Ветры перемен - Чалкер Джек Лоуренс - Страница 39

Три дня Чарли оставалась куклой с глазами младенца" но на четвертый день, вечером, Сэм была поражена, увидев ее. Чарли стояла посреди студии как видение неземной красоты, одетая в струящееся голубое платье из шелестящей материи, почти не скрывавшее очертаний ее совершенного тела. Она была полна жизни и сверхъестественно прекрасна, смотрела нежно и внимательно, а все движения были исполнены такого изящества, что Сэм просто залюбовалась.

Чарли подарила Сэм очаровательную улыбку и слегка поклонилась, молитвенно сложив руки.

– Приветствую вас, благородный лорд, – произнесла она тихим, мягким, обольстительным голосом. – Чем может Шари услужить вам?

Сэм выронила свои свертки, но тут услышала радостное кудахтанье Бодэ.

– Дорогая! – вскричала она, подбегая к Сэм, обнимая ее и целуя. – Ну разве она не чудесна? ну разве она не удивительна? Бодэ знала, что она будет хороша, но даже Бодэ представления не имела, насколько ошеломляюще это получится. Завтра она изучит кое-какие технические тонкости и тогда будет совершенно готова! Бодэ позволила себе сделать наброски для декоратора, так что через день мы сможем начать, свое дело!

Сэм смотрела на Чарли, н а ней рождались самые противоречивые чувства. Одно из них было очень, личное и несколько ревнивое: "Она это сделала с моим телом! Я могла бы выглядеть так же!"

Но подкралось чувство вины и немного отрезвило ее. Процесс превращения Чарли и очаровал Сэм, и внушил ей трепет, но где-то в глубине души оставалась какая-то стойкая часть ее существа, заставлявшая чувствовать себя обыкновенной сводней.

– Ты собираешься все время держать ее в таком состоянии? Чтобы она даже не помнила, что она Чарли?

– Ну конечно же, дорогая! Всякое другое обращение с ней было бы просто преступлением и не только потому, что это неминуемо испортило бы творение Бодэ, но и потому, что было бы немилосердно по отношению к ней. А так она будет делать все, что должна делать, охотно, без сожалений, без задних мыслей. Днем она будет готовиться к вечерам, и чем дальше, тем краше и привлекательнее она будет становиться. Чем больше клиентов у нее побывает, тем совершеннее она станет. Взгляни на нее: сейчас она едва существует, потому что существовать она способна только через отношения с кем-то другим. Она предназначена для того, чтобы доставлять удовольствие. Мы отвезем ее и закончим обучение там, самое большее, за несколько дней. Потом начнем искать любителей искусства.

Сэм было тошно это слышать.

– Ты уверена, что все это обратимо? Что мы сможем снова вернуть ей разум?

– Ну конечно же! Не беспокойся, цвет жизни Бодэ! Разве ты не приказала сделать так? Разве мы не обсудили это с ней? Все предусмотрено. Через месяц все пройдет, она все вспомнит. Тогда она решит сама, принять ли ей снадобье еще раз или вернуться сюда. И каждый месяц она будет решать сама снова и снова. Но как будет жалко, если она разрушит это совершенство! Конечно, это не имеет значения, теперь Бодэ обязана тебе еще больше. Никогда еще она не шлифовала такую драгоценность.

Сэм смотрела на Чарли, облизывая пересохшие губы. "Не станет ли и тебе тошно, когда все это пройдет? Не возненавидишь ли ты за это и меня, и себя?"

На годовую аренду и отделку квартиры, одежду для Чарли и Сэм и припасы они истратили те две тысячи, что были у Бодэ, и большую часть денег, которую принесла с собой Сэм. И если вся эта затея не принесет им хоть каких-то доходов, то они крепко влипнут. Чарли – пропади оно все пропадом! – пора было начинать зарабатывать на их содержание.

ГЛАВА 8

О РАЗЛОЖЕНИИ, ДЕМОНАХ И ЛИФЧИКАХ

В основе всякого разложения лежит распущеннность.

Остаток денег пришлось пустить на то, чтобы оплатить разные поставки и услуги – возможно ведь, Чарли придется готовить для клиентов (Бодэ дала ей рецепты трех своих самых удачных блюд). Да еще были счета за стирку и чистку. Они едва-едва наскребли на оплату за десять дней вперед.

