Путь бесконечный, друг милосердный, сердце мое (СИ) - "Marbius" - Страница 7

На следующей встрече с Горреном Дагом Берт сказал:

— За приглашения, конечно, спасибо, но выбор мест, в которые они мне открыли дверь, я бы сказал, странный.

— Отчего же? — задорно ухмыльнувшись, прищурился Горрен.

— Ты так рьяно вещал об истинных ценностях, аутентичности, выверенности этики, что я подумал было, что какой-нибудь передвижной лагерь, посвященый изучению пестрохерого короткопузика, ну или еще какой блохи, вот он был бы уместным. А тут — многозвездные рестораны, драгоценностей на дамах — я за триста лет столько не наворую, и разговоры все как один о том, какой там народ замечательный собрался, который изволит думать не только о себе.

Горрен засмеялся.

— Ты тоже так находишь. Отлично. — Он развел руками. — Натура человеческая. Ничего нового, давно установлено и многократно подтверждено. Но, должен отметить, что публика, которую ты созерцал, оказывается, скажем так, и очень удобным ресурсом. При грамотном подходе из нее можно вить веревки. К примеру, для организации резервата для пестрохерого короткопузика. Или для длиннохерого пестропузика.

Горрен был доволен собой; он лоснился улыбкой. Берт смотрел в сторону и усмехался. Как будто этот тип будет первым, кто намеревается поживиться за счет толстосумов.

— Итак, — сказал Горрен. — Есть люди, которым по статусу положено тратить деньги. — На удивленный взгляд Берта он пояснил: — Статусные вещи, доминирование, еще какая-то хрень. Слышал о теории об экономике перепроизводства? Самым ценным товаром становится редкий товар. А чтобы он был, его нужно придумать. Например. Либо имеющийся товар представить как редкий.

Он подозвал официанта, заказал вино. Берт методично доедал стейк, Горрен устроил перформанс с выбором вина. На его предложение попробовать выбранное Берт отрицательно покачал головой.

— Дело в том, — продолжил Горрен, выбрав вино и отправив официанта восвояси, — что за редкий товар эти типы готовы платить. А знаешь, что оказывается самым редким? И самым ценным соответственно. Как ни странно возможность участвовать в политике. Ты будешь удивлен, но что бы там ни рассказывали о влиянии мегакорпораций на глобальную политику, это правда лишь частично.

Берт прожевал кусок, проглотил, промокнул рот, откинулся на спинку. Он улыбался и ждал, что Горрен скажет дальше.

При желании на эту тему можно было говорить бесконечно. Как всегда: кланы, семьи, клики, группы единомышленников, строго разделенные сферы интересов. Самому Берту неслабо повезло, что он привлек внимание Альбы Рунер; она, ее семья стала для него пропускным билетом, а иначе мечтать бы ему не перемечтать, но, скорее всего, дальше мечтаний дело бы и не пошло. С другой стороны, выше поста старшего Рунера он бы никогда не взобрался, потому что на высших этажах хватало своих Бертов Франков, и у них были свои представления о тех, кому допустимо работать с ними, а кому нет. Не то чтобы Берт жаждал стать главой Совета, ни в коем разе — слишком много ответственности, слишком малые компенсации. Иными словами, это для тех, кто любит власть ради ее самой. Но даже если бы он захотел, просто это не было бы ни в коем разе: у Берта недоставало качеств, которые позволили бы карабкаться наверх, но и быть хорошим руководителем. Ему и не хотелось.

Горрен же рассказывал дальше. Вполне ожидаемо, мегакорпорации нуждались в прикормленных политиках; как ни странно, политики считали долгом чести сходить за независимых. На пенсии — там другой коленкор, консультации, когда ты вроде как и не влияешь ни на что, считались вполне оптимальным занятием для ушедшего в отставку, но не утратившего жажду деятельности человека. Другое дело, что на пенсии политики не так много могли предложить заинтересованным. Для того, чтобы личность какого-нибудь чиновника из Сената ли Лиги, из координационного совета, из совета по высоким технологиям, еще откуда, оказалась любопытной и желанной для мегакорпорации, нужно было, чтобы к деятельной натуре прилагался высокий пост. Не обязательно чем выше, тем лучше. Простой министр мог быть куда более полезным, чем, скажем заместитель президента Сената: у первого шансов повлиять на отдельную ситуацию оказывалось куда больше, равно как и рычагов воздействия. А в некоторых случаях требовались как раз руководители секторов, не выше.

