Пропавший канцлер (СИ) - "atat" - Страница 33

В один прекрасный день он исчез, как испарился, не оставив ни письма, ни записки. Он вообще пропал. Поначалу считали, что он всё же принял чье-то приглашение и уехал, но он так нигде и не появился. Тогда стали подозревать убийство, но, не найдя тела, отбросили и эту версию. Король Губерт запретил произносить имя канцлера вслух и постепенно о нём забыли. Вот всё, что я о вас знаю.

– Превосходно, юноша, у тебя был хороший учитель.

– Благодарю, – кивнул принц, – но что же с вами произошло на самом деле?

– На самом деле? Ты правда хочешь это знать?

– Да.

– Меня убили.

========== Глава 21. ==========

– А что вы так удивляетесь? При Губерте убийства неугодных были в порядке вещей. Впрочем, как и при нынешнем короле, Грэйше.

– И кто убийца?

– Вы хотите сказать убийцы? Их было несколько. С двумя-тремя я и сам бы справился, но их было больше, и они были на редкость коварны. Всё было заранее спланировано и оплачено.

– Оплачено? – Слай начинал догадываться. – Кто же был настолько смел, чтобы заказать и оплатить убийство видного политика Альрии? Уж не сам ли Губерт?

– Он самый, – кивнул Канцлер, – ты правильно мыслишь, юноша. Губерту надоело, что с ним как с политиком меньше считаются, чем со мной. Ведь вся слава и лавры от политических побед доставались мне. К тому же постоянно видеть возле себя более умного человека – это довольно трудное испытание для недалекого гордеца. В конце концов, терпение его лопнуло, и он решил от меня избавиться.

– И как он это сделал?

– Как? Да очень просто: заманил в ловушку, якобы на очередной званый ужин, там меня опоили какой-то отравой, лишающей воли, а потом зарезали. Представляешь, меня, мага – и как овцу! Это было оскорбление. Мог хотя бы дать умереть с честью, но, видно, ненависть Губерта была столь велика, что сделал он всё так, как произошло.

– И что потом? Вы знаете, что было после?

– Разумеется, я же стал духом, а для нас не существует материальных преград. Я ещё какое-то время оставался возле своего тела, наблюдая со стороны, как его подтащили к камину и бросили в огонь. Знаешь большой такой камин во дворце?

Тут встрял Зэфус:

– Еще бы не знать, в том камине после вас, уважаемый, ещё куча народу сгорела. Он тем и хорош, что в нём всё сгорает без остатка.

– Ты знал об этом?! – отшатнулся от мага Слай.

– Само собой, я же приближенный Грэйша.

– И ты… ты…

– Да не убивал я никого! Что ты на меня так смотришь? Я вообще никого в своей жизни ещё не убил, а жаль, надо было парочку укокошить. Ты меня извини, Слай, но, если честно, то кроме тебя, мне в твоей семье никто не нравится.

При последних словах Канцлер рассмеялся:

– А ты не лишён юмора, Зэфус, и отчаянно смел, раз говоришь такие вещи. Или же безрассуден, а?

– Я ни смел и ни безрассуден, уважаемый, просто эта семейка у меня уже в печёнках сидит, я их терпеть не могу.

– Но ты говоришь всё это вслух - доноса не боишься?

– Доноса? От кого?

– Разве у тебя нет врагов?

– Да полно, – ухмыльнулся маг, – только они все далеко.

– Ты так в этом уверен?

– Разумеется.

– Ну-ну, не буду разубеждать, – покачал головой Борцэус, – такие как ты, пока шишек не набьют, не поумнеют.

– Эй, дядя, на что это ты намекаешь? – начал раздражаться маг. – Какие шишки?

– Увидишь, – загадочно проговорил Канцлер и улыбнулся, сложив руки на животе.

– Э нет, так не пойдет, а ну договаривай!

– Оставь его, Зэфус, – одёрнул Слай мага, – успеешь ещё поговорить, а у меня остались вопросы.

– Ладно, подожду немного, – буркнул Зэфус, искоса поглядывая на довольное лицо Канцлера.

– Скажите, Борцэус, – принц вновь повернулся в сторону кровати, – что было после сожжения вашего тела?

– О, это интересный вопрос, – Канцлер пошевелился на подушках. – Я специально проследил за действиями убийц. Они тщательно смели и просеяли всю золу в потухшем камине. Всё, что не сгорело, сложили в ларец, а оставшийся пепел выгребли и развеяли по воздуху с самой высокой башни дворца.

