Черная королева (СИ) - Оленева Екатерина Александровна - Страница 51

– Он смеет ухаживать за моей дочерью, нагло используя её неопытность и наивность.

– Кто-нибудь рано или поздно всё равно сделает это. Именно так приобретается житейская мудрость – твою невинность кто-то со смаком использует.

– Я не позволю ему разбить ей сердце!

– Буду сильно удивлён, если маэстро Файер стремится именно к этому.

– Он стремится к короне Фиара!

– Успокойся. И постарайся посмотреть на ситуацию здраво. Твоя дочь красива, богата и знатна. Естественно, это нравится мужчинам. И вполне нормально, что некоторые мужчины будут нравиться ей.

– Только не Файер.

Миарон снова мазнул по мне вопросительно-равнодушным взглядом:

– А что не так?

– Ты ещё спрашиваешь? Он поддерживал партию Фабриана от начала до конца. Половина его родственников из старой знати, фанатиков Круга Вечной Жизни. Вот только не хватает дать ему возможность приблизиться к трону.

– Ах, вот оно что? Ты пытаешься мыслить стратегически? Зачётно. А то я уж, было, грешным делом подумал, что ты сама к нему неравнодушна?

Я даже возмущаться таким подозрением не стала. Слишком оно было абсурдным.

– Ты, как всегда, действуешь в лоб, моя милая. Так в политике нельзя.

– Ты будешь учить меня политике? – фыркнула я.

– Буду. Ибо надо. Король молод, он станет прислушиваться к тебе. А ты, с твоей дипломатией ножа и топора, поставишь Фиар на грань ещё большей катастрофы, чем он стоит сейчас. Учитывая масштабы государства этого допустить никак нельзя. Я уже не говорю о том, что ты можешь погибнуть, что мне совершенно не подходит, потому что я имею дурь питать к тебе сердечную слабость. А из этого вытекает?

– Что из это вытекает?

– Что мне придётся сдерживать и направлять тебя, моя красавица.

– Уверен, что у тебя получится?

– Попробуем с самого простого. У нас на носу война, так?

– Сам знаешь, что так. И чем раньше мы уберём проклятого герцога…

– Тем сильнее приблизимся к проигрышу. Армия и знать верят Файеру. Твой муж не за красивые глаза его уважал, а за дело. Файер отличный воин, хороший стратег. Словом, он на своём месте.

– Но он наш враг.

– Но есть твоя дочь, которая может поменять расклад в игре.

– Я не стану торговать моей дочерью.

– Рано или поздно придётся. Такова судьба принцесс. Но, разыгрывая эту партию, ты сразу убьёшь двух зайцев. Даже трёх. Дочь твоя будет тебе благодарна за возможность сойтись с человеком, в которого она влюблена. Файер перейдёт на твою сторону, потому что получит не только принцессу, но и возможность приблизиться на одну ступень к трону. Старая знать проглотит горькую пилюлю в той же надежде. Ты угодишь всем, повесив перед этим осликом выбранную им морковку.

Я насупилась, вынужденная признать его правоту.

– Пообещай Файеру руку принцессу за победу в будущей войне. Этим ты ничего не потеряешь.

– А если он всё-таки выиграет её?

– Тогда либо ты выполнишь данное ему слово. Либо ещё раз, но только нежно, попросишь меня убить его для тебя. Ты же знаешь, милая, я ни в чём не могу тебе отказать? – насмешливо блестя глазами, поправил оборотень выбившуюся из-под сетки для волос огненную прядь моих волос. – Никогда никого не казни своими руками. Для грязной работы у тебя теперь есть палачи.

Он коснулся моих пальцев горячими, вызывающе-алыми губами.

Глаза смотрели с привычной насмешкой и уверенностью.

– Я подумаю над тем, что ты мне сказал.

– Обстоятельность и исполнительность с детства были сильной стороной твоей натуры, – съязвил он.

Глава 20. На тёмных улицах

У меня вылетело из головы, что я велела Анэйро дожидаться в приёмной моего появления, так что почти удивилась, когда она взволнованно поднялась мне навстречу.

– Матушка?

Глаза её вопросительно, чуть ли не с мольбою заглядывали мне в лицо.

Они были сухими, но лихорадочный блеск выдавал, каких усилий стоило дочке сдерживать слёзы.

