Первомайка - Зарипов Альберт Маратович - Страница 25

Я остался один. Воткнув в землю приготовленную палку и привязав к ней на уровне пояса конец провода, я отошел на десяток метров, и взятый у связиста Кости Козлова провод закончился. Затем я воткнул в сырую почву метровый кол с примотанной гранатой. Разогнул и обломил один из усиков и привязал к кольцу запала Ф-1 свободный конец провода. Теперь граната была готова к действию: ползущий по земле человек мог беспрепятственно проползти под растяжкой, но идущий в полный рост или пригнувшийся враг обязательно напоролся бы на натянутый на уровне пояса провод и тем самым вырвал из запала гранаты предохранительное кольцо. А через три-четыре секунды взорвется «эфка» и предупредит нас, сонных, о нападении. Хоть в инструкции и написано, что радиус разлета осколков гранаты Ф-1 может быть до двухсот метров, но в реальной действительности это бывает редко.

Однако в нашем случае осколки могли поразить человека, наткнувшегося на провод.

«Ну двести – не двести, а метров двадцать покроет. Так, теперь МОНка…» Установив гранату, я сместился от нее вправо. Было слышно, как в ту же сторону уходит и охранявший меня справа Бычков. Теперь можно было приступать и к установке самой мины.

У большого выделявшегося куста я достал из-за пазухи мину, вывернул предохранительную заглушку из запального гнезда, расправил металлические ножки и выбрал место для установки МОН-50. Направив мину вдоль виадука, я воткнул ножки в грунт и проверил ее направленность. Затем, привязав конец проволоки к правой передней ножке, я стал осторожно пятиться от мины и разматывать катушку с растяжкой. Как назло, я упустил кончик проволоки из замерзших рук; мне пришлось возвращаться к мине и снова тянуть стальную проволоку. Вытянув растяжку на всю ее длину, я вытащил из-за голенища и воткнул в землю штатный металлический колышек и привязал к нему свободный конец проволоки. Вернувшись к мине, вкрутил в гнездо детонатор. Достав из кармана взрыватель, я еще раз убедился в наличии металлоэлемента и накрутил на минный детонатор механический универсальный взрыватель МУВ-3.

Мне доводилось раньше участвовать в установке мин, и именно МОН-50, но тогда это был электрический и притом управляемый способ, а сейчас приходилось устанавливать МОНку ночью зимой и на растяжку. Полгода назад я как-то установил мину на МУВ-3, но потом ее пришлось подрывать ручной гранатой. Но тогда было лето, и тот случай из-за неудачного результата я в счет не брал. Может, из-за этих неприятных воспоминаний или вследствии усталости и холода, но все-таки нервы были напряжены. От этого напряжения и дрожали слегка руки. Приходилось действовать очень осторожно. В темноте можно было легко ошибиться. Проверив мину и развернув взрыватель так, чтобы боевая чека была направлена в сторону колышка, я отвязал конец проволоки от ножки мины и привязал его к боевой чеке. И только после этого осторожно вытянул из корпуса взрывателя предохранительную чеку. Если бы сейчас я случайно выдернул и боевую чеку, то мина взорвалась бы только через пятьдесять минут, когда резак МУВа перережет металлоэлемент. Но этого я никак не мог допустить и медленно отошел на метр от мины. Теперь резак под действием боевой пружины начал перерезать металлоэлемент, и через определенный срок мягкая свинцовая пластина будет перерезана, ударник взрывателя упрется в боевую чеку и мина встанет на боевой взвод. Стоит кому-нибудь натолкнуться на растяжку и тем самым вырвать боевую чеку, как освобожденный ударник ударит по капсюлю детонатора, мина взорвется и пошлет в сторону противника град металлических шариков или цилиндриков, которых в общем количестве более двух тысяч штук. Зона сплошного поражения МОНки такова, что на расстоянии пятидесяти метров будет поражено осколками буквально все: кусты, деревья, люди…

«Если у „эфки“ дальность указана приблизительно, то здесь пятьдесят метров сплошного поражения гарантированы заводом-изготовителем и самим министром обороны… Все… Пора обратно…» Когда мы втроем вернулись на дневку, то почти все уже спали мертвым сном. Лишь на валу дежурили дозорные, и Стас Гарин встретил нас у пулемета. Мы показали ему, где поставлены мина и граната, и я с Винокуровым отправились спать. Контрактник Бычков пошел проверять наши дозоры.