– И что было дальше?

– Дальше они отнесли ларец Губерту. Тот заглянул внутрь, покопался там и достал мой любимый перстень в виде змеи.

– С сапфиром?

– Откуда… ах да, меня многие в нём видели. Нет, юноша, сапфир погиб в огне.

– А почему перстень не расплавился, разве он не золотой?

– Нет, – покачал головой Канцлер, – не золотой, он из такого сплава, что огонь ему не страшен.

– Он очень важен для вас?

– Перстень? Мм, пожалуй, нет. Это было просто украшение, к которому я привык. И потом – змея, а меня прозвали Змеиным канцлером.

– Почему Змеиным, змей любили?

Борцэус сверкнул глазами, и опустил взгляд:

– Меня так прозвали за змеиную мудрость, юноша, за мудрость.

– А что Губерт сделал с ларцом?

– Поначалу он хранил его в своём личном кабинете, – усмехнулся Канцлер, – знаешь, как трофей хранят. Часто трогал его, даже собственноручно смахивал с него пыль. И всё посмеивался, вот, дескать, как ни был умён противник, а закончил жизнь, как куча дров, сгорев дотла.

– Это несправедливо, – опустил голову Слай, – мне стыдно за своего предка.

Лицо Канцлера подобрело, и он тихо произнес:

– Бывают в жизни чудеса: на сухом дереве выросла зелёная ветвь, но, к сожалению, она нежизнеспособна, потому что корни дерева давно сгнили.

– Что вы этим хотите сказать?

– Всего лишь то, что ты слышал, – Борцэус склонил голову набок. – Ещё вопросы есть?

– Да. Как ларец попал в Хэц? И зачем он понадобился Грэйшу?

– Как попал? – Канцлер пожал плечами. – Его сюда сослали.

– То есть?

– Я надеюсь, ты знаешь, что такое недоброе привидение?

– Примерно.

– Ха-ха, примерно! В общем, это неупокоившаяся душа, бродящая возле своих останков в поисках своего убийцы.

– И вы бродили так?

– Да, и не зря, – Канцлер самодовольно усмехнулся. – Я извёл почти всех своих убийц, одного за другим.

– Всех? И Губерта?

– Нет, вот до него я не добрался. Он догадался, что череда смертей среди его доверенных лиц не случайна, и поспешил избавиться от ларца. Он самолично, никому не доверяя, отвёз его в самую дальнюю крепость в Альрии, в Хэц, и надёжно его спрятал. Губерт уехал, а я остался прикованным к ларцу.

– Как это «прикованным»? Разве можно чем-то связать привидение?

– Можно. Губерт владел чёрной магией. Он заклятием привязал меня к этому месту, а сам спокойно жил в Шамброзе.

– По-моему, не совсем спокойно, – покачал головой Слай.

– Ты про войны?

– Да. Правление Губерта было отягощено серией войн с соседними королевствами.

– Это закономерный итог его бездарного правления. Пока я был канцлером, Альрия ни с кем не воевала. Оставшись у власти один, Губерт начал вытворять такое, чего ни один уважающий себя политик не позволил бы. Итог был плачевный.

– Да, я читал об этом, – кивнул Слай, – за несколько десятилетий из процветающего королевства Альрия превратилась чуть ли не в братскую могилу. Повсюду царили голод и разруха.

Канцлер кивнул:

– Если бы Губерт во время не умер, наше королевство захватили бы и окончательно разграбили.

– Он сам умер?

– Почти, – поморщился Борцэус. – До сих пор жалею, что не смог приложить к его смерти руку. Ну, за меня с ним разделалась сама судьба.

– Что вы имеете в виду?

– Как я уже говорил, Губерт занимался чёрной магией, то есть прибегал к помощи демонов. Из-за этого он сам и его потомки до седьмого колена попали под проклятье. Именно поэтому в вашем роду столько самоубийц и увечных.

– Думаете, из-за этого? Не из-за вашего убийства?

– Нет, юноша, я не настолько кровожаден и мстителен, чтобы измываться еще и над потомками того глупца. Некоторые представители вашего семейства мне даже нравились. Ты, например.

– Я? – удивился Слай.

– Да, ты совсем не похож на своих предков. Я как-то даже засомневался в твоем королевском происхождении, когда впервые тебя увидел. Но судьба твоей матери не дала в этом усомниться – ты потомок Губерта-проклятого.