Война сердец (СИ) - "Darina Naar" - Страница 126

— Только не говори, что хочешь с ней подружиться, — возмутился Данте.

— Не думаю, что мы могли бы стать подругами, — задумчиво проговорила Эстелла. — Мы с ней разные. Но я могла бы ей помочь, объяснить что-то, ну, как женщина женщине, научить её одеваться, следить за собой. Ведь Пия симпатичная девушка и просто заживо себя хоронит в этих монашеских тряпках. Да, она не любит Клементе, так же как и он её. Вот, если бы она полюбила, я уверена, она вела бы себя иначе. Я ведь тоже не представляю, как вела бы себя, если бы оказалась в кровати с чужим мне мужчиной. Думаю, что тоже постаралась бы избежать этого всеми способами. Мне повезло, что моя первая ночь была с тобой, с мужчиной, которого я боготворю. Ты научил меня любить, желать тебя, ты раскрыл во мне ощущения, которых я не знала раньше. Вы, мужчины, думаете, что для нас, женщин, переспать с кем-то также легко, как и для вас. Но это не так. Поэтому я понимаю Пию. Хоть я и не так религиозна, но наше с ней воспитание имеет общие черты. Мораль, запреты, правила среды, из которой я убежала — всё едино.

— Всё равно я ей не верю. Будь осторожней, Эсте. Пия — живодёрка. Я пока не забыл, как она убила Грозу и хотела убить Янгус.

— Но ведь ты тоже сегодня хотел её убить, — рассмеялась Эстелла, дёргая Данте за уши.

— Когда тебя кто-то обижает, я перестаю себя контролировать, — грустно сказал юноша.

— Она меня больше не обижает, а за те выходки я её простила. Пия не может иначе выразить свой протест и пакостит, как умеет. Её возмутило, что мы спим вместе, потому что она думала, будто ты меня мучаешь. Она ведь считает, что близость с мужчиной для любой женщины — пытка. Она просто не понимает. Данте, давай забудем об этом. С тех пор, как мы сюда приехали, ты какой-то нервный, — Эстелла убрала растрепавшиеся волосы с его лица. — Взрываешься, раздражаешься. Успокойся. Я хочу, чтобы ты стал таким, как раньше.

— Я и раньше взрывался по пустякам. У меня такой характер, и другого нет. Если тебя это не устраивает, иди к своему напыщенному маркизу, — совсем по-детски надулся Данте.

— Если бы мне нужен был тот напыщенный маркиз, я бы не сбежала из дома и не приехала сюда с тобой.

— Правда?

— Ну конечно! Данте, мы уже столько раз это обсуждали! У нас завтра свадьба, а ты всё не веришь, что я тебя люблю?

— Я верю, верю, просто я боюсь тебя потерять. Эсте, ты — это всё, что у меня есть.

— А ты у меня.

— Неправда...

— Чистая правда! Поцелуй меня.

Сей занимательный диалог закончился предсказуемо. Когда в дверь постучал Клем, он увидел, что Данте и Эстелла, лежа на кровати, покрывают друг друга поцелуями. Хотя они и были одеты, он смутился и отвернулся.

— Простите, я хотел сказать, что там мама и папа пришли. И стол к ужину накрыт. Все ждут только вас.

— Мы идём! — Эстелла радостно скатилась с Данте. Тот вздохнул.

— Ну ты чего? — удивилась она. — Пойдём.

Данте молча встал, и они отправились следом за Клементе.

Наши герои спустились в гостиную, по центру которой стоял уже накрытый стол. Клем с удивлением взирал на супругу, впервые заметив, что она недурна собой. Причёска, сделанная Эстеллой, — две тугие косы, закреплённые на макушке шпильками, и с вплетёнными в них парчовыми розами — Пии очень шла. Она надела светло-серое платьице в чёрный горошек; Эстелла одолжила ей свой белый пояс-кушак и пришила ей на воротник кружева, так что Пия, в итоге, перестала быть похожей на задрипанную монашку. Сама Эстелла, одетая в простое (по её мнению) муслиновое платье цвета милори [1] с квадратным вырезом, была похожа на принцессу, случайно угодившую в среду простолюдинов и старавшуюся не выдать своего происхождения.

