И кто добыча? (СИ) - "L.Djun" - Страница 65

— Но ты злишься. — Адриан прекрасно это чувствовал. — Почему? — Это был глупый вопрос, но вампир хотел все услышать из уст самого охотника, а не со слов других.

Охотник вскидывает голову, глядя прямо в алые глаза. Он не понимает, почему злится? Сейчас поймет. В бледно-серых, почти белых глазах смешался гремучий коктейль чувств, который сейчас бурлил в душе Иного. Злость на глупость вампира. Обида на то, что он посчитал его слабым. Боль от того, что бросил его. Страх, что это может повториться вновь, а его домыслы могут оказаться правдой.

— На что злюсь? НА ЧТО ЗЛЮСЬ?! — ему было плевать, что их могут услышать. Эмоции требовали выхода. — Ты бросил меня! Ты хоть понимаешь, ЧТО я почувствовал?! Какой ужас испытал, когда ты оставлял меня там?! Я не просто злюсь, я ненавижу тебя. — раздраженной змеей шипел охотник, но силился сдержать слезы, что влажной дымкой застилали глаза. Надо же, он никогда не плакал от физической боли. Возможно, в раннем детстве — и только. А душевная боль оказалась такой сильной. — Меня предали. Опять. Мне сказали, что ты хороший актер, и я вижу это. — запнувшись, мужчина закусил щеку изнутри и медленно произнес то, что гложило его. — И теперь я не знаю чему верить. Кому и каким словам. — на протяжении всего времени, он не отрывал от перворожденного взгляда, не понимая того, что он видит. Опять игру или нет. Перед глазами ясно всплыло воспоминание того безразличного и чужого взгляда, что был в пещере. Покачав головой, охотник сглотнул и направился к двери.

— Открой, я просто уйду.

— Нет. — Адриан хватает охотника за руку, удерживая. — Послушай… — и тут же обрывает себя на полуслове: его словам все равно не поверят. Взгляд опустился на руку, что крепко сжала запястье. Он слишком близко. Настолько, что можно потерять голову. Сердце недоверчиво билось в груди.

— Я не хочу… — но вампир упрямо сокращал расстояние. Он был слишком упрям, а охотник боялся опять обжечься. Чувства, которые он ранее не испытывал, были слишком сильными, незнакомыми и пугающими.

«Ненавижу тебя…».Ложь, Адриан точно чувствовал, что это ложь. Смешение самых различных чувств, что исходили от Иного, просто затапливали вампира. Сам перворожденный вновь открыл рот, чтобы что-то сказать, но не произнес ни звука. Он мог выходить победителем из самых изысканных словесных перепалок, но выражать словами свои чувства он разучился очень давно.

«Не знаю, кому верить. Кому и каким словам».

«Отлично, не веришь словам, попробуем доказать действиями».

Рука перворожденного сильнее сжимается чуть выше запястье, а сам Адриан сокращает расстояние между ними. Глаза с вертикальными зрачками смотрят в лицо Трэина.

— Ne résiste pas* — манипуляции с голосом позволяли подчинить себе разум или тело человека, чем Адриан и воспользовался, переходя на другой язык, так как он лишь усиливал эффект своей природной мелодичностью.

Иной хотел вырвать руку, отступить назад и просто позорно бежать, но не смог сделать этого. В глазах мелькнул испуг.

— Что ты сделал? — тихо произнес он, глядя в глаза со звериным зрачком. Глаза вампира всегда пугают людей, потому что они чувствуют их силу, их власть. Вот и сейчас Трэин чувствовал то, что врятли сможет сопротивляться. Упрямство и гордость говорили, что нужно просто развернуться и уйти…, но он понимал, что не смог бы сделать этого, даже если бы тело его слушалось.

— Это нечестный прием. — с каждым словом голос все тише.

— Ne doute pas**. — Адриан проводит рукой по щеке охотника, тот хотел дернуться, но тело не слушало его и осталось на месте.

— Не веришь словам, тогда просто чувствуй. — шепот, от которого вдоль позвоночника пробегаются мурашки. Одна рука вампира проходится по лопаткам и останавливается на спине, где раньше была метка, а вторая расстегивает рубашку. Стоит только брюнету коснуться напряженных мышц спины, как по телу проходят странные заряды, приносящие жгучее удовольствие и желание продолжения.

