками и надеясь, что далеко ситуация не зайдёт, а потери окажутся невелики.

Скорее всего, у Ромуальда сложилось такое же впечатление.

Выйдя замуж, Челси перестала оценивающе смотреть на окружающих мужчин, и их внешняя привлекательность для неё значения не имела. Теперь она предпочитала каждого рассматривать исключительно с точки зрения профессионализма, прикидывала потенциальный интерес публики. Нет, глаза себе не закрывала, это был уже явный перебор, но, когда делала ставку на Илайю, решающую роль сыграла, отнюдь, не его внешность, скорее совокупность факторов. Однако Челси не удержалась и составила его примерную характеристику, которая, как показала практика, оказалась далёкой от реального положения вещей.

Брат помимо образа чёрствого эгоиста периодически примерял амплуа прожжённого циника, и обе эти ипостаси не противоречили его натуре. Они отлично дополняли её, оттеняя и подчёркивая определённые черты характера. Вообще-то изначально Ромуальду предписывалось вжиться в образ романтического героя, но он абсолютно не желал вписываться в эту категорию. Единственное, что могло его роднить с подобными личностями, так только имя, и этого мизера явно не хватало для полноценного выстраивания политики раскрутки и продвижения. Роль романтичного героя в былое время с блеском мог исполнить именно Джулиан с его нежными, немного застенчивыми улыбками, умением умилительно отводить глаза и говорить только то, что от него жаждали услышать поклонницы. Ромуальд в эти рамки вписываться отказывался, он больше походил на представителя второй категории типажей, так любимой многими девушками. Плохой мальчик. Поскольку аудитория мюзикла состояла не только из школьниц, то и рамки образа варьировались, и это было уже нечто более неуловимое, нежели клише, которыми принято наделять героев подобного типа.