Черная королева (СИ) - Оленева Екатерина Александровна - Страница 32

– Насколько трон не прочная штука я знаю больше других. Как раз твоему мужу, милая, я и обязан этим, несомненно познавательным, опытом. Ирония мне видится в том, что именно меня ты хочешь сделать орудием, способным охранять сына моего врага.

– Моего сына! Миарон, моего! Когда-то ты говорил, что хочешь меня? Любишь? Ради меня готов на всё? Говорил?! Так докажи это. Докажи, что твои слова не были пустым сотрясанием воздуха. Помоги мне. Я нуждаюсь в твоей помощи, признаю это. Ткач! Да я прошу тебя об этом!

– Это, должно быть, дурная шутка. Ты торгуешься со мной, обещая любовные утехи в обмен на оказанные услуги? Никогда не думал, что мы опустимся до этого.

– Ты мне отказываешь?

Я в первый момент не поверила своим ушам.

Миарон, бросив взгляд на меня, смягчился.

– Одиффэ, я готов ради тебя на очень многое. Но не проси меня снова ввязываться в политические игры.

– Содержать банду головорезов в подворотне лучше?

Мне едва удавалось перевести дыхание от гнева.

– Да, – грубо прозвучало в ответ.

– Только потому, что так проще?

Миарон, заложив руки за спину, несколько раз прошёлся по комнате, меряя её шагами от стены до стены.

– Положим, я бы согласился. Каким образом ты собираешься действовать?

– Мне нужны верные люди в совете. Премьер-министр никогда не внушал мне особого доверия. Полагаю, что смогла бы убедить сына отдать эту должность тебе. Ты получил бы разом всё – и положение в обществе, и богатство, и власть. И – меня.

Взамен же я прошу лишь одного – преданности.

– Ты многое просишь, Одиффэ. С учетом того, что мне, как ты любишь говорить, плевать, да ещё с высокой башни, и на положение в обществе, и на власть, и на богатство.

– Я прошу у тебя не больше, чем ты способен мне дать. И учти, дважды просить об одном и том же не стану. Решайся или уходи. Выбор за тобой.

Миарон, склонив голову, рассматривал меня словно любопытную букашку.

– В своё время я предложил тебе то же самое.

– И я выбрала тебя. И сына. Судьба тогда не дала этому выбору осуществится. В том нет моей вины. Тебе не в чем винить меня!

– Я и не виню, – мягко откликнулся он.

Обойдя меня, подошёл со спины, обнимая.

Его унизанные перстнями руки с гладкой, как у женщины, кожей, отдавали едва уловимыми ароматами благовоний.

Теперь, когда я не видела его красивого, но неприятного в свой хищности жесткого лица, мне стало легче.

Стоило Миарону появиться рядом и во мне оживала маленькая бунтарка, которую я считала давным-давно похороненной в прошлом. Словно кошка, что-то во мне выпускало когти.

Не потому, что не верило, а потому, что…

Откровенно говоря, я и сама не знаю, почему.

Потому что Миарон всегда, сколько я его знаю, казался мне равно и красивым, и отвратительным.

– Я знаю, что все они будут говорить обо мне – будто я всем стану обязан милости женщины, её прихоти. Это унизительно, дорогая. Унизительно для любого мужчины. С этим трудно смириться. Но я пойду на это ради тебя.

Миарон резко развернул меня к себе лицом, нависая чёрной угрожающей башней:

– Я хочу, чтобы ты запомнила раз и навсегда – власть ничего для меня не значит. Она с рождения душила меня подобно металлической цепи, обвивающей шею. Положение в обществе – кандалы на руках и ногах, не дающих идти туда, куда хочешь; мешающих делать то, что нравится.

Воспитание, этикет, статус – всё шоры, мешающие видеть мир таким, каков он есть на самом деле. Заставляющие смотреть на предметы, на людей так, как это принято в твоём социальном круге, не терпящем инакомыслия.

Деньги, пожалуй, единственное, что иметь действительно приятно.

Но деньги я умею находить легко и в любом положении. Поэтому и деньгами меня не купить.

