Черная королева (СИ) - Оленева Екатерина Александровна - Страница 30

Я жадно вглядывалась в резко побледневшее лицо сына.

– Вы понимаете, что вы говорите, сударыня?! Отец никогда не упоминал о том, что у вас был ещё один сын. Его имя не упоминает в королевских хрониках!

– Риан, сынок, пойми меня правильно! Речь не идёт о том, чтобы признать Лейриана принцем. Перед людьми я никогда не назову этого мальчика своим сыном, для всех он останется навсегда в тени. Но я не могу казнить плоть от плоти моей, кровь от крови моей. И вы не сделаетесь братоубийцей!

– Вы хотите, чтобы я помиловал человека, который чуть не лишил меня матери лишь потому, что вам пришла блажь узнать в нём якобы умершего много лет назад ребёнка?

– Именно так. И вы сделаете это для меня.

Глава 12. Предложение

Риан не торопился с ответом.

А я терпеливо ждала, не торопя его.

Пусть первоначальный гнев и шок пройдут. Некоторые факты требуют времени для осознания.

– Итак? – небрежно бросил он спустя минуту. – Кого вы сейчас видите перед собой, сударыня – вашего сына? Или вашего короля?

– Я вижу моего сына, которому предстоит стать королём. От всего сердца надеюсь – сильным, справедливым и мудрым.

– Оставим в покое лесть! – воскликнул Риан раздосадовано. – Вы хотя бы точно уверены, что этот мальчишка, которого вы сейчас тут пытаетесь предо мной защищать, действительно ваш сын? Только не нужно мне говорить про материнский инстинкт! Нужны факты и доказательства.

– Уверена. Человек, которого мы с Сиоряном приставили к Лейриану, оставался с ним всё это время. Он свидетельствует…

– Почему бы ему не свидетельствовать раньше?! – ядовито полюбопытствовал Риан, скрещивая руки на груди. – Почему он не давал о себе знать столько времени?

Действительно, почему? Вечером я задавала почти те же самые вопросы.

– Я склонна думать, он просто надеялся использовать Лейрина в своих целях, поэтому и не спешил объявлять нам о его воскрешении.

– «Не спешил», – какое обтекаемое определение для человека, скрывающего существование моего брата дольше лет, чем я живу на свете. Может быть мне его казнить?

– Если бы вы прислушались к моему мнению я бы дала вам иной совет. У этого человека был свой счёт с вашим отцом, а в том, что этот счёт возник, не только его вина. Но смерть Сиобряна перевернула страницу, поставив точку в старой истории. Теперь мы можем найти в бывшем враге верного союзника.

– Тот, кто осмелился восстать против законной королевской воли подлежит уничтожению.

– Будете так править, не долго просидите на троне. И уж поверьте, бывший враг может стать верным другом. Я легко могу это доказать. Вы хоть когда-нибудь сомневались в преданности маркиза Виттэра?

– Как я могу? Он один из самых верных наших слуг.

– Было время, когда я жаждала его смерти, как и он – моей. Но всё в мире меняется: друзья предают, враги проявляют преданность. Правда, для этого им всё же нужен повод.

Человек, о котором я говорю, сильный, умный, ловкий. Он станет верно служить вам, сын мой, если вы ему это позволите. Грядут смутные времена. Нужными людьми не стоит разбрасываться. А чтобы он встал на вашу сторону, вы должны помиловать его воспитанника – вашего брата.

Подойдя сзади, я положила Риану руки на плечи, чуть сжимая их:

– Стоит ли говорить о том, что моё сердце будет разбито, если один мой сын подпишет смертный приговор другому?

– Что тогда вы сделаете, матушка?

Риан всегда старался обуздать свой темперамент, но иногда сквозь лёд и позолоту воспитания прорывался его истинный характер – импульсивность, резкость и вспыльчивость.

– Проклянёте меня? Бросите?

Я порывисто его обняла.

Ребёнку нужна безусловная и безграничная материнская любовь. Любому. Даже королевскому.

– Риан! Я скорее суну руку в огонь или дам себя по частям изрезать, чем сделаю что-то против одного из вас. Я не смогу ни проклясть, ни бросить ни тебя, ни их – никого. Но я даже думать не хочу о том, чтобы смотреть в лицо одному сыну зная, что он убийца другого! С таким грузом не знаю, сколько можно прожить.