В общем, Берт был знаком с некоторыми «директорами по связям с общественностью» самых разных корпораций, которые охотно связывались с ним, интересовались здоровьем, успехами и так далее, приглашали в самые разные места; иногда Берт соглашался, иногда остерегался. Нюх на подобные дела был у него что надо. И кажется, Горрен Даг тоже был успешен в сходном качестве. И кажется, после этих встреч Берту стало очевидно, что он по сути оказывается ценным кадром: он, конечно, был не самой крупной рыбой в миротворческой миссии, а она сама не самым весомым учреждением, но кое-что мог и Берт. В конце концов, если ты собираешься всю жизнь передвигаться по земле, а о том, чтобы летать, не может быть и речи, на небо все-таки следует посматривать:, а ну как найдется орел, который решит поживиться черепашьим мясом? Черепаха-то и на твою голову может приземлиться. Такое случалось.

И за время работы в миссии у Берта сложилась определенная репутация, и уважением он пользовался вполне заслуженым. Даже желчный Рунер — не пошел бы он к чертям — не мог этого изменить. Иными словами, Горрен Даг намеревался приобрести ценный товар в виде связей Берта.

— Экономика, разумеется, определяет политику, но и политика оказывается сдерживающей силой для нее. Ин и янь, если позволишь это дилетантское сравнение, — развеселился Горрен. – Нет, на самом деле я и покруче метафоры подобрать могу. Но в другой раз.

— В другой раз, — согласно кивал Берт. И ждал, что дальше.

— Но тут же возникает и маленькая проблема в виде прикладной этики. Если политик Икс приходит к главе мегакорпорации Игрек и говорит: я готов помогать вам словом и делом, ставлю один к шести, что глава мегакорпорации будет относиться к такому типу с подозрением. Возможно даже, что этот тип будет и дальше проявлять крайне низкий уровень прикладной этики. Иными словами, совершать действия, которые будут выгодны ему в краткосрочной перспективе в ущерб интересам главы Игрек, такие действия, которые будут способствовать корпорации Зет. Так? Опять же, если изменить диспозицию, и уже глава мегакорпорации Игрек приходит к политику Икс и предлагает взаимовыгодное сотрудничество, если политик уважает себя хотя бы вполовину как честного и порядочного человека, он откажется. Я готов поставить триста золотых цехинов, жалеть будет невероятно, но откажется. Потому что с полным основанием может считать это провокацией, чтобы его убрали.

— Монохромная картина какая-то получается, — задумчиво сказал Берт и взял бокал.

— Я утрирую. Бесспорно. Сейчас речь идет о ключевых принципах, которые должны как-то обозначить правила игры. Метаправилах, так сказать. Без этого игры не получится. Установив их, мы смело можем переходить к частным случаям. Кстати, чаще всего как бы сильно ты ни подготовился к частному случаю, приходится чуть ли не с чистого листа решать проблемы. Импровизировать где-то на девяносто пять процентов. Как везде.

Горрен ухмыльнулся и потянулся со своим бокалом, чокнулся с Бертом и снова устроился поудобней.

— Ладно, я понял. Ты будешь осуществлять благородную миссию по сводничеству жаждущих купить редкий товар в виде честного политика Игреков и жаждущих подороже продаться честных политиков Икс. И почему ты уверен, что окажешься успешным?

— Потому что мы будем действовать на неизведанных территорях. И с самыми неожиданными клиентами. Хочешь узнать, с какими?

— Я, кажется, предполагаю. И не сказал бы, чтобы это внушало мне оптимизм.

— Брось, Берт! Замечательные ведь перспективы открываются! Неужели у тебя не захватывает дух от возможностей? И это действительно не затасканный товар вроде того, который проталкивают всевозможные консалтинговые фирмы.

Берт угукнул, не стал спорить. Но возможность действовать самостоятельно — во-первых, на неосвоенных территориях — во-вторых, и с самыми разными агентами, не всегда цивилизованными, если быть честным, — в третьих, привлекала его тем дальше, чем дальше он ее мусолил. И Горрен был триста раз прав, говоря, что эта работенка открывает ему тысячу и одну возможность поживиться. А то и вдвое больше.