Только одно заставляет войти меня в Фиарскую клетку – его королева. Ты моя болезнь, Одиффэ. Но ты и лекарство от него. Я уже, было, решил, что успел успешно излечиться от давней зависимости. Думал, ничего не почувствую, коснувшись твоих огненных волос, взглянув в тёмные глаза, в которых, когда в тебе пробуждается демон, вспыхивает огонь, словно чистое золото – золото высшей пробы.

В тебе же ничего и не осталось от той маленькой дикой девочки, что как снежный ком свалилась мне на голову и не желала приручаться никакими средствами.

Та ярость и та страсть, что так влекли меня когда-то – их нет.

Передо мной создание ночи, а не огня. Ты стала словно ледяная. И теперь куда опаснее. Ставки взлетели.

– Но ты же любишь сложную игру? – с вызовом спросила я.

Его рука легла мне на затылок, перебирая рассыпанные по спине локоны:

– В том проблема, любовь моя, что в какой-то момент это перестало быть для меня игрой.

Я усмехнулась в его сужающиеся зрачки, что перестали меня пугать.

Я больше не боялась зверей извне.

Меня пугали другие вещи.

– Да, я изменилась, Миарон. Я научилась драться за себя сама. Научилась не бояться одиночества. И – да, я научилась лгать и притворяться. Жизнь заставила.

Но жизнь научилась меня тому, чего маленькая дикарка, о которой ты так скорбишь, не умела. Она попросту не знала, как это делается, потому что не у кого было научиться.

Мои дети, мои муж, Миарон, научили меня любить.

Помнишь все те страстные речи, что ты когда-то говорил мне? И всё удивлялся, что они не оказывают на меня никакого действия? Я же просто не понимала их значения. В какой-то мере я была куда большим зверем чем ты и чем твой Хантр-Руам.

А теперь, несмотря на все мои недостатки, я умею любить. И если ты дашь мне то, что хочу я – я подарю тебе куда больше, чем просто любовные утехи.

Я ведь не перестаю быть демоном, Зверь. А мы, демоны, при всех наших недостатках, не умеем любить одним телом. Мы отдаём ещё и душу. Либо всё – либо ничего.

Я не предам тебя, как предавали другие женщины.

Я буду драться с тобой, спать с тобой, дышать с тобой. И ни в моём сердце, ни в моих мыслях не будет других мужчин, потому что камень не воск и не глина. Он не меняет форму.

Но и от тебя я потребую того же, Миарон. Верности. Сейчас, если хочешь, можешь уйти. Я отпущу тебя, хоть и с болью. Но если останешься и предашь…

Я приблизила к его кроваво-алым губам мои губы и выдохнула в них тихо и спокойно:

– Если ты предашь меня, ты пожалеешь об этом не только в этом мире, но и в том.

Отстранившись, я отошла:

– Подумай, Миарон. Я не буду торопить тебя с ответом. И пойму, если ты исчезнешь вовсе без него.

Глава 13. Лейриан

Туманный желтоватый свет от сферы, следующей за мной огненным шариком, робко пробивался в сводчатое подземелье.

В шахте, тянущейся под королевским замком в качестве потайного хода, во все стороны разбегалось множество коридоров, напоминая злополучные ходы лабиринта.

Коридоры сходились и расходились. Потолок в них то опускался почти на плечи, то поднимался, уходя вверх.

Где-то там, в загадочной глубине чёрных ходов, за наглухо закрытыми дверями, продолжали разлагаться результаты экспериментов Сиобряна.

Иногда мне страшно было даже подумать о том, что и как долго может таиться в этом месте? Во мраке, никогда не озаряемом светом?

Что лучше – подозревать, что чудовище таиться под кисеёй тьмы, следя за тобой голодными глазами? Или точно знать, что оно рядом?

Впрочем, что касается меня, то я всегда предпочитала знать правду, какой бы она не была, а не прятаться, опускаясь до худшего варианта лжи – самообмана.

Пробираясь вперёд то и дело приходилось натыкаться на перегораживающие проход железные решётки и, гремя тяжёлой связкой с металлическими ключами, открывать очередной замок.

Наступив на что-то мягкое, услышав противный писк, я дёрнулась с инстинктивным отвращением – крысы!

Подумать только! Наверху, над этой клоакой самый роскошный дворец в государстве: дорогущие гобелены, кафель, посуда, одежды. А внизу крысы.