На дневке я увидал бойца-калмыка и пулеметчика-гранатометчика, которые пытались устроиться поспать на ящиках вокруг костра.

– Да мы все и так уже под навесом спали, – вполголоса стали оправдываться они.

– Но пришел товарищ майор, нас двоих оттуда согнал и сам спать лег. На наши места.

Мне только и оставалось негромко выругаться: мои солдаты были важнее, и с этим нужно было что-то делать. Сейчас под навесом не было места даже для меня. Пока я раздумывал, дежурный боец-костровой подсказал, что через десять минут он станет будить очередную смену на фишки. Пришлось мне и лейтенанту подождать и затем улечься спать на освободившихся местах. Но потом пришли отдежурившие солдаты, которые умудрились втиснуться среди спящих. Почувствовав, что от тесноты стало тяжело даже дышать, я приказал этим бойцам снять с себя бушлаты и накинуть их поверх спальников. Только после этого под навесом стало полегче, и я сразу уснул.

«Это не дневка, а какая-то гостиница получается. Лежим, как селедки в бочке.

Ладно, завтра что-нибудь придумаю», – успел подумать я, проваливаясь в сладкий и долгожданный сон.

В три часа ночи меня разбудили – подошла очередь моего дежурства. Во всех группах, кроме солдат на фишках, в ночное время еще дежурили и офицеры из состава разведгрупп. От усталости и постоянного недосыпания солдаты могли ненароком уснуть на своих постах, и дежурный офицер должен был каждые полчаса проверять дозоры и лично наблюдать в ночной бинокль за местностью перед нашими позициями. Ну а нас, офицеров и солдат групп, контролировали поочередно комбат и его заместители.

Я неохотно вылез из теплого спального мешка, и мы с Сашкой Винокуровым попили кипятка вместо чая. Заварки и сахара не хватило на ночь, и мы просто побаловались горячей водичкой. Потом Сашка залез в освободившийся спальник, а я пошел проверять посты. Ночь выдалась морозная и тихая. Ярко светили звезды, и если бы не доносившиеся издалека одиночные выстрелы и перекличка радуевских часовых «Аллах акбар», то можно было принять эту ночь на боевых позициях за обычную ночь на плановых зимних учениях разведгрупп специального назначения.

Около четырех утра, когда на востоке еле забрезжил рассвет, я разбудил Винокурова и Бычкова, подождал их, пока они соберутся, и затем мы неслышно перескочили через вал. Мы шли снимать накануне установленные мину и гранату.

Неизвестно, какую еще боевую задачу могли нам нарезать утром проснувшиеся в штабе воители, но мина была установлена без ведома начальства, и на ней могли подорваться солдаты как из моей, так и из соседних групп.

В заросшей кустарником ложбине было темно, как в погребе. За ночь трава и кусты покрылись серебристым инеем, и только в ямках белел нерастаявший снег. Оставив за полсотни метров от предполагаемого места установки мин свое охранение и предварительно отдав Бычкову свой винторез, я сел на корточки и начал осторожно продвигаться вперед. На дальнем крае кустарника передвигаться пришлось еще осторожнее – я выдвинулся уже на открытое пространство и старался не упустить в высокой траве стальную проволочку. Для этого я растопырил веером пальцы, выставил ладони перед собой по вертикальной линии и осторожно проводил пальцами левой руки от середины вниз, а правой от середины вверх. Сначала мои руки осторожно и медленно вытягивались вперед, совершая при этом плавные движения вверх-вниз по вертикали, затем, все также на корточках, я перебирался вперед на общупанный участок местности длиной в полметра, а потом все повторялось по-новому.

Мои пальцы должны были осторожно дотронуться до тонкой стальной нити, желательно не натягивая ее, чтобы не выдернуть боевую чеку взрывателя; затем следовало нащупать сталь и убедиться в том, что это именно она – смертоносная проволочка.