Губы проходятся по скуле. Легкий поцелуй в уголок губ. Немного сосредоточиться, и вместе с поцелуем передается легкий отголосок эмоций вампира.

«Осознание, что перед тобой не просто кормилец, а кто-то важный.»

«Но, он же обманывает…» — трепыхнулось сознание, но тут же замолчало, как только в сознании появились отголоски чужих эмоций. Сердце пропустило несколько ударов и понеслось вскачь, гулко стуча в ушах. Перворожденный оставляет свои следы на его коже, а губы Иного чуть приоткрываются в бесшумном вдохе.

Расстегнутая рубашка снимается и откидывается в сторону, руки блуждают по оголившейся коже, оставляя тонкие красные полосы от появившихся ногтей. Адриан отрывается от губ и переходит на шею, прихватывая кожу зубами, оставляя красные следы.

«Страх. Вынужденная ложь. Боль, вызванная выражением стальных глаз. Переживание за того, кто стал ему очень дорог.»

— Se fie à moi…***.

Вампир прижимает Иного к себе и несильно толкает, заставляя сделать несколько шагов назад, и снова целует, опуская на кровать. Собственная рубашка тоже снимается, и Адриан придавливает Трэина своим телом к кровати. Опираясь на локоть одной руки, второй он берет руку охотника, молча прикладывает к своему часто стучащему сердцу.

Тела не могут так врать…

Сероглазый не знал языка, на котором говорил Адриан, но отчего-то понимал значение этих слов. Ему хотелось верить и… Чувствуя под рукой биение сердца, что стало таким дорогим, Трэин позволяет себе сделать то, что хотелось, переступая через принципы и страх.

Поцелуи покрывают шею, на груди расцветают следы от укусов. Клыки только царапают кожу, а руки оглаживают тело. Дыхание становится все чаще, мужчина то и дело жмурится от удовольствия, зрачки расширены, а к щекам прилил румянец. Но тело его все так же не может двигаться по желанию хозяина.

Руки вампира замерли на бедрах Трэйна. Рука накрывает пах, легко надавливает, поглаживает. До слуха Адриана доноситься шумный вдох, а вампир уже спустился с груди на живот, язык оставляет влажные дорожки на коже. Но этого мало. Хочется, чтобы пальцы путались в волосах, руки в ответ на прикосновения тоже скользили по коже.

— Je libère…**** — выдох в самые губы, последовавший за ним поцелуй, и руки запутываются в светлых волосах.

«Я не смогу без тебя… ты нужен мне…»

Иной чувствует, как оцепенение спадает, и пальцы тут же запутываются в шелковистых волосах.

— Адриан. — шепчет охотник, чувствуя руки вампира на своем торсе, и тут же ловит его губы в новом поцелуе. Пальцы пробегаются по крепкому телу брюнета, вдоль позвоночника, осторожно надавливая на поясницу, проникая под ткань брюк и поглаживая уже ощутимо выдающийся бугорок плоти. Знакомый запах каштанов становился сильнее, опьяняя, заставляя желать большего и крепче прижиматься к телу любовника. Изящные пальцы вампира легко потянули завязки брюк, ослабляя их, а руки заставляют охотника приподнять бедра, чтобы стянуть ненужную ткань вместе с бельем. Одновременно с этими действиями, Иной помогал Адриану избавиться от оставшейся одежды, вот только руки подрагивали от возбуждения и волнения, из-за чего все продвигалось несколько медленнее.

В четыре руки они все-таки сняли с вампира остатки его гардероба.

Одежда теперь валялась где-то вокруг кровати, а Иной не мог надышаться им. Каждое случайное соприкосновение двух тел взрывались в мозгу новым фейерверком, а воздуха было катастрофически мало.

Кожа прикасается к коже, не оставляя между ними, казалось, даже воздуха. Адриан отрывается от уже припухших губ, и снова спускается вниз по груди дорожкой поцелуев. Руки оглаживают бока, смещаются ниже и замирают на бедрах Трэина. Тяжелое дыхание вырывается из груди перворожденного, а руки слегка надавливают на бедра, заставляя открыться.

Охотник следует немой просьбе, и Адриан, разместившись меж сильных ног, окинул мужчину жадным взглядом. Он хотел его. Но хотел не просто удовлетворить свой физический голод. Он хотел именно любить его. Адриан снова склоняется к охотнику и целует в живот, чуть ниже пупка переходя ниже, на бедро, намеренно избегая требующей внимания плоти.