Бодэ пустила в ход все свои связи, однако в первую неделю пришли всего три клиента, во вторую – пять. Мало-помалу слухи распространились, да и Чарли, видно, набралась опыта, и дело пошло. Все же большая часть доходов уходила на содержание квартиры Чарли, а. для Сэм и Бодэ оставалось совсем немного. Они сильно недооценили затраты на раскрутку дела и на целый месяц остались практически ни с чем. Не то чтобы они голодали, но им приходилось покупать что подешевле, и Бодэ основательно приправляла еду специями, чтобы придать ей вкус. Готовила она главным образом мучное и жирное.

Сэм буквально нечего было делать и некуда пойти. Почти за все развлечения в городе надо было платить, а близких знакомых у Бодэ было немного. Без телевизора, без радио, без денег, не умея читать, Сэм оказалась заперта в мансарде вдвоем с Бодэ, которая тоже оказалась не у дел, потому что Сэм, уважая мнение Чарли, запретила художнице принимать новые заказы. Правда, и самой Бодэ прежние формы ее "искусства" казались теперь "пресными" и "устарелыми": все, что она делала ради Сэм, Бодэ готова была считать замечательным, лишь бы та была рядом; любовный напиток оказался крепок.

К концу недели Сэм была готова на все, что угодно, лишь бы отвлечься от мыслей о Чарли, которая осталась в одиночестве, Бодэ по-своему старалась помочь Сэм, выдумывая все новые и новые развлечения для них. Поначалу Сэм еще как-то сопротивлялась, но невыносимая скука мучила ее. Оставалось только бесконечно лакомиться сладостями да уступать Бодэ с ее, казалось, бесконечными извращениями. Бодэ как-никак была опытной руководительницей куртизанок – как женского, так и мужского пола. Сперва Сэм пугалась, пыталась отказаться, но Бодэ неизменно умела настоять па своем.

Бодэ привыкла властвовать над другими. Влюбись она в кого-нибудь столь же сильного, он мог бы обуздать се, но она имела дело с застенчивой, потерянной, одинокой, скучающей семнадцатилетней девочкой, совершенно неопытной. А одержимая влюбленная была искушенной во всех отношениях, включая искусство манипулирования людьми, и постепенно она забирала все большую и большую власть над Сэм, разрушая ее нравственность, взгляды, поведение, саму личность. В ожидании возвращения Чарли Сэм еще держала себя в руках, но прошел месяц, посыльный известил их, что маленький флакон был принят и возвращен пустым, Чарли не вернулась. Сэм надеялась, что Чарли хотя бы пришлет ей весточку, прежде чем снова принять снадобье, что они смогут увидеться и поговорить. Когда этого не случилось и она представила себе долгие месяцы безысходной скуки взаперти в мансарде вдвоем с Бодэ, она махнула на все рукой и даже позволила Бодэ снова брать заказы.

Понемногу появились деньги. Бодэ была в восторге. Она потратила часть на вкусную еду, на новую одежду для себя и Сэм, устроила небольшой праздник. Они даже стали изредка выходить, хотя Бодэ была достаточно разумна и понимала, что Сэм лучше держать на коротком поводке. Она добилась того, что девушка совершенно перестала следить за собой и ограничивать себя в еде. Сэм было попросила Бодэ научить ее читать по-акхарски, но очень скоро отступилась. Письменность в этом языке была похожа на древнекитайскую – свой знак для каждого слова, – а Сэм никогда не отличалась хорошей памятью. Она попробовала себя в живописи и скульптуре, но у нее ничего не получалось, а попытки постичь хотя бы начальные основы алхимии вызывали у нее головную боль. Сэм снова сдалась, и это был последний, самый сокрушительный удар по се "я".

Одинаково скучные дни шли за днями, недели за неделями, Сэм потеряла счет времени. Предполагалось вроде бы, что когда-нибудь этому наступит конец, но его не было видно. Бодэ, вполне довольная, улаживала какие-то свои дела, хлопотала вокруг Сэм, и все это могло тянуться до бесконечности.

Только ночные кошмары и видения по-прежнему не оставляли ее. Они были нечасты, но особенно страшны, когда над берегом собирались грозы. Еще дважды видела она ужас Ветра Перемен где-то в отдаленных местностях, совсем не похожих на Тубикосу, но гораздо чаще ей являлся Рогатый, который теперь следил, как растет его темная армия, втайне набираемая из каких-то не похожих на людей созданий. Некоторые из них выглядели воистину ужасно;