Гаспар увлечённо беседовал с Клементе, а Каролина, едва войдя в дом уже распекала невестку за слишком вычурный наряд. Эстелла краем уха услышала что-то про «ад и сатану», а ещё про то, что «так наряжаются только потаскухи» и «одежда должна быть скромной». «Куда уж скромней-то?», — подумала Эстелла и насторожилась. Если уж Каролина и у богобоязненной Пии нашла, к чему прицепиться, что же она подумает о ней, об Эстелле? Каролина была единственным человеком, которого Пия боялась, ибо стояла перед ней, опустив глаза и краснея.

— Это ОНА тебя научила? — шипела Каролина. — Только явилась, а уже всех развратила! Так и знала, что это исчадие найдёт себе безбожницу в жёны!

Данте и Эстелла зашли в комнату в ту секунду, когда Каролина произнесла эти слова. И все, как по команде, замолчали.

— Здравствуйте, — смело сказала Эстелла. — Я Эстелла. Если вы говорили обо мне, то это я и есть, та самая безбожница. И это я помогла принарядиться Пии. И не вижу в этом ничего дурного. Она красивая девушка и имеет право выглядеть, как сочтёт нужным.

Каролина, сложив губы в ниточку, уколола Эстеллу взглядом.

— Она замужняя женщина, к вашему сведению. И она должна выглядеть, как подобает замужней женщине, будущей матери и истинной христианке. А вы ещё не успели войти в нашу семью, как уже распространяете разврат.

— Каролина, прекрати! — встрял Гаспар. — Мы рады познакомиться с избранницей Данте, — он улыбнулся.

— Говори за себя! — кудахтала Каролина.

— Я тоже рада с вами познакомиться, — Эстелла сделала вид, что не услышала последнюю фразу Каролины, и сама пожала Гаспару руку.

Каролина сверлила девушку глазами, неприязненно кривя лицо при виде её смелого (по меркам этих мест) декольте и распущенных пышных волос.

Данте не произнёс ни слова — поздоровался с родителями лишь кивком, но напоминал разъярённого коршуна, готового вцепиться во врага.

Пия, что чувствовала себя в новом облике разряженным пингвином, подала на стол. На ужин были пирожки-эмпанадас, асадо, салат из бобов и овощной паштет. После того, как еда была расставлена, молодая хозяйка тоже села за стол. Каролина приподняла брови.

— Сколько можно повторять? — шикнула она на невестку. — Хозяйка не должна садиться за стол, пока гости не поедят!

— Нет, секундочку! — вмешалась Эстелла. — Пия такой же член семьи, как и остальные. Она тут не прислуга, а хозяйка дома. И она должна ужинать с нами. А наложить еду каждый себе может сам. Как говорит мой отчим — руки не отвалятся.

— Мало того, что вы распущенная, так ещё и невоспитанная, — не утихала Каролина. — Не смейте меня учить, как мне обращаться с собственной невесткой!

— Но я тоже стану вашей невесткой, — ответила Эстелла спокойно. — Не хотелось бы, чтобы вы меня шпыняли также, как Пию. Да у вас и не получится. Я могу дать отпор, сеньора, — Эстелла натянуто улыбнулась.

— Не волнуйся, милая, пусть только попробует, — изрёк, наконец, Данте, исподлобья зыркнув на Каролину. — Я никому не позволю гнобить мою женщину! Кстати, кто ещё не в курсе, свадьба у нас завтра.

— Вот как? — обрадовался Клем, за обе скулы уплетая паштет. — За это надо выпить! Пия, у нас есть женевер?

— Есть, сейчас принесу, — и Пия ушла на кухню.

— Еретичка невоспитанная, ад по ней плачет! — заявила ей вслед Каролина. — Как не стыдно вставать из-за стола, не спросив разрешения? К тому же вырядилась, как кукла. Если бы я знала, что она такая, никогда бы не позволила жениться на ней моему единственному сыну, — последние слова Каролина подчеркнула, при этом взглянув на Данте. Тот опустил глаза.

Привыкнув к ежедневным разборкам в доме родителей, к хамству Хорхелины, к наглости Мисолины и жестокости мамы, которые тоже могли сказать в лицо что попало, Эстелла не обижалась на Каролину, мысленно представляя: она находится в некой защитной сфере и обидные фразы пролетают мимо неё. Но когда Каролина уколола Данте, девушке стало больно. Она кожей почувствовала, что ему плохо, хоть он и молчал, гипнотизируя взглядом бобы на тарелке.

— Мама, хватит! — сказал Клементе громко. — Вы хотите испортить вечер?

— А ты не затыкай мне рот! — разозлилась мама. — Ты не занимаешься воспитанием жены, она у тебя от рук совсем отбилась, да ещё тут её с пути истинного сбивают.