Англичанин Сталина. Несколько жизней Гая Бёрджесса, джокера кембриджской шпионской колоды - Лоуни Эндрю - Страница 17

В апреле Бёрджесс уехал из Кембриджа в Лондон, где сначала поселился в доме 21 на Талбот-сквер – возле Гайд-парка, а потом снял квартиру в доме 38 на Честер-сквер, рядом с вокзалом Виктория. Он жил за счет средств семейного трастового фонда и периодических платежей от русских. К примеру, в июне 1935 года ему заплатили 12 фунтов. В этом же месяце Маклину заплатили 10 фунтов, а Филби – 11. Вероятно, Бёрджесс считался более ценным приобретением[174]. С начала 1933 года Бёрджесс писал для «Кембридж ревю». Теперь под псевдонимом Гай Фрэнсис он давал критический анализ исторической литературы для «Нью стейтмент»: 8 июня речь шла о жизни и письмах адмирала флота лорда Вебстера Вемисса; 13 июня разбору подверглись книги «Япония и Тихий океан», «Милитаризм и фашизм в Японии» и «Марионеточное государство Маньчжоу-Го».

Его квартира располагалась на верхнем этаже элегантного дома, выходящего окнами на церковь Святого Михаила. В ней было две комнаты и ванна в задней части кухни. Бёрджесс украсил ее как истинный патриот – в красных, белых и синих цветах, хотя относительно комбинации цветов мнения разошлись. Горонви Рис пишет о белых стенах, синих занавесках и красном ковре, синих простынях и красном покрывале. В другом рассказе мы читаем о белом потолке, синем ковре, сине-белых занавесках, синем диванчике с белыми подушками. По мнению его автора, только в таком окружении может жить разумный человек[175]. Гай часто проводил конец недели в постели – он утверждал, что резное изголовье его кровати принадлежало Стендалю. Он читал, пил красное вино, ел кашу, копченую рыбу, бекон, чеснок и лук. На все вопросы Бёрджесс охотно отвечал, что для полного удовлетворения ему необходимы книги, вино и «Мировые новости».

Его связь с Джеки Хантером продолжалась. Через него Бёрджесс познакомился с актером и режиссером Фритом Бенбери. «Я бы сказал, что встречал Гая за восемнадцать месяцев семь или восемь раз. Когда эта связь прервалась и мой друг решил изменить свою жизнь и жениться, Гай ушел и из его жизни, и из моей. Я больше никогда его не видел. Должен признаться, я находил Гая очаровательным и забавным, и, если бы он захотел продолжить отношения – чего он не сделал, – я бы не возражал»[176].

Он встречался со старыми друзьями, в первую очередь с Кимом Филби, который теперь жил с Литци в Килберне. Тим Милн, школьный товарищ Филби, впервые встретив Бёрджесса в доме Филби, писал: «Он произвел на меня сильное впечатление – полагаю, как и на всех, кто с ним встречался. Мне одно время казалось, что Бэзил Сил Ивлина Во частично списан с Гая, если, конечно, не принимать во внимание гомосексуализм Гая. Правда, даты не соответствуют. Ким и Литци назвали в честь его свою собачонку»[177].

Он вернулся в Кембридж, чтобы повидать Райлендса и Бланта. Там он как-то в мае встретил поэта Луиса Макниса, который сразу же написал Бланту: «Что касается Гая Б., он намного приятнее всех прочих твоих знакомых»[178]. Бёрджесс также возобновил дружбу с Горонви Рисом, который стал ассистентом редактора «Спектейтора» и жил в нескольких минутах ходьбы – на Эбери-стрит. На одной из вечеринок Риса Салли Грейвз, племянница поэта, увидела Бёрджесса, который демонстрировал американские штаны с застежкой-молнией – новшество в те дни. Она не поняла, правый он или левый, и сказала об этом Рису. Тот объяснил, что Бёрджесс называет себя «консервативным марксистом»[179].