Мысленно я поблагодарила Миарона за вмешательство.

Успей я прикончить нашего маршала, отвечать уверенно и спокойно мне сейчас было бы очень трудно.

– Оставьте нас, – велела я девушкам. – Анэйро, ты хоть понимаешь, что натворила?

– Матушка, клянусь, мы не делали ничего плохого! – сжала она руки.

– Я охотно верю, как твоим словами, так и клятвам маэстро маршала. Но для того, чтобы твоё имя очернили и ненужно делать ничего предосудительного. Людям достаточно простого повода чтобы начать чесать языками. А уж там, где их беспощадные языки проходятся со вкусом, в полную мощь, от репутации самой честной женщины остаются одни лохмотья.

Мы не можем себе позволить сплетникам трепать имя Дик*Кар*Сталов, дорогая. Особенно сейчас, когда всё так шатко и не стойко, а любая тень на имени династии может обернуться непредвиденными последствиями.

Я обняла Анэйро. Голос мой был мягок, хотя говорить приходилось не самые приятные вещи:

– Моя дорогая, мой любимая девочка, ты не имеешь право бегать на свидания к пригожим маршалам. И хотя мне понятны и твои мотивы, и твои стремления, если это повторится, придётся тебя наказать. От души надеюсь, что этот разговор не повторится. И ещё, любимая моя девочка – ты ведь знаешь, какая репутация у человека, которого ты так неосторожно решила выбрать в качестве предмета сердечной привязанности?

– Вы сами только что сказали, что репутация во многом страдает от грязных сплетен!

– Увы, здесь не только грязные сплетни. В данном случае слухи могут преувеличивать, но факты вещь упрямая. И я опасаюсь, что маршалом движут не чувства, а голый расчёт. Конечно, принцессам вообще редко судьба улыбается настолько, что они идут замуж по любви. Да откровенно говоря, участь женщин такова, что большинство из нас на такую удачу, как любовь, никогда и не рассчитывают. Если, конечно, Двуликие наградили их разумом.

– Матушка, любовь не такая уж редкость. В романах и балладах…

– Ложь. Ложь в твоих балладах и романах. Сказки они и есть – сказки. Причём написаны твои баллады мужчинами.

Но и там правда просвечивает, нужно лишь шире раскрыть глаза.

Все баллады, моя дорогая, воспевают любовь до брака. На свадьбе сказка заканчивается. Потому что брак – это работа. Причём каторжная.

Нет, брак даже хуже каторги. Каторга имеет срок, а замужество – бессрочное рабство из которого выход только на погост.

В браке, доченька, в прямом смысле слова, женщине приходится наступать себе на глотку, чтобы угодить мужчине.

С первого шага мы отказывается от себя, фамилии, друзей, вкусов и пристрастий чтобы заменить их фамилией, друзьями, вкусами и пристрастиями какого-нибудь хорька, осчастливившего нас своим выбором.

Мы растворяемся в мужчине, живём для их блага. Но всё, что мы делаем, в итоге никогда не оценивается. Не жди благодарности, ибо из всех животных, дышащих под солнцем и луной, нет твари более неблагодарной, чем мужчина.

Всю свою жизнь эти свиньи едят из твоих рук и хорошо ещё, если что-то принесут в корыто из которого хлебают.

Это не мешает им плакаться о потерянной мифической свободе, изменять с другими женщинами.

И, хотя последнее нам с тобой не грозит, но через это проходит большинство человеческих женщин – в период увядания своих подруг их мужья бросают их, как сношенные тапки, покупая себе молоденьких, невзирая на то, продаются ли они сами или их заставляет продаваться кто-то другой.

Никогда не верь в мужскую любовь, Анэйро ибо это зыбучие пески.

Никогда не рассчитывай на мужчину. Не важно, отца ли, брата и уж тем паче, мужа или любовника. Подобная ошибка обернётся крушением.

Ты можешь верить только самой себе.

– Но матушка, мне странно слышать подобные речи от вас? От вас, проживших с отцом долгую счастливую жизнь. Столь оберегаемой и уважаемой им.

Видимо, выражение моего лица заставило Анэйро смолкнуть.

– Твой отец купил меня, как кобылу и приковал к себе цепью. Потом да, он был добр. Потому что я не доставляла ему хлопот.