– Прекратите! – высвободился он из моих рук.

Но по его жестам, по выражению лица я поняла – он уступит.

И испытала невыразимое облегчение.

Продолжая разыгрывать смирение и покорность, упала перед ним на колени:

– Пощадите, прошу вас, сын мой! Мой государь!

Риан рывком поднял меня на ноги:

– Встаньте, сударыня. Стоять передо мной на коленях вам-то уж не по чину. Что ж? Раз вы так просите за своего несостоявшегося убийцу я помилую его. И даже соглашусь выслушать вашего протеже.

– Благодарю, сын.

***

Я намеревалась немедленно спуститься через тайный ход в подземелье, но в покоях меня уже дожидалась Анэйро.

– Матушка! – кинулась она ко мне в объятия. – Мне сказали, что вы с утра пошли к брату? Это насчёт вчерашнего покушения? Вы ведь в порядке? С вами всё хорошо?

– Отлично, моя красавица. Усилия врагов, как всегда, пошли прахом. Не беспокойся. Я сумела за себя постоять. Вижу, ты решила приготовить для меня пир?

– С тех пор, как вы с братом уехали на север, мы ведь с вами почти не виделись? – сказала она, грустью маскируя упрёк. – Я подумала разделить завтрак на двоих вам будет так же приятно, как и мне?

– Конечно, моя радость.

Несмотря на ранний час стол ломился от яств: дымилось рагу, на подрумяненной корочке жареного каплуна поблескивал жир, каравай тёплого хлеба распространял по комнате одурманивающие запахи сдобы.

– Позвольте сегодня мне самой за вами поухаживать? – с улыбкой пододвинула стул Анэйро.

– Ты моя радость, – с нежность поцеловала я упругие щечки душеньки. – Свет очей моих!

Как не гордимся мы порой сыновьями, но ни один из них не способен подарить ту нежность и тепло, что дарят дочери.

В открытое окно врывался лёгкий приятный ветерок, разгоняющий не по сезону душный воздух.

Наперегонки с ним яркими солнечными зайчиками мельтешил солнечный свет.

– При дворе только и разговоров, что о герцоге Файере, – нарочито легкомысленный и небрежный голос Анэйро заставил меня внимательнее прислушиваться к её болтовне.

– О маршале? – нервно переспросила я.

Анэйро насмешливо фыркнула:

– Разве в королевстве есть ещё один герцог Файер?

– И что говорят?

Сплетни меня не интересовали, но я хотела послушать о том, каким тоном Анэйро станет рассказывать о любимчике своего отца.

Нехорошие у меня на этот счёт порою возникали предчувствия.

– О его полководческом гении, позволившим блистательно завершить последнюю военную компанию. И о его любовных похождениях, конечно же.

Я улыбнулась одними губами. Хвала Двуликим, дочка ещё слишком молода, чтобы отличать подлинные улыбки от деланных.

– Герцог Файер уникальная личность, – покачала головой я.

– Ведь правда? – одушевилось Анэйро, не подозревающая, что блеском в глазах и вспыхнувшим личиком с головой выдаёт свою сердечную склонность. – И ведь он совсем ещё молод! Не старше тридцати.

– Да, нашему великолепному маршалу далеко до преклонных годов.

Улыбка сошла с лица Анэйро:

– Матушка, я хотела спросить…

– Спрашивай, – милостиво разрешила я.

Хотя уже и без вопроса знала, о чём пойдёт речь.

– После всего, что случилось – та помолвка, о которой приехал договариваться посол из Эдонии, как вы думаете? Этот вопрос ещё открыт?

– Ну, рано или поздно нам всё равно придётся выдавать тебя замуж.

– Да, конечно, я понимаю это, матушка. Но я не хотела бы покидать Фиар, вас, любимого брата. Нам была нужна поддержка всемогущих Чеаррэ против клана принца Фабриана. Но теперь он мёртв, да упокоят Благие Боги его душу.

– Да будет так, – закончила я.

– Теперь, когда брата вот-вот коронуют, не правильнее ли было бы искать союзников внутри страны, а не извне? – не унималась плутовка.

– Возможно, – кивнула я, прекрасно понимая, куда она клонит.