В июне русские дали Бёрджессу задание обратиться в школу славянских исследований Лондонского университета, чтобы выучить русский язык и завязать знакомство с коллегами, которые могут быть офицерами МИ-6, а также с Элизабет Хилл, родственницей генерала Миллера, который руководил антибольшевистским российским общевойсковым союзом в Париже. «Малышка, определенно, умеет заводить дружбу»[180]. Бёрджесс записался в институт и попросил рекомендовать ему преподавателя. Ему повезло – его направили к Элизабет Хилл, которая дала ему один частный урок.

Вскоре Бёрджесс установил с ней хорошие отношения и узнал, что в институте действительно проходят подготовку сотрудники МИ-6; директор школы – бывший офицер МИ-6, который планировал вернуться в Советский Союз, а его секретарь – коммунист. Бёрджесс сразу показал, что может поставлять полезную разведывательную информацию.

Гай, регулярный гость в доме Ротшильдов в Тринге, произвел большое впечатление на мать Виктора венгерского происхождения – Розику – своим глубоким знанием текущих событий и умением поместить их в исторический контекст. Как-то он сказал, что железные дороги в латиноамериканской республике будут национализированы и Ротшильдам стоит продать акции. Он оказался прав, в то время как брокеры семьи выступили против. Годом раньше он предсказал рост стоимости акций оборонных предприятий и предложил Виктору вложить средства в «Роллс-Ройс», что тот и сделал с большой выгодой. Лишившись веры в своих советчиков, леди Ротшильд предложила Бёрджессу 100 фунтов в месяц – весьма приличная сумма – в обмен на ежемесячные рекомендации неофициального финансового консультанта[181].

Однако сестра Виктора Мириам утверждала, что эти деньги – показатель безмерной доброты ее матери, а вовсе не финансового гения Бёрджесса.

«Я не могу сказать точно, как долго моя мать обсуждала финансовые вопросы с Бёрджессом, но не думаю, что больше пары месяцев. Он никогда не действовал от имени моей матери, а только обсуждал золотой стандарт и давал ей информацию об инвестициях в Бразилии. Бёрджесс не был нанят моей матерью. Она была очень щедрым человеком и искренне симпатизировала молодым людям, которым трудно свести концы с концами. Она помогала Бёрджессу, так же как многим другим людям. …У меня никогда не складывалось впечатление, что его хотя бы в какой-то мере интересует золотой стандарт. Но он ценил хорошую кухню и имел слабость к кларету»[182].

Такая помощь не была необходимой, поскольку Бёрджесс пользовался трастовым фондом и вовсе не был нищим. По мнению другого современника Бёрджесса, Майкла Стрейта, за всем этим скрывалось нечто большее.

«Допускаю, что именно Ротшильды подтолкнули Г. Б. к карьере шпиона. Они отправили его к правым консерваторам следить за развитием связей с нацистами, что было очень важно для сионистов и всех евреев. Деньги, которые официально ему выплачивались за финансовые консультации, на самом деле были совсем за другие дела. Г. Б. оказался большим мастером внедрения, и это использовали русские. Связь между Ротшильдами и советской разведкой была, по моему мнению, скелетом в шкафу, который заставил В. Р. финансировать написание Райтом книги, в которой роль Ротшильдов была полностью устранена»[183].

Также Бёрджесс познакомился с Гарольдом Николсоном – возможно, при посредстве его сына Бена и общих друзей в Оксфорде, который стал его влиятельным наставником и, возможно, периодическим любовником. Этот вежливый, немного тучный мужчина с пухлым румяным лицом, аккуратными усиками и сверкающими глазами был бывшим дипломатом, только что избранным в парламент от Западного Лестера. Николсон был женат на Вите Сэквил-Уэст, но при этом оставался гомосексуалистом, и его внимание сразу привлек Гай Бёрджесс. Молодой человек был такого же возраста, как его сын, и разделял интересы Николсона-старшего[184].

Начиная с весны 1936 года дневник Николсона полон ссылок на обеды и ужины с Бёрджессом, в том числе с Джоном Мейнардом Кейнсом 17 марта. Был даже план назначить Бёрджесса личным секретарем Николсона. «Он позаботится о некоторых вещах для папы, и взамен получит политический опыт – никаких денежных сделок», – писал Бен Николсон в своем